Наталья Александрова - Тайный знак судьбы

– А вы, Соня, не боитесь морской болезни? – продолжала Марианна.

Молчать дальше было бы совсем неприлично, открыто послать подальше – вроде бы не за что.

– У меня есть таблетки. – Соня повернулась и нехотя сложила губы в приветливую улыбку.

– Английские? – В глазах Марианны зажегся понимающий огонек, и Соне тотчас захотелось ее убить.

– Наши, – сухо ответила она.

– Наши у меня тоже есть, – вздохнула Марианна. – Они что-то плохо на меня действуют. Спать хочу и вообще… Пока море спокойное, а завтра будем залив пересекать…

– Возможно, на берегу купите таблетки… – Соня кивнула на приближающийся берег, где был виден порт. Возле пристани стояли маленькие рыбачьи суденышки, нарядные катера и такие, как у них, двухмачтовые яхты, которые здесь назывались гулеты.

– Красиво… – вздохнула Марианна, – только лучше издали на это смотреть. Я уверена, ничего хорошего в этой деревушке нет, дыра дырой… – Она потянулась и добавила: – Уж аптеки-то я там точно не найду. И вообще, Алекс сказал, что лучше туда не ходить, там мы недолго стоять будем, только воду пресную возьмем и свежие продукты. Смотреть абсолютно нечего, покупать тоже, так что попусту по жаре таскаться? Алекс точно знает, он вроде в прошлом году здесь был…

Соня отвернулась и стиснула зубы так сильно, что заболели скулы. Господи, ну за что ей все это?

При упоминании имени Алекса в голове застучали сотни молоточков. Исключительно от злости. Ведь в том, что она оказалась здесь, на этом треклятом гулете, чтоб его черти забрали со всеми пассажирами и командой, виновата была только она сама. И еще Ангелина. Пристала к Соне как банный лист, вцепилась как пиявка – поезжай да поезжай, отвлечешься от своих неприятностей, да что там – вообще про них забудешь! Море, солнце, да еще такой мужчина рядом!

Соня тогда слабо возражала, что не нужен ей никакой мужчина, в ее состоянии на тех, кто в брюках, вообще смотреть невозможно.

«Ты, как всегда, все драматизируешь! – отмахивалась Ангелина. – Ну, подумаешь, хахаль бросил, эка невидаль! Не ты первая, не ты последняя, женщин с кучей детей бросают, мужики все до одного сволочи, а у тебя хоть оглоеды на шее не сидят. Сама себе хозяйка. Квартира есть, работа есть, с внешностью все отлично, молодая – тридцати еще нет. Эх, мне бы твои заботы!»

Тут она, конечно, кривила душой, у нее самой в личной жизни был полный порядок – имелся муж, не то второй, не то третий, и сын как раз недавно окончил школу и поступил в институт. Жили они в огромной квартире в центре, и единственной ложкой дегтя было наличие в этой квартире свекрови.

Муж был к своей матери очень привязан и ни за что не хотел ее отселять, хотя возможности имелись – он хорошо зарабатывал. Ангелина вполне могла бы бросить работу, но не делала этого, чтобы не торчать целыми днями в обществе свекрови.

Впрочем, ее живая натура требовала деятельности. Ангелина вечно что-то устраивала, с кем-то встречалась, о чем-то договаривалась, организовывала какие-то сборища, мимоходом успевая сделать и по работе кое-что, но не так чтобы много.

Начальство привычно вздыхало и говорило, что энергию Ангелины хорошо бы использовать в мирных целях. К примеру, маленькую электростанцию вполне можно было бы запустить, осветить небольшой поселок городского типа.

От начальства Ангелина тоже отмахивалась.

Соню она начала опекать с самых первых дней, как только та пришла в фирму. Несмотря на разницу в возрасте, они скоро подружились. Если честно, Ангелина была женщиной невредной и давала иногда толковые советы по части тряпок и внешнего вида. Она бы и насчет отношений с мужчинами могла просветить, только Соня никогда ни с кем не обсуждала свои отношения с Егором.

Соня привычно вцепилась в поручни, потому что за последние несколько месяцев, как только в мозгу вспыхивало его имя, сразу же начинала кружиться голова, и сердце пропускало пару-тройку ударов. Сейчас сердце билось ровно, только виски защемило резкой болью, но скоро прошло.

Марианна потопталась немного и ушла на корму. Там собрались все пассажиры – под тентом, на удобных диванах. Англичане потягивали коктейли, и две немолодые дамы, сестры-близнецы, пытались втянуть Алекса в разговор. Был слышен громкий смех, и Соня с необъяснимым злорадством подумала, что Марианна по-английски ни в зуб ногой и от этого чувствует себя некомфортно. Муж ее держался индифферентно, за столом молча ел, молча же плавал, а в оставшееся время спал в тени, накрывшись полотенцем.

Берег потихоньку приближался, ветер совсем стих. Уже стали видны разноцветные двухэтажные домики, круто уходившие наверх, в горы, и причал, и небольшая прибрежная площадь, и выгоревшие полосатые зонтики кафе.

«Выйти, что ли, на берег, хоть ноги разомну, подвигаюсь», – лениво подумала Соня и усмехнулась про себя: ясно, что Алекс на берег не пойдет, так она сможет хоть полчаса не слышать его смеха и не видеть ужасной фигуры в черном.

Да, подсиропила ей Ангелина отдых, нечего сказать. Хотела, как говорится, как лучше, а вышло… Но тут Соня сама виновата, нечего было ее слушать.

Ангелина прибежала как-то на работу с выпученными глазами.

– Сонька, ты не представляешь, что я узнала!

Соня тогда была в полной прострации, со времени ее расставания с Егором прошло три месяца, две недели и пять дней. Ну да, тогда каждый прожитый день ложился ей на душу тяжелым камнем. На работе она отвлекалась, делая над собой титанические усилия, потом ехала домой, из последних сил следя, чтобы не сбила машина и не вытащили кошелек в метро, а потом, лежа в постели, ощущала, как давит и давит на сердце каменная плита.

Говорят, что была такая средневековая пытка – узнику клали на грудь и живот каменную плиту. Точь-в-точь такую, какая была на ней каждую ночь. Соня ворочалась без сна, не было сил даже встать, чтобы выпить воды, и забывалась только под утро тяжелым сном без сновидений, чтобы проснуться утром от звона будильника совершенно разбитой.

Так вот в один из таких невыносимых дней Ангелина ворвалась в комнату, как вихрь, и закричала:

– Сонька, я нашла для тебя выход!

– Какой выход? – вяло спросила Соня, отведя глаза от экрана компьютера.

Она делала вид, что занята работой, но как выяснилось буквально через несколько дней, никого ее вид не обманывал.

– Отличный выход из той ситуации, в которую тебя поставил твой урод и придурок!

Надо отдать должное Ангелине, она была целиком и полностью на стороне Сони, хоть и называла ее мямлей, рохлей и даже иногда в сердцах дохлой медузой.

Встряхнув Соню за плечи, Ангелина буквально выволокла ее в коридор и там, в закутке у лифта, понизив для приличия голос, ввела в курс дела:

– В институте у меня был приятель, то есть не у меня, а у одной девки из нашей группы. Она, понимаешь, в шахматной секции занималась, ну, и этот Сашка тоже. Смешной такой, толстый, уши оттопырены и какой-то простоватый, но в шахматах своих разбирался. С этой девицей, с Танькой, он вроде как дружил, а за другой, из нашей же группы, вроде ухлестывал. Однако безуспешно, она говорила – скучно с ним, говорит-то много, да все как-то не по делу, все не о том. Она уж и так ему намекала, чтобы отвалил, и этак – все без толку, совершенно не понимал намеков. Даже под столом от него пряталась, у нас ребята все ржали, а он все ходил и ходил. Ну, тогда она ему прямо все объяснила, на пальцах – отвали, мол, от меня срочно, чтобы я тебя долго искала и никогда не нашла!