Ингар Йонсруд - Крест

– Вы работаете из дома? – спросил Фредрик, кивнув в сторону стола.

– С защитой информации. Я продаю услуги различных компаний.

– Я так понимаю, дела идут отлично, – сказал он, похлопав по дизайнерскому креслу.

– Да, – ответила она без улыбки. – Я свое дело знаю.

– А вы знаете, чем занималась Бенедикте? Какие у нее проекты на работе? Кто ее источники?

– Что вы имеете в виду?

– Прошу прощения, что говорю это. Но я пришел сюда потому, что расследую двойное убийство. Хенри Фалька и Беаты Вагнер.

Двойное убийство. Еще одна формулировка, которая ее сразила.

– Это те, кого застрелили на автомойке? Какое отношение к ним имеет Бенедикте?

– Я надеялся, вы сможете ответить на этот вопрос. Я встретил Бенедикте вечером перед ее исчезновением, на званом ужине в замке Акерсхюс. Фальк тоже там был. Она рассказала мне, что он работает над одним… проектом, и она копает информацию по нему. Теперь Фальк мертв, отчет о проекте украден, а Бенедикте пропала.

– Что это за проект?

Фредрик сжал губы.

– Извините, это конфиденциальная информация.

Виктория тяжело выдохнула.

– Думаете, кто-то что-то сделал с Бенедикте? И это связано с этим отчетом?

– Я не знаю. Но, к сожалению, вполне естественно предположить, что связано.

Виктория, окинув Фредрика изучающим взглядом, опустила глаза в чашку с чаем и помешала его – ложка застучала о керамику.

– Она мне солгала, – тихо сказала Виктория. – Тем утром, когда пропала.

– Правда?

– Бенедикте сказала, что ей позвонили с ТВ2 и попросили взять утреннюю смену. Меня это не удивило, они иногда так делают. Но сегодня я поговорила с ее начальством. В тот день замена им была не нужна.

– Тогда кто ей звонил?

Виктория не ответила. Поставив чашку на ковер и взяв со стола блокнот, она протянула его Фредрику. Она заштриховала страничку карандашом, чтобы можно было прочитать оттиск слова, которое, видимо, было написано на вырванном листке.

– Это лежало на ее тумбочке. Это может показаться странным, но… вы же понимаете, у нас довольно большая разница в возрасте. До того, как до меня дошло, что с Бенедикте могло случиться что-то серьезное, я испугалась, что она мне изменяет с кем-то. Но это слово мне ни о чем не говорит.

А вот Фредрику оно говорило о многом. Он понял, кто это. Имя, которое написала Бенедикте, было довольно отчетливым. Рейсс.

– Бенедикте когда-нибудь упоминала мужчину по имени Рикард Рейсс?

– Конькобежца? Это его имя она записала? Она никогда… Бенедикте никогда не упоминала о нем. Я бы запомнила.

– Его имя всплыло в нашем расследовании, – сказал Фредрик. В глубоком кресле у него заныло колено. Он встал, распрямил ноги и повернулся к Виктории.

– Я читал протокол вашего допроса, когда вы заявили об исчезновении Бенедикте. Она ездила на красном «Мини Купере»?

– Ездит. Она ездит на красном «Мини».

Фредрик выдавил улыбку.

– Прошу прощения. Ездит, конечно. Я объявлю машину в розыск. Затем запрошу данные ее мобильного. Так мы узнаем, где она пользовалась телефоном в то утро.

Виктория положила руку ему на локоть.

– Спасибо, что серьезно к этому отнеслись. Я это очень ценю, – произнесла она.

– Я должен спросить у вас еще кое-что. Вы явно разбираетесь в компьютерных системах. Вы когда-нибудь помогали Бенедикте найти материалы для работы? Которые, возможно, не предназначались для ее глаз?

Виктория отняла свою теплую руку от его ладони.

– Вы меня спрашиваете, взламывала ли я чужие данные и крала ли информацию, чтобы помочь Бенедикте?

Он не ответил.

– Бенедикте никогда бы меня о таком не попросила.

Медсестра открыла дверь в палату, и порыв холодного ветра привел шторы в движение. Зазвенели медали, висящие на стенах над фотографиями девушки, с победоносной улыбкой держащей в руках лыжи, на груди которой выделялась табличка с номером. Рубашка на пожилой женщине развевалась на ветру. Она сидела в инвалидной коляске с мягкой обивкой с обеденным подносом на коленях. Ее морщинистая кожа покрылась мурашками.

В палате стояла не предвещающая ничего хорошего вонь. Сладковатый трупный запах. Медсестра закрыла дверь, и Фредрик остался наедине с Идой Аксельсен, бывшей женой Рикарда Рейсса.

– Тут пахнет смертью, – сказала она и жестом указала, чтобы он сел рядом с кроватью.

– Это точно. – Стул затрещал, когда Фредрик наклонился вперед, чтобы рассмотреть кроны деревьев на кладбище напротив дома престарелых.

– Раньше они заворачивали трупы в целлофан, – пояснила она. – Теперь никто уже не помнит тех умерших, и могилы решили использовать заново. А тела-то не сгнили. Тогда в гробы стали сыпать негашеную известь, и тела растворялись всего за несколько дней. Но не всегда все идет по плану, и могильщиков ждал неприятный сюрприз. Некоторые трупы легко опознать. Но они воняют.

Ида Аксельсен поковырялась вилкой в лазанье из микроволновки.

– У одного из церковных служителей тут живет жена. Он и рассказал мне об этом.

– Вы принимали участие в лыжных соревнованиях? – спросил Фредрик, кивнув на фото на стене.

– Там я с ним и познакомилась. Мы ходили в один клуб.

С ним. Она имела в виду Рикарда Рейсса. Человека, которого подозревают в убийстве Беаты Вагнер и Хенри Фалька. Бывшего конькобежца, который так ужасно обошелся с женой.

Вдоль воротника ее рубашки Фредрик заметил истонченную кожу и шрамы от ожогов, шишковатые отметины там, где шампуры для гриля проткнули кожу до мяса. Ее лицо, плечи и бедра были одутловатыми от избыточного кортизола и депрессии. За длинной челкой понять выражение лица Иды было трудно.

– Знаете символ инь и янь? Черно-белый? Вот Рикард точно как этот символ. Пока он тренировался и бегал на коньках, побеждал и был известен, все было белым. Но когда это закончилось…

– Хотите сказать, его личность изменилась?

– Нет. В том-то и дело. Сейчас, вспоминая прошлое, я думаю, в нем всегда была тьма. Знаете эту старую притчу индейцев? Внутри каждого из нас живут два волка, и они бесконечно борются друг с другом. Первый – добрый, а второй злой. Тот, кто побеждает… – она положила в рот большой кусок лазаньи и жестом показала, чтобы Фредрик подождал, пока она завершит фразу, но он не смог удержаться.

– …это тот, кого ты кормишь, – закончил за нее он. – Я видел это на Фейсбуке. Я так понимаю, вы интересуетесь коренными народами и ориенталистикой? – Книжная полка около кровати была полна подобной литературы.

К счастью, она успела дожевать, прежде чем ответить.

– Мне было чуть за тридцать, когда меня положили в эту палату. А сейчас мне скоро пятьдесят. Мои родители умерли, а сестра вышла на пенсию. Раз в месяц нас возят на автобусе в Арбогу, там мы пьем какао зимой и едим мороженое летом. Все остальное время я провожу здесь и пытаюсь занять себя чем-то, кроме ненависти к тому, кто отправил меня сюда. У меня вообще-то была неплохая жизнь. Пока я не встретила его.