Людмила Мартова - Страсть на грани

– И не надо. – Голос Олега был нарочито бодр, и Лера видела, что он упорно пытается овладеть собой, то ли из-за ее рассказа, то ли от нереализованного желания срочно лечь с ней в постель. – Ты мне лучше расскажи, откуда в твоем хозяйстве такие красивые морские раковины?

Раковин было десять. Большие, глянцевые, хранящие шум и аромат моря, они отличались изумительной красотой. В своей прошлой, полной горестей жизни Лера любила слушать их успокаивающий голос, нашептывающий, что все обязательно будет хорошо. В последнее время такое утешение ей не требовалось, и она даже как-то подзабыла про раковины.

– Это мне дед дарил, – с готовностью начала рассказывать Лера. – Он очень любил море, каждый год ездил в санаторий, когда с бабулей, когда один. И привозил мне в подарок раковину. То есть дарил не каждый год, конечно. Но частенько.

То есть первую раковину он маме отдал, когда я родилась. Вон ту, розовую. Я ее больше всех люблю. Потом вторую принес, когда мне месяц исполнился. Третью на год подарил.

– Странный подарок для новорожденного ребенка. И для годовалого тоже.

– Ну, я ж тебе говорила, дед очень любил раковины. Он говорил, что в них заключена вся мировая гармония. Но это когда я уже постарше была. А та вот раковина мне на два года подарена, та – на три, вот эта – на пять. – Лера по одной брала тяжелые перламутровые завитки и протягивала Олегу.

– А где на четырехлетие раковина?

– А не было. Только на пять. И следующая – на восемь. Вот эта, видишь, самая большая и тяжелая. Он ее из Крыма привез.

– А потом? – Олег неожиданно для себя заинтересовался морскими подарками. Было в них что-то тревожно-необычное.

– Вот эту он мне на тринадцатилетие преподнес, а вот эта, – голос Леры чуть дрогнул, – эта была последняя, которую он мне подарил. На двадцать один год. И вскоре после этого умер.

– А самую последнюю ты сама покупала? – Олег показал на стоящую с краю совершенную раковину, переливающуюся всеми цветами радуги.

– Нет, эту мне бабуля подарила. В этом году. Сказала, что дед ей наказал, если его не станет, вручить мне в тридцать четыре года.

– Странная закономерность, – нахмурившись, заметил Олег.

– Почему? – удивилась Лера.

– В детстве он тебе их дарил почти каждый год. Потом начались перерывы. После его смерти этот перерыв вообще составил тринадцать лет. – Олег замолчал, словно осененный какой-то мыслью.

– Ты чего? – встревожилась Лера.

– Да так, – он махнул рукой, – мелькнуло что-то в голове и ушло. Не важно. Странно, что Степка с Антошкой при всей их непоседливости эти раковины не разбили.

– Ну что ты, им с детства было запрещено их трогать, – сказала Лера. – Это же память о дедушке. Они его уже не застали, только из моих рассказов знают, какой он был замечательный. А раковины эти мы с ними изучали. В энциклопедии читали, какая откуда. Мальчишкам интересно было, они ж такие любопытные. Слушай, а что они так тихо сидят? – вдруг всполошилась она. – Уже полчаса из соседней комнаты ни звука.

Решительно распахнув дверь, она выскочила в другую комнату, вслед за ней выглянул и Олег. Степка с Антоном сидели на диване голова к голове и что-то с увлечением рассматривали. Подойдя поближе, Лера не поверила собственным глазам. Ее сыновья держали в руках по павлиньему перу.

Дорога блестела на солнце, будто смазанная маслом. Машины, плывущие впереди, казались маленькими утлыми лодочками, ныряющими на спусках и подъемах, словно на волнах.

По обе стороны в небо уходили мачты сосен. Сосны так и назывались – корабельные. И Лера любила представлять, как раньше их спиливали и отвозили на верфи Санкт-Петербурга или Архангельска, чтобы оснастить корабли, отправляющиеся в дальние трудные странствия.

Сама она о странствиях только мечтала. Истово и со вкусом. На путешествия у нее не было ни денег, ни времени. Поэтому и поездку к маме – подумаешь, всего-то семьдесят километров! – она всегда воспринимала как пусть и маленькое, но приключение.

Настроение у нее было отличное. В последнее время жизнь то и дело преподносила ей сюрпризы. Неприятные не имели последствий, а приятные грели душу.

К примеру, вчера Золотов вымыл все окна. Ей даже просить не пришлось. После разговора с Игорем продолжать уборку она не смогла. Пришлось делать все первого мая. Она только заикнулась о том, что надо бы пропылесосить квартиру, пока она разбирается со стеклами, как он заявил, что пылесосить будет Степка, пыль везде протрет Антошка, а окна он вымоет сам.

– Не хватало тебе еще с девятого этажа выпасть! – категорически заявил муж. – У тебя зачем мужики в доме? Неужто чтобы ты сама с уборкой корячилась?

– Не знаю, – честно ответила Лера. – Мужики в доме у меня практически не переводились, но трудового ража по поводу уборки я за ними что-то не припоминаю.

– Стыдно, значит, должно быть мужикам, – резюмировал Олег, бросив строгий взгляд на ее приунывших сыновей. Глядя на их кислые мордочки, такие родные и любимые, Лера так и прыснула со смеху.

В общем, в восемь рук с весенней генеральной уборкой они справились в два счета. Или в один присест. Щурились от солнца блестящие окна, пуская солнечные зайчики, благоухал свежестью чистый тюль, скрипел начищенный до блеска ламинат, улыбалась Лера, сосредоточенно сопели мальчишки, что-то напевал под нос Олег.

– Ну вот, а ты боялась, – резюмировал он, когда через четыре часа отмытую до блеска квартиру стало просто не узнать. – Сейчас за продуктами на завтра – и в кино.

– А обедать? – Лера стояла перед открытым холодильником, с сомнением заглядывая внутрь. Кроме замаринованного кролика там ничего не было.

– Кролика готовим на ужин. А обедать будем в кафе в торговом центре. Надо же отметить День весны и труда, тем более что мы все действительно потрудились.

– Ура-а-а! – Степка и Антошка с гиканьем побежали переодеваться.

– А после романтического ужина с кроликом и белым вином нас ждет ночь, – Золотов перешел на шепот, от которого у Леры тут же вспыхнули уши. – Я вообще-то намеревался с пользой провести прошедшую, но некоторые так разволновались из-за каких-то дурацких перьев, что не ответили мне взаимностью.

– Ты правда думаешь, что по поводу этих перьев волноваться не надо? – спросила Лера.

– Мне казалось, что я вчера тебя убедил. Подумаешь, история – кто-то засунул в почтовый ящик два павлиньих пера! Мальчишки их нашли. Делов-то…

– Олег, и все-таки мне кажется, что происходит что-то странное. К бабуле влезли и оставили павлинье перо. Нам подбросили два пера и кролика…

– Лерчонок, ну, совпадения это, не более того. Может, у тебя тайный поклонник завелся, который дарит тебе павлиньи перья. Подбрасывает в почтовый ящик, знает, что ты пойдешь к бабушке, и туда тоже подбрасывает. А кролика кто-то потерял. Или забыл. Или с женой поссорился и сгоряча покупку выбросил. Ну, не думай ты об этом…