Нита Проуз - Горничная

– Меня никто не любит, – жаловалась я бабушке, когда меня дразнили в школе.

– Это потому, что ты не такая, как они, – объясняла она.

– Они называют меня ненормальной.

– Ты не ненормальная. Ты просто родилась уже взрослой. Этим надо гордиться.

Когда я заканчивала школу, мы с бабушкой много говорили о профессиях, о том, чем я хотела бы заниматься во взрослой жизни. Я видела себя только на одном поприще.

– Я хочу быть горничной, – заявила я.

– Дорогая моя девочка, с «Фаберже» ты можешь поставить себе несколько более амбициозную цель.

Но я упорно стояла на своем, и, думаю, в глубине души бабушка лучше, чем кто-либо, знала меня. Она знала мои способности и мои сильные стороны, равно как и прекрасно видела слабые, хотя она утверждала, что я становлюсь лучше: «Чем дольше живешь, тем большему учишься».

– Если ты твердо решила стать горничной, что ж, так тому и быть, – сказала бабушка. – Но в муниципальный колледж берут только тех, у кого уже есть опыт работы.

Бабушка поспрашивала у знакомых и через одного из них, который служил швейцаром в «Ридженси гранд», узнала о том, что им в отель требуется горничная. Перед собеседованием я так нервничала, что прямо-таки чувствовала, как из-под мышек у меня течет пот, когда мы остановились перед парадным входом в отель с его внушительной лестницей, обитой красным ковром, и черным с золотом навесом над вращающейся стеклянной дверью.

– Я не могу туда войти, бабушка. Этот отель слишком роскошный для меня.

– Вздор. Ты достойна войти в эти двери ничуть не меньше, чем кто-либо еще. И ты войдешь. Ну, давай же.

Она подтолкнула меня вперед. Мистер Престон, тот самый ее знакомый швейцар, поприветствовал меня.

– Очень приятно с вами познакомиться, – произнес он, слегка поклонившись и приподняв свою фуражку. Потом посмотрел на бабушку со странным выражением, которое я не смогла расшифровать. – Давненько мы не встречались, Флора, – сказал он. – Рад тебя видеть.

– Я тоже рада, – отозвалась бабушка.

– Пожалуй, лучше будет, если я провожу тебя, Молли, – сказал мистер Престон.

Он провел меня сквозь искрящуюся вращающуюся дверь, и я впервые вступила в роскошное лобби «Ридженси гранд». Оно оказалось настолько прекрасным, настолько величественным, что я едва не лишилась чувств от этого зрелища – мраморных полов и лестниц, сверкающих золотом перил, элегантных служащих за стойкой регистрации, в своей униформе похожих на маленьких аккуратных пингвинчиков, обслуживающих нарядных гостей, которые расхаживали по величественному лобби.

Мы свернули направо, затем налево, затем опять направо, проходя мимо одного кабинета за другим, пока наконец не остановились перед строгой черной дверью с латунной табличкой, на которой значилось: «Мистер Сноу, управляющий отелем „Ридженси гранд“». Мистер Престон два раза постучал, затем широко распахнул дверь. К моему полному изумлению, я очутилась в темной кожаной пещере, оклеенной горчичного цвета парчовыми обоями и заставленной высокими, от пола до потолка, книжными шкафами. Я могла без труда представить, что нахожусь в доме 221Б по Бейкер-стрит, в кабинете самого Шерлока Холмса.

За великанским столом красного дерева сидел малюсенький мистер Сноу. При виде нас он поднялся, чтобы поприветствовать меня. Когда мистер Престон тактично удалился из кабинета, оставив нас наедине, признаюсь, что, хотя ладони у меня были влажными от пота, а сердце готово было выскочить из груди, я чувствовала себя настолько очарованной «Ридженси гранд», что была полна решимости во что бы то ни стало добиться заветной должности горничной.

По правде говоря, само собеседование практически не отложилось у меня в памяти, за исключением пространной речи мистера Сноу о манерах и правилах, этикете и благопристойности, которая прозвучала в моих ушах не просто сладостной музыкой, а божественным гимном. После нашего разговора он повел меня по священным коридорам – налево, направо, налево, – пока мы снова не оказались в лобби и не начали спускаться по крутой мраморной лестнице, которая вела в подвал отеля, где, как он сообщил мне, находились подсобные помещения, прачечная и кухня. В тесном и душном чулане, совмещенном с офисом, где пахло тиной, плесенью и крахмалом, меня представили старшей горничной, мисс Шерил Грин. Она оглядела меня с ног до головы, потом сказала:

– Сойдет.

На следующий же день я начала обучение и вскоре уже работала на полную ставку. Работать оказалось куда лучше, чем ходить в школу. На работе меня если и дразнили, то, по крайней мере, настолько завуалированно, что можно было это игнорировать. Делай свое дело, и они отстанут. А самое потрясающее в работе было то, что за нее платили деньги.

– Бабушка! – провозгласила я, вернувшись домой после того, как сделала свой первый вклад в «Фаберже».

Я протянула ей квитанцию, и она улыбнулась от уха до уха.

– Никогда не думала, что доживу до этого дня. Ты – моя отрада. Ты это знаешь?

Бабушка притянула меня к себе и крепко обняла. С бабушкиными объятиями не сравнится ничто в мире. Наверное, это то, по чему после ее смерти я скучаю больше всего. По ним и по ее голосу.

– Бабушка, тебе что-то попало в глаз? – спросила я ее, когда она отстранилась.

– Нет-нет, со мной все в полном порядке.

Чем больше я работала в «Ридженси гранд», тем больше вкладывала в «Фаберже». Мы с бабушкой начали обсуждать возможные варианты дальнейшего образования для меня. Я сходила в местный муниципальный колледж на день открытых дверей, посвященный курсу гостиничного дела. Это было очень интересно. Бабушка посоветовала мне подать заявление, и, к удивлению моему, меня приняли. В колледже я бы научилась не только убирать и обслуживать весь отель, но и управлять сотрудниками, как это делал мистер Сноу.

Однако прямо перед тем, как должны были начаться занятия, я пошла на вводную лекцию, и вот там-то я и встретила Уилбура. Уилбура Брауна. Он стоял перед одним из столов с учебной литературой и читал какую-то брошюрку. Там можно было бесплатно взять блокнот и ручку. Он схватил сразу несколько и сунул их себе в рюкзак. Он преграждал подход к столу, а мне очень хотелось пролистать брошюры.

– Прошу прощения, – сказала я. – Можно мне подойти к столу?

Он обернулся. Он был плотный и коренастый, в очках с очень толстыми стеклами, а его черные волосы выглядели жесткими.

– Прошу прощения, – произнес он. – Я не заметил, что я вам мешаю. – Он устремил на меня взгляд своих немигающих глаз. – Я Уилбур. Уилбур Браун. Осенью я иду на курс бухгалтерского учета. Вы тоже идете осенью на курс бухгалтерского учета?

Он протянул мне руку. Я дала ему свою, и он тряс и тряс ее, пока я не вынуждена была выдернуть ладонь, чтобы прекратить эту тряску.