Алёна Бессонова - Заросшая дорога в рай. Два детектива под одной обложкой

Роман встал, радуясь освобождению из неудобного кресла, подошёл к хозяину кабинета, забрал из его рук листок – это был подлинник того самого наследственного документа Леонида Михайловича Сперанского.

Васенко присел рядом с Сыпучем, и вкладывая, как можно больше бархата в тон, произнёс:

– Давайте успокоимся, чистосердечное признание облегчает вину… Рассказывайте…

Сыпуч не слушал. Он смотрел куда-то в угол, его щека подёргивалась, отчего левый глаз подмигивал.

– Так! – рявкнул Роман. – Заканчиваем сильно жалеть себя любимого! Рассказывайте.

Виталий Семёнович медленно вынул из кармана платок, медленно обтёр лицо, высморкался, встал и, едва передвигая ноги, поплёлся обратно на рабочее место. Уселся, заговорил:

– Мы с Пся служили в одном полку.

– Пся, это кто? – прервал Сыпуча Роман.

– Это «погоняло» подполковника Сперанского ещё с училища.

– Вы учились вместе?

– Нет, что вы, у меня нет высшего образования…

– Как же оказались тут? – удивился Роман, – вроде на такие должности без образования не берут.

– Зачем оно здесь? Образование… – тоскливо спросил Виталий Семёнович. – У меня тут сестра в начальниках ходит. Выслужилась из обычного землемера. Доказала свою пригодность рвением. Меня после армии пристроила…

– И вы тоже рвением? – съязвил Роман.

– Тоже, тоже, – не заметив сарказма, продолжил Сыпуч, – в нашем деле рвение и точное выполнение распоряжений вышестоящего начальства – главное. Ну, так вот… Служили вместе – он заместителем командира полка, а я вольнонаёмным киномехаником в клубе. Офицеры его за глаза звали Пся и остальные тоже, но шепотком… Суров был. А тут вдруг на гражданке встретил его у нас в конторе. Сперанский документы на свою усадьбу выправлял. Я тогда только-только, чуть-чуть по службе приподнялся. Леонид обрадовался. Я удивился. В гости к себе пригласил. Он у тёщи квартировал. Стол накрыл. Я сразу понял: «подполкану» помощь в оформлении документов нужна. Ну, чтобы без очереди. У нас и сейчас настоишься и насидишься, а тогда, ух, что было… Один мужик сказал, что ему гранату хотелось кинуть. Очень люди в очередях маялись. Я подпил, разоткровенничался, ну вроде однополчанин, страсть, как захотелось хвост распушить… Рассказал, как наши высокие чины хапают: за что, да по сколько. Какие усадьбы и где строят. На работу на «дришпаках» ездят, а с работы переодеваются в своих хоромах и на «мерсах» к любовницам чешут. В общем, всю подноготную вывалил. Дальше он документы отдал, чтобы я проконсультировался, что, да как. Я к сестре, тут она ошибочку в документе и нашла…

– И вы решили его изъять?

– Не совсем так. Ошибка в документе была незначительная. Бумага оказалась подлинной. Вы сами посмотрите.

Роман внимательно изучил документ, но ничего подозрительного не увидел.

– Не вижу, нужно эксперту показать…

– Не надо, не надо, он подлинный 1914 года, собственноручный документ наследодателя… посмотрите, там фамилия Сперанский четыре разочка встречается, так?

Роман ещё раз прочитал текст и подтвердил:

– Так.

– Во втором разе фамилия чуть исправлена. Он, наследодатель, описался – вместо Сперанский начеркал Спиранский. Приглядитесь.

Роман присмотрелся, но ничего не заметил.

– Правильно, вы не видите, а эксперт увидел бы. Причём время исправления указал бы точно. Весь фокус в этом. Мы умельца нашли – он поправил. Все прошло хорошо, если бы адвокатша Ольга Ленина не решила документ изъять и отдать его на экспертизу… Чего ей там не понравилось – ума не приложу.

– Ну и что, разве это нельзя было исправить законным путём? – недоумевая, спросил Васенко.

– Можно. Года два ходил бы по инстанциям, и не факт, что доказал свою правоту. Завистников море. Тем более что отчуждение земли под Монаховым прудом имело шумный резонанс. Но Шахерезада – жена его, не хотела ждать. Ей усадьба была нужна. С шиком женщина жить привыкла. Не у мамы в тёмной комнате ютиться. Тогда он предложил документ изъять, а опись не исправлять. Я сопротивлялся. Он сначала денег предложил, а потом, когда я совсем отказался, Пся дал прослушать диктофонную запись пьяного моего откровения. Пся, он и есть Пся! Это был конец. Понял я – выгонят меня и сестру с тёплого места. В то время такое место дорогого стоило. И я выкрал документ. После всё завертелось, закрутилось. Людей погнали, начальников понизили, мне заодно выговор влепили. В общем всех причесали, дай бог как, я испугался сильно. Но пятиться назад было поздно. Напился тогда здорово и пошёл Псе морду бить…

Васенко с большим сомнением окинул фигуру Сыпуча.

– Набили?

– Он меня, как котёнка, с лестницы выкинул, тихонько шёпотом прожурчал: «У меня, гном, врагов полно. Помощнее тебя будут. Только не я их, а они меня боятся! Так что отползай, отползай… Пока домой. Передумаю – на кладбище поползёшь… Эть-геть». Ну я и пополз.

– Почему вы назвали Стефанию Петровну Шахерезадой? О каких врагах, если знаете, он вёл речь?

– Вы, Роман, как я успел прочесть в удостоверении, Валерьевич, жену Сперанского видели? Она и сейчас красавица, а тогда, ух!, какая красавица была. Жены офицеров ядовитой слюной исходили, а их мужья сладкой слюнкой захлёбывались. Она и характером удалась – королева! Пся с одного взгляда её понимал и все желания исполнял. У нас гарнизон розами усажен был. Солдатики, как кроты землю рыли. А что тут скажешь – образцово-показательная часть. Но мы-то знали – это всё не для нас. Это для Шахерезады.

– Про врагов поясните, пожалуйста.

Было видно, что Сыпуч успокоился, или смирился, привычно откинулся на спинку кресла, продолжал:

– Точно не знаю, я только киномехаником был, но перед сеансом жёны офицеров часто о Сперанском судачили, многим он жизнь портил. Вот, например, Петру Ермилову – его однокурснику, всю карьеру, да и жизнь сломал. Пётр в Стефу Кукушкину влюблён был ещё с училища. Кукушкина, вы поняли, это девичья фамилия Шахерезады. Ермилов хоть в звании – майор, но свойским парнем был. Со всеми ровный, уважительным. Нашего брата вольнонаёмного не пригибал, как Пся… У того чуть что – подзатыльник.

– Подзатыльник! – удивился Васенко.

– В переносном смысле, конечно, а так – премии лишал. Говорил, что мы на их солдатской жизни паразитируем…

– Ещё кто, припомните…

Сыпуч нахмурил лоб:

– Вы лучше у Петра спросите. Он здесь в Сартове обитает. Я его недавно видел. Постарел сильно. Скажите, Роман Валерьевич, что со мной будет?

– Будет, будет, – задумчиво произнёс Роман, и услышав, как вздрогнул Сыпуч добавил, – вы сами в ночь на прошлую субботу где были?

Сыпуч судорожно хихикнул, прикрывая рот маленьким кулачком:

– Неужто вы думаете, что я его через столько лет убить мог? Я, как только знакомый силуэт на улице видел, сразу на другую сторону перебегал. Всю жизнь боялся…