Юлия Шилова - Сладости ада, или Роман обманутой женщины

– Он не мой, – поправила я Роберта.

– Был твой.

– Уже давно не мой.

– Вероника знала, как ты его любишь, и понимала, что она причиняет тебе душевную боль. Он был ей выгоден.

– Чем?

– Тем, что она нанесла тебе сокрушительный удар и отвела подозрения от нас с ней. Отец подумал, пусть уж лучше такой карьерист, как Игорь, чем многолетняя связь с наркоманом, больным СПИДом. Ты знаешь, я всегда знал, что она любит только меня, но я стал ревновать Нику к этому карьеристу. Я, конечно, понимал, что я ей не пара. Было даже время, когда я сам просил, чтобы она меня бросила. Но она не хотела. Она клялась, что не сможет без меня жить. Я понимал, что у нас нет будущего, что ей нужно устраивать свою жизнь… Я знал, что в ее жизни должен появиться мужчина, но не знал, что от этого мне будет так больно.

На глазах Роберта вновь появились слезы. Его нижняя губа затряслась, и мне показалось, что сейчас он не выдержит и зарыдает. Но вместо этого он разразился истеричным смехом.

– Ты что? Ты с ума сошел?

– Сошел.

– Ты чего смеешься-то?

– А ведь те звонки с угрозами и письмо подстроил я.

– Ты?

– Да. Я нанял своего частного детектива, и он нашел девушку, которая очень умело подделывала твой голос и угрожала Нике. Все было очень правдоподобно.

– Это подстроил ты? – Мне вдруг от сильного волнения опять стало не хватать воздуха. Я тяжело задышала и посмотрела Роберту прямо в глаза. – Зачем тебе это было надо?

– Я ревновал, – совершенно спокойно ответил тот. – Я не мог ничего с собой поделать. Я искренне верил в то, что Ника испугается и откажется от свадьбы с Игорем. Я знал, что нам не суждено быть вместе, но я не мог ее ни с кем делить. Мне осталось жить не так много, и я думал: если уж она и выйдет замуж, то после того, как я умру.

– Значит, письмо с угрозами тоже твоих рук дело?

– Не моих, а моего детектива. Я всего лишь платил.

В этот момент из реанимационного отделения вышла все та же усталая женщина-врач и прямиком направилась к нам. Мы с Робертом тут же подскочили со своих мест и бросились к ней.

– Как она? – закричали мы в один голос.

– Состояние критическое. Вы ее сестра? – повернулась врач ко мне.

– Да, – тут же кивнула я головой, хотя при слове «сестра» почувствовала, как у меня кольнуло сердце.

– А вы ее любимый человек? Вы Роберт? – Женщина обратилась к еще больше побледневшему Роберту. Тот тоже кивнул. – Вообще у нас это не положено и в реанимационное отделение входить нельзя, но пациентка пришла в себя… Ее состояние оценивается как критическое, поэтому в порядке исключения ее можно увидеть. Она сама хочет вас видеть. Мы знаем, что пациентка непростая. Ее отец уже летит из Америки. Он звонил нашему главному врачу и просил сделать все возможное. Готов всю больницу отремонтировать, аппаратуру купить и даже новый корпус построить. Да только дело не в этом. Мы и так делаем все возможное! Однако выше головы не прыгнешь. Отец не доверяет лечению в России, хочет перевезти дочку в Америку. Да только кто ему позволит! Транспортировать ее ни в коем случае нельзя. Пойдемте. Она хочет вас обоих видеть. Я разрешаю, но только всего на пару минут. Вроде операция прошла успешно, но показатели пока нас не радуют…

Надев белые халаты, мы с Робертом зашли в реанимационное отделение и прошли в палату, где лежала Вероника. Она была подключена к множеству трубок и смотрела на нас какими-то чужими глазами. Роберт наклонился над своей любимой и, стараясь не показывать слез, сказал:

– Ника, я тебя люблю. Ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить!

Девушка постаралась улыбнуться и прохрипела:

– Роберт, и ты будешь жить. Я тебя очень люблю. Если я останусь жива, то мы обязательно тебя вылечим. Мы найдем, где это лечится. Мы обязательно это найдем. Иди. Я хочу поговорить со своей сестрой.

Вновь услышав слово «сестра», я опять почувствовала, как кольнуло мое сердце, а по моим щекам потекли слезы. Роберт вышел из палаты, и я склонилась над Вероникой.

– Ты обязательно выкарабкаешься. Вот увидишь. Все будет хорошо. Ты прости меня, – говорила я, смахивая слезы. – И маму мою прости. Она по глупости, не со зла свое письмо написала. А я ничего не знала. Честное слово, не знала! Ника, нам ничего не нужно. У нас с мамой и так все есть. Я понимаю, что глупо просить прощения, но все же…

– Роберт тебе все рассказал?

– Да.

– Люся, мы с тобой сестры. И ты прости меня за все, что я тебе сделала. Может, и правда просить прощения глупо, но… Я очень тебя люблю. Разве можно не любить свою сестру…

– Ника, я не могу вернуть тебе твою маму. Ты потеряла ее из-за меня. А что касается Игоря, то я не держу за него зла. Как можно сердиться на того, кто тебя не достоин? Ника, прости, если можешь. Я никогда не думала, что у меня есть сестра. Я тоже тебя люблю. Все как-то так получилось… Моя семья виновата перед твоей…

– А ты прости меня за твоего шефа… Я хотела упрятать тебя в тюрьму.

– Что?

В этот момент Вероника закрыла газа и сказала всего два слова:

– Я устала.

– Ника, что ты сказала про шефа? Ника…

Я склонилась над Никой как можно ниже и взяла ее за руку.

– Вероника, сестра, скажи, что ты сказала про шефа? Мне это очень нужно. Сейчас я выйду из этой больницы, и меня арестуют и правда посадят в тюрьму. Я в полной безысходности. Если ты что-то знаешь, то, пожалуйста, скажи. Мне это очень нужно.

Но Вероника не могла ответить. Ее рука стала какой-то безжизненной, и мне показалось, что она перестала дышать. Издав пронзительный крик, я посмотрела на сбежавшихся медсестер и врачей и заголосила:

– Сделайте что-нибудь! Пожалуйста, сделайте что-нибудь! У меня сестра умерла!

Как только кто-то из медперсонала вывел меня из реанимационной палаты, я пошла, почти ничего перед собой не видя, по коридору, словно пьяная, и вдруг столкнулась с Игорем.

– А ты какого черта здесь взялся?

– Мне папа перед вылетом позвонил.

Игорь говорил и смотрел на меня, словно на привидение.

– Какой папа?

– Вероникин.

– Ты его уже папой называешь?

– А ты зачем под нее оделась? – только и смог сказать он. – И лицо ее сделала. Правда, у тебя вся косметика растеклась. Зачем ты, как она, нарядилась?

– Значит, узнал?

– Да я тебя сразу узнал, – тут же соврал Игорь, потому что на самом деле он был в замешательстве.

– А прошлой ночью, когда ты занимался со мной любовью в Вероникиной квартире, ты меня не узнал!

– Ты о чем?

– О том. Ты сюда зачем прискакал? Без вкусного пирога боишься остаться? А ты пролетел, Игореша! Пролетел, как фанера над Парижем, так и ты над Америкой. Моя сестра, по-моему, умерла. – Сказав слово «сестра», я громко всхлипнула и прокричала: – А где Роберт?

– Какой еще Роберт?

– Тот мужчина, которого моя сестра действительно любит.