Юлия Шилова - Терапия для одиноких сердец или Охота на мужа-3

– Я хочу ясности. Зачем он обманул меня с Кипром? Зачем он поехал в деревню?

– Я тоже хочу ясности, но в последнее время я научилась жить в неведении.

– А зачем в эту деревню поехала ты?

– У меня там дача.

– Дача?! Надо же, известная актриса имеет дачу в глухой деревне! Прямо нонсенс.

– Это не моя дача, а рекламного агента, я упиваюсь там одиночеством. Для меня эта так называемая дача то же самое, что для тебя этот дом.

– Но ведь я не прикупил себе дом в какой-нибудь глухомани?!

– И не советую. Там очень много пьяных отморозков и прочей нечисти. Я тоже пожалела о том, что зачастила в эту деревню.

Я не воспользуюсь твоим советом. Иногда бывает полезно сменить крутые апартаменты на деревенскую халупу. С той минуты, как в мой дом пришла беда, все комнаты стали холодными и равнодушными, из них утекло тепло. Понимаешь, это очень важно, чтобы даже в самом холодном доме было тепло. Ты очень многое от меня скрываешь, Анна. Очень многое. Я знаю, что ты со мной неоткровенна. Ты совсем неоткровенна, и я прощаю твою скрытность только потому, что ты очень красива. Ты принадлежишь к тем женщинам, в которых может сосредоточиться весь мир. Для таких женщин, как ты, на небосклоне кружатся звезды и каждый день восходит солнце. Оно восходит и заходит только в твою честь. Я просто в этом уверен. Ты такая далекая и одновременно такая близкая. Тебя не зря называют звездой, потому что ты и в самом деле звезда. Ты такая реальная, а одновременно совсем нереальная. Даже когда ты уехала в прошлый раз, все предметы в этом доме хранили твой запах и запах наших любовных утех. Когда я познакомился с тобой, я понял, что мой брак ничто, что все эти долгие годы я искал именно такую женщину, как ты. Мой прошлый семейный мир, который всегда казался мне таким счастливым и прочным, вдруг рухнул и превратился в груду обломков. Понимаешь, я смог почувствовать тебя. Тебя никто так не сможет почувствовать. Я почувствовал себя так, как чувствую самого себя. Мы с тобой очень похожи. Я не понимаю, почему ты не хочешь признать, что между нами есть родство душ и какая-то нить, которая связывает нас воедино. Мы одинаково воспринимаем мир, мы одинаково мыслим. Да мы все делаем одинаково. Когда я увидел тебя в первый раз, в моей голове вспыхнул огонь и я сразу ощутил тепло. Понимаешь, не каждая женщина может принести мужчине тепло! Далеко не каждая.

– О, да тебя потянуло на лирику. Еще скажи, что у тебя со мною любовь.

– У меня с тобою любовь.

– Мне принимать это как объяснение в любви?

– Принимай это как хочешь.

– Первый раз вижу, чтобы объяснялись в любви с пистолетом.

– Я знаю, что такой женщине, как ты, очень часто объяснялись в любви. Наверное, именно этим я и отличаюсь от других мужчин, которые тебе объяснялись.

– Если ты любишь, зачем тебе пистолет? Неужели ты можешь убить любовь?

– Могу. Любовь всегда надо убивать самому, иначе наступит момент, когда она убьет тебя сама. Нужно наносить удар первому, иначе его нанесут тебе.

Я грустно улыбнулась и почувствовала, как на моих глазах появились слезы… Вот и еще одно объяснение в любви. Такое неожиданное и такое нелепое. Мне признался в любви крупный бизнесмен, денежный мешок, у которого деньги сыплются повсюду, ну разве только что не из задницы… Да и как он признался… С пистолетом в руках, пьяный в стельку… Конечно, когда человек почти неделю находится один в доме без света и уходит в тихое пьянство, наверное, он не только признается в любви, но и предложит руку и сердце. Я ощутила сумасшедшую, пугающую тоску, в которой причудливо смешались разные мысли: ностальгия по ветреным годам быстро уходящей молодости, по тем любимым, которые потом переставали быть любимыми и оставались где-то там, в прошлом, о том, что безвозвратно ушло и уже никогда не вернется, о том потерянном, что прошло мимо меня, вызывающем сожаление и желание вернуть все назад, и о том, что если меня не застрелят сейчас, то я погибну в следующий раз, потому что такие, как я, не умеют спокойно жить, а все те, кто не умеет спокойно жить, своей смертью не умирают. Когда-нибудь, когда я уйду в мир иной, я обязательно успокоюсь и попаду на небеса. Они будут такие теплые, пушистые, мягкие, что можно запросто дотронуться до них рукой и ощутить то, что я мечтаю ощутить долгие годы. Моя подруга Светка назвала бы это кризисом среднего возраста. Странно, но никогда раньше я не испытывала подобный кризис.

И все же в моих руках был пистолет, а как я уже говорила ранее, пистолет всегда приносит нам уверенность и защищенность. Куча вопросов без ответов, множащаяся, как снежный ком, очень сильно подорвала мою психику и окончательно сломила мою нервную систему. Мне представился Макс, добропорядочный отец семейства, который, наверное, уже уложил свою дочку спать, пошел в опочивальню вместе со своей любимой женушкой и занялся с ней тихим, семейным, одним словом, домашним сексом в самой семейной позе, позе бутерброда. При этих мыслях мое сердце заколотилось с бешеной скоростью, а на душе стало совсем погано.

Вновь посмотрев на свой пистолет, я уже не понимала, кого же мне больше хочется убить – себя или Михаила, потому что все, что он говорил совсем недавно, было просто ложь. И мы оба знали, что это ложь. Все, что творилось со мной в последнее время, было ложь. А я не могла больше жить во лжи. Ни жить, ни работать.

Взяв пистолет точно так же, как я это виртуозно делала в кино, я сняла его с предохранителя, развернулась на сто восемьдесят градусов и направила его на Михаила.

– Привет,– тихо сказала я и посмотрела на него в упор.

– Привет,– прохрипел Михаил и слегка попятился назад.

– Здорово мы стоим, да?

– В смысле?

– В смысле того, что у нас у обоих оружие. Интересно, чье быстрее выстрелит? Теперь ты понял, что я делала в твоем кабинете?

– Искала оружие.

– Правда. Какой ты догадливый, молодец.

– Л ты хоть умеешь им пользоваться?

– А чего там уметь. Там уметь-то и нечего. Меня работа научила.

– И зачем тебе оружие?

– Затем же, зачем и тебе.

– Ты хочешь мне задать несколько вопросов?

– Правильно. Какой ты догадливый. Догадливее не бывает.

– И какие вопросы ты мне хочешь задать?

Я не отводила взгляд в сторону, а смотрела Михаилу в глаза. Меня поразило, что в его глазах не было ни капли страха, а только восхищение. Господи, я вызывала только восхищение и ничего больше!

– Миш, ты что, меня совсем не боишься?

– Боюсь,– нервно засмеялся Михаил и теперь уже снял с предохранителя свой пистолет.

– Что-то не похоже, чтобы ты меня боялся.

– Я очень тебя боюсь. Так боюсь, что сейчас, по-моему, описаюсь.

– А ты зря смеешься, ведь я могу и выстрелить.

– Так неинтересно. Мы с тобой так не договаривались. Для начала ты обещала мне задать несколько вопросов.