Ирина Градова - Побочные эффекты

– До последнего времени у патриарха руки не доходили заняться Досифеем и его «церковью», однако недавно произошел вопиющий случай. Некая девица восемнадцати лет сбежала из общины и вернулась к родителям. У нее случился тяжелейший нервный срыв, а потом, с помощью психиатра, им все же удалось добиться от нее рассказа о том, что с ней случилось. Девица утверждает, что в общине царит жесткая, даже жестокая дисциплина, а молодых девиц насильно заставляют выходить замуж за ее членов мужеского пола. Не знаю, насколько можно доверять ее словам, ведь ей поставили серьезный психиатрический диагноз, но, вкупе с вышеперечисленным, ситуация вызывает беспокойство… Как я понял, девица сбежала только потому, что выбранный Досифеем «муж» жестоко с ней обращался, а так ее, в принципе, все устраивало! И да, вот еще одна странность: девушка постоянно упоминала какого-то Ангела, представляете?

– Ангела? – переспросила Алла.

– Ну да, мы-то поначалу решили, что это кто-то по имени Ангел – есть такое имя, довольно редкое, или просто она именует кого-то ангелом иносказательно, но, судя по словам психиатра, это не так: его пациентка свято верит в то, что некий «ангел» живет в общине и покровительствует ей и отцу Досифею! Такую богопротивную ересь стерпеть уже было нельзя, поэтому Патриарх Савватий поручил Олегу заняться расследованием того, что происходит в вышеназванной общине. Ему предписывалось опросить Досифея и его, гм… паству, выяснить, что там творится, и попытаться разыскать тех, о ком беспокоятся родственники. Кроме того, Олег вез с собой официальное письмо от патриарха, адресованное лично Досифею.

– И что в нем, в этом письме? – поинтересовался Иван.

– Я точно не знаю, но, полагаю, требование свернуть дела, распустить общину и отказаться от именования себя православным священнослужителем, коим он определенно не является!

– Получается, Олега убили из-за этого? – пробормотал Мономах. – Неужели этот Досифей полагает, что, избавившись от одного посланника патриарха, он уничтожит проблему? Разве он не понимает, что после случившегося внимание к общине станет еще больше?!

– Владимир Всеволодович, давайте-ка по порядку, – мягко сказала Алла. – Во-первых, мы не уверены, что Олега убили по приказу Досифея: согласитесь, причина для этого не столь уж серьезна – подумаешь, приехал человек от патриарха! Думаю, при желании обмануть его и пустить пыль в глаза не составило бы труда: в конце концов, люди приходят в общину добровольно, никто их насильно не удерживает, а все, что есть у патриарха, – слова психически неустойчивой девушки! Однако если предположить, что Досифей действительно решил уничтожить ревизора патриарха, то он вполне мог надеяться, что происшедшее сочтут несчастным случаем. Вспомните, в Красном Селе возбудили только дело об аварии, никто и не подумал выяснить, откуда началось возгорание – это стало известно лишь после того, как над автомобилем поколдовали наши эксперты! Никого не смутила и разбитая вдребезги голова жертвы – как же, был же пожар, он все спишет! Кроме того, не реши два дальнобойщика съехать с шоссе, чтобы отдохнуть, машина сгорела бы полностью – чистая случайность, предусмотреть которую никто не мог!

– И что теперь? – спросил Мономах. – Патриарх снова отправит туда кого-то? А вдруг…

– Никто никого никуда не отправит! – заявила Алла. – Смерть вашего брата, Владимир Всеволодович, уголовное преступление, а потому им отныне будет заниматься следственный комитет. Если будет доказана причастность Досифея к убийству, он отправится за решетку, а общиной займутся на предмет мошенничества и злоупотреблений. Но давайте, как говорится, решать вопросы по мере их поступления!

– Я лишь об одном хочу вас попросить, Алла Гурьевна, – проговорил отец Порфирий, пристально глядя на Аллу. – Дело, как вы сами видите, весьма деликатное, и нам с патриархом Савватием очень бы хотелось… ну, понимаете, чтобы расследование велось без лишней огласки.

– Никто и не собирался бежать в газеты и на телевидение, чтобы поскорее рассказать миру о случившемся! – поджав губы, ответила Алла; слова священнослужителя покоробили ее.

– Я не хотел вас обидеть, – тут же извинился отец Порфирий. – Просто… видите ли, я прекрасно сознаю, что во всем этом есть и наша вина. Если бы этим делом занялись раньше, возможно, ничего подобного не произошло бы… Но патриарх слишком много времени уделял внутрицерковным разборкам, навалилось множество дел, требующих срочного вмешательства, и в свете всего этого маленькая община, возглавляемая лжебатюшкой, не казалась такой уж серьезной проблемой! Патриарх допустил серьезную ошибку, в результате которой погиб человек. Очень хороший… И я хочу вас заверить, Алла Гурьевна, что, со своей стороны, окажу вам любую помощь и поддержку, какую только смогу! Я оставлю вам свои данные, и вы в любой момент, днем или ночью, сможете связаться со мной. Если вам что-то нужно – милости прошу!

– Спасибо, – слегка смягчившись, ответила Алла. – Думаю, ваша помощь пригодится!

Когда все разошлись, Мономах вытащил из заначки в кладовке пачку сигарет и вышел на крыльцо. Солнце садилось, воздух был теплым и свежим. Дул легкий ветерок, принося с собой запахи цветущей липы и дудника, а также зеленой озерной тины, в которой так любят копаться утки. Небо было окрашено во все цвета красного спектра, но к ним тут и там примешивались сиреневый, фиолетовый и лиловый, делая закат красочным и каким-то неземным зрелищем.

– Пап, ты же бросил! – услышал он голос сына и обернулся: Артем стоял на пороге, держась за ручку распахнутой двери.

– Закрой, а то мошкару напустишь! – буркнул Мономах вместо ответа.

Сын послушно захлопнул дверь и встал рядом.

– Ну и мне тогда дай, что ли! – потребовал он, протягивая ладонь.

– Еще чего! – фыркнул Мономах, отодвигаясь.

– Давай-давай, батя, не шурши! Я вообще-то не курю, но сегодня… Повод есть.

Мономах взглянул на сына. Сейчас тот выглядел осунувшимся и уставшим: он не заметил этого раньше. Вытащив из пачки еще одну сигарету, он протянул ее Артему и дал прикурить от своей. Некоторое время они молча курили, выпуская колечки дыма в прозрачный вечерний воздух и наблюдая за тем, как они расплываются, становясь все больше и прозрачнее, и плывут к горизонту, постепенно растворяясь в воздухе. Сейчас Мономах думал не о погибшем брате – о сыне. О том, когда он был маленьким мальчиком и ни минуты не сидел на месте. Темка без устали носился по квартире (этого дома тогда еще и в помине не было), и его совершенно невозможно было удержать. Эта непоседливость роднила его с сыном. Во всем остальном, как казалось Мономаху, Артем был больше похож на Олега. Тот учил мальчика кататься на велосипеде (Мономах был слишком занят в больнице), водил его на плавание… И вот теперь его сын, уже совсем взрослый мужчина, стоит с ним плечом к плечу и курит – ужас!