Анна Бахматова - По ту сторону друг друга

– Я к тебе вернулся, – его голос выдернул меня из раздумий, – можно?

Он улыбался мне, стоя в проходе, и в тот момент я отчётливо поняла, что проститься с ним в аэропорту не смогу.

– Конечно, проходи. – я встала и пропустила его. Он, пробираясь к своему месту, коснулся моей руки, вроде бы вскользь, но на самом деле он сделал то, чего очень хотелось нам обоим – прикоснуться.

Моё желание остаться с ним не было связано с чувством жалости, напротив, я увидела в нём такую силу, какую не увидишь во многих накачанных бруталах, на деле оказывающихся чаще всего маменькиными сынками. Влад скрывал свой сильнейший дух за худощавым, поджарым телосложением и этими забавными кудряшками. Он был так похож на энергичного подростка, что никому бы точно не пришло в голову связать его и жизненные трудности.

– Хочешь поговорить об этом? – я положила свою ладонь поверх его и постаралась спросить это как можно мягче, чтобы не спугнуть его.

– Знаешь, – он грустно усмехнулся, – за все эти десять лет я не обратился ни к одному мозгоправу, да и, если честно, вообще ни с кем не обсуждал своих чувств. Думаешь, сейчас стоит?

– Думаю, ты имеешь право выговориться, если тебе это требуется. Повествователь из меня посредственный, а вот слушать я умею.

– Так странно, – он улыбался, глядя куда-то поверх моего плеча, – разговоры о душевных терзаниях в самолете. Хотя, я слышал, что откровения в купе поезда снимают груз с плеч помощнее, чем дорогостоящие сеансы психологов…

– … Ну а здесь, в небе, просто сам Бог велел, – хмыкнула я.

– Не боишься, что меня прорвет, и тебе придется слушать меня оставшиеся восемь часов?

– Если потребуется, я готова слушать и дольше, – я подняла глаза, и наши взгляды встретились. Он хотел говорить, я это видела. Он хотел не то, что говорить – выть! Раненым зверем. Но для этого дела самолет уж точно не подошел бы.

– Ты сама напросилась, – пошутил он, и это было последним намеком на юмор в его голосе, – Женька работала в местной газете, вела женскую колонку. Правила ухода за кожей, последние тенденции моды, новости известных поп-див. Она часто называла свою работу скучной, но я видел, как она её любила. Даже когда ей было положено уходить в декрет, она договорилась со старшим редактором поработать еще месяц, а то и другой. Мы шутили, что в роддом её увезут скорее оттуда, чем из дома. Она была такая красивая в эти последние месяцы.. С припухшими губками и носиком. Её глаза светились от счастья, а голос стал таким мягким… Она постоянно говорила "Поцелуй свою кабаниху", но это было чушью. Она была самой красивой женщиной на свете. Я с уверенностью могу отнести себя к той категории чудаков, которые скандируют: «Беременность красит женщину». Мою – уж точно..

Каждое утро она готовила свои фирменные панкейки, а каждый вечер я возвращался в дом, наполненный ароматами вкусного ужина, чистого постельного белья и её духов… Это какое-то киношное счастье, я правда никогда не верил, что в жизни так бывает. Все устают на работе. В наше время большинство семей не брезгует пару раз в неделю полуфабрикатами, но Женя… Она была идеалом женщины, сошедшей с обложки американских журналов семидесятых годов, идеализирующих семейные ценности. Она была настоящим хранителем нашего очага. Даже, не побоюсь этого слова, Ангелом-хранителем. Моим талисманом. Мне стало по-настоящему фартить с того самого дня, как мы поженились. Мы обожали тихие семейные вечера у телевизора. Только мы вдвоем. Я и Она.

Я сходил с ума от счастья, когда ночью, обняв её, чувствовал шевеление нашей малышки. Они обе отзывались на мои прикосновения: Женька моментально, даже не просыпаясь, разворачивалась ко мне и зарывалась носом в шею, а малышка начинала ворочаться и шевелиться. Но не пиналась, наверно, чтобы не разбудить маму....

Прости, кажется, я углубился в воспоминания о нашем счастье. Сейчас не об этом.

В общем, беременность у нее протекала без всяких осложнений, гормоны тоже не особо беспокоили. Женька почти не капризничала, не доставала запросами "арбуз в три часа ночи, в декабре". Поэтому мы жили мирно и без душевного трепета просто готовились стать родителями. Восьмого декабря она позвонила мне на мобильный и сбросила. Всё.. Я перезвонил, она не ответила, у меня тогда был очень загруженный день на работе. Видимо, мой начальник считал, что раз уж беременная жена не выедает мне мозг чайной ложечкой, это непременно должен сделать он. Я мотался между расследованием хищения государственных средств и банальной статьей о новом директоре музея, и подумал, что перезванивать сто раз не стоит. Наверно, Женя нечаянно нажала вызов, и уже спокойно занимается своими делами.

После обеда я снова набрал ее номер, но она не ответила. Я тогда тоже не придал значения, был уверен, что она сейчас занимается какой нибудь статьей. Да и ближе к вечеру, когда она в очередной раз пропустила мой звонок, я даже не забеспокоился, потому что у нас действительно бывают такие загруженные дни, что даже в туалет некогда отойти, не то, что созвониться.

Вот когда у меня действительно пробежал холодок по спине, так это у подъезда. Ее машина стояла на месте. На том же самом месте, где она оставила ее вечером, даже колесо было вывернуто так же, как вчера. Женя с самого первого дня беременности отказалась от метро и даже в самые пиковые дни пробок не спускалась туда, потому что переживала за ребенка. Поднимаясь бегом по лестнице, я отгонял мысли о том, что раз уж моя жена осталась дома, она должна была как минимум услышать мои звонки. И как минимум перезвонить. Параллельно с этими мыслями я себя успокаивал, что в период беременности женщины жутко сонливы, моя Женька могла просто вырубиться, да так и лежать мишкой в спячке. Но чем ближе я был к дверям нашей квартиры, тем беспокойнее мне становилось.

Не увидев ее дома, я отчаянно запаниковал. Признаюсь, на минуту меня даже охватил ужас, я был в ступоре и не мог пошевелиться, решить, что делать. Или хотя бы просто поразмыслить, куда могла деться моя жена на таком сроке беременности.

Я позвонил ей на работу, где только подтвердили мои сомнения: она там сегодня не появлялась и на звонки не отвечает. После этого я сразу же набрал ее номер… Телефон лежал дома, на тумбочке у кровати. Сорок пропущенных… Я, Лара Игнатьева – ее начальница, Ира Савельева – ее коллега, и какой-то незнакомый номер. Двадцать восемь пропущенных. Когда я дозвонился, меня словно током ударили. Мужчина представился психологом. Психологом! Ватафак? Моя жена ходила к психологу? Этот хмырь не пожелал отвечать на мои вопросы, о чем они разговаривали, сославшись на врачебную этику и положил трубку. Марина, уже тогда я был в прострации, для меня открывался новый мир, в котором, как оказывается, жила моя супруга, и в который меня даже не приглашала. В этом мире было место тайнам от меня, ее мужа. Словно в бреду я прошелся по квартире и отметил, что все ее вещи на месте: одежда, пальто, сапоги, телефон, даже очки. У нее, на секундочку, минус шесть, она не видит без очков абсолютно ничего. Не видела…