Татьяна Луганцева - Брадобрей для Старика Хоттабыча

– Да вы-то сами невинными овечками не прикидывайтесь, – хмыкнула Яна. – Знаю я вас. Схрумкали девчонку и не поперхнулись.

– Что ты, Яночка! Что ты! Ты же сама всё видела и слышала! Мы же ей ни одного дурного слова не сказали, а с ней-то просто истерика. Метёлка припадочная… – пожала плечами Валентина Петровна.

– Так вы же и довели ее до припадка! Я что, не знаю ваши таланты?

– Хоть кто-то отметил наши таланты, и на том спасибо, – Клавдия Ильинична закончила бритье и довольно оглядела результат своей работы.

Яна плюхнулась на вытертый продавленный диванчик.

– Хорошо, мама, что я не захотела стать актрисой. Представляю, как бы вы меня тут гоняли и в хвост, и в гриву.

– Янка, ну что ты такое говоришь? – Валентина Петровна накинула на плечи боа из перьев и критически осмотрела себя в зеркале, поворачиваясь перед ним то так, то эдак. – Ты же нам не чужая, роднуля. Ты для нас своя, и в твоём творческом потенциале мы не сомневаемся, – успокоила Яну матушка.

– Вот вы и прокололись! Своя – примем, не своя – так доведёте до белого каления.

За дверью гримуборной послышалось деликатное покашливание и негромкий стук в дверь. Не дожидаясь приглашения, в гримёрку вальяжно вплыл известный повеса, любитель женщин, заслуженный артист и ведущий актёр театра Иван Демидович Головко.

– Девочки, не ссорьтесь, – сказал он и тяжело опустился на диванчик рядом с Яной.

Головко был настоящий театральный лев. Высокий, громогласный, импозантный – его назначали на все главные мужские роли, он умудрялся играть даже молоденьких принцев. Женщин любил до умопомрачения, жил на широкую ногу, не гнушаясь никакими приработками, но семью так ни разу и не создал. Женщин через его руки прошло – тьма, но он так и не остановил ни на одной свой выбор. Положа руку на сердце, можно было сказать, что и муж из него получился бы некудышный. Отправь такого бонвивана мусорное ведро вынести! Женщины интуитивно, наверное, это понимали, и ни одна не решилась опутать Ивана Демидовича брачными узами. Расставался он обычно со своими пассиями легко, никогда не нагружая себя женскими проблемами.

Иван Демидович вальяжно откинулся на спинку диванчика и сообщил новость:

– Слыхали? Говорят Лизка, ну та, что новенькая, уже заявление на увольнение подала. Это не вы ли, мои коброчки, довели девчонку?

– Стукнуть бы тебя чем-нибудь по голове, Ваня, за такие слова, да что толку? Ты же башкой всё равно не думаешь. Недоволен, что очередная жертва ускользнула из твоих цепких лап?

– Не говори глупостей, Валюшка! Женщин на мой век хватит. Мне ведь любая интересна – и блондинка, и брюнетка, и худенькая, и толстенькая – всех обожаю. Так что можете за меня не волноваться, я не пропаду. А уж тебя с Клавочкой вообще боготворю, подруги мои боевые!

– Ну, конечно! – воскликнула Клавдия. – Куда же ты без нас! Помнишь на гастролях в Архангельске я тебя в два часа ночи из отделения полиции выручала? Ты ведь нахлестался как свинья и песни стал орать дурным голосом, да не где-нибудь, а под окнами тамошнего прокурора. Тебя и скрутили.

– А когда ты пьяный в коровнике уснул, – добавила Валентина Петровна, проведя пуховкой с пудрой по носу, – утром всех доярок до смерти перепугал! Коровы заикаться начали! Мы тогда ходили к председателю колхоза объясняться, помнишь, Клавочка? – повернулась Валентина Петровна к Коровкиной. – Стыд и срам, Иван! Зачем ты в коровник, прости господи, полез? Что ты там забыл?

– Ну, я же тебе уже объяснял. Понравилась мне на концерте одна симпапулечка, я к ней подкатил, автограф, то да сё. Оказалось, доярка. Экзотика! Я ей свидание назначил в коровнике, а она, ветреница, не пришла. Я ждал, ждал, бутылку портвейна, что для нее приготовил, выкушал, конфетками закусил и уснул на куче навоза. Ну, конечно, утром у меня вид был еще тот, недаром доярки визжали, как резаные.

– Ты, Ваня, на выдумки горазд. За тобой глаз да глаз нужен. И когда только ты угомонишься, ведь не мальчик уже, посмотри, вся голова седая.

– Не угомонюсь. Это не в моих правилах. – Иван Демидович поднялся и направился к двери. – Прощайте, кукушечки мои. Яночка, ты со мной? Могу подбросить тебя до дома, я сегодня на машине.

Яна вскочила с диванчика.

– До свидания. – Она с облегчением покинула гримёрку, еще раз мысленно поздравив себя, что выбрала профессию себе по душе.

Яна с отличием окончила стоматологический факультет медицинского института и своей профессией гордилась.

К сожалению, ей не пришлось вкусить молодой, весёлой, студенческой жизни. Она очень рано выскочила замуж, и студенческие тусовки были не для нее. Студенческие браки, как правило, редко бывают крепкими. Молодость и гормоны своё берут – в голове ветер, жизненного опыта никакого. Молодые люди в этот период очень впечатлительны, горят желанием получить новые эмоции и ощущения. Не думая о последствиях, они могут совершать совершенно невозможные, зачастую безрассудные поступки. Для них в этот период нет авторитетов, они всё знают лучше всех. Брак Яны с Юрием Раловичем оказался ошибкой. Юра по уши влюбился в Яну и был готов носить ее на руках, но она вскоре поняла, что ее избранник может лишь отлично танцевать брейк, но к ответственной семейной жизни абсолютно не готов. Они расстались. Ралович пережил развод очень тяжело, мужчинам вынужденное расставание даётся труднее, они становятся менее уверенными в себе и часто теряют почву под ногами.

Вторым мужем Яны стал культурист Стадник. По случайности его тоже звали Юрием, так что ей не пришлось даже привыкать к новому имени. Роман у Яны со Стадником начался еще в ту пору, когда она была замужем за Раловичем, и это в какой-то мере послужило распаду их брака. Стадник был хорош собой необыкновенно, но кроме секса Яну и его ничего не связывало. Влюблённость приходит к каждому человеку на определенное время, а потом оказывается, что тебе и поговорить с мужем не о чем. Так получилось и у Яны. С каждым днём Яна всё дальше отдалялась от своего мужа и этим вызвала неукротимую ярость свекрови, матери Стадника. Из-за разлада в семье Юрий начал пить и вскоре так увяз в этом занятии, что до конца жизни уже не смог избавиться от порочной привязанности. Во время семейной жизни в голову Стадника втемяшилась идея эмиграции. Ему захотелось уехать в Америку. Что он там будет делать и кому он там нужен, Юрий не задумывался и ответить на этот вопрос вразумительно не мог. Яна училась в институте, у нее дома оставались мать и бабушка, и она думать не думала покидать родину. Но Юрий упёрся как баран и вскоре отбыл на чужбину. Семья распалась.

И с первым, и со вторым мужем Яна прожила только год.

Яна ушла в учёбу с головой, но не думать о своей женской судьбе она не могла. Да и как не думать? Ей двадцать лет, а за плечами уже два неудачных брака. Что с ней не так? В чём она виновата? Ведь поначалу казалось, что ее брачный союз нерушим, что она стала с любимым единым целым, а через год – на тебе – развод! Конечно, фактически все люди в течение жизни меняются, но меняются они, как правило, с разной скоростью. Вот, например, она – учится с отличием, интересуется искусством и спортом, ушла в своём развитии далеко вперёд, а Юрий… А Юрий остался на прежнем уровне, для него самое главное – это максимальное развитие всех мышечных групп и эталонное построение любимого тела. Ну, кому это интересно, кроме самого Юрия?