Владимир Голубев - Окаянное лето

– А что случилось, Андрей Андреевич?

Он показал глазами на водителя и развёл руками, мол, нельзя болтать лишнее, и только добавил:

– Отец дома всё расскажет. А давайте лучше про наш ненаглядный посёлок, тем более, мы скоро уже приедем.

– Конечно, деваться мне некуда, так что послушаю.

– Значит так, посёлок основан в далёком 1933 году как один из пунктов Северного морского пути, напомню отличнице и просто красавице – это когда большие корабли следуют по Ледовитому океану из Архангельска на Чукотку и обратно. Помнишь историю о гибели парохода «Челюскин»?

– Да, припоминаю, вроде их зажали льды, и люди высадились прямо на льдины. Так?

– Да, их спасла полярная авиация. Будем считать – экзамен ты сдала. Так вот, возвращаясь к нашему посёлку – это районный центр и морские ворота республики. Зимой средняя температура под минус сорок, а летом целые плюс восемь градусов. Народу проживает всего-то около пяти тысяч. Есть музей, заповедник, морской порт, обсерватория. Всё бы хорошо, да вот только частенько приключаются морозы под полтинник, и пурги лютуют от трёх до пятнадцати дней – тогда из дома нос не высунешь.

– Ничего себе! Вот школьникам повезло – на занятия не ходят!

– Да, а снег выпадает в сентябре и портит нам всю жизнь. Не может потерпеть хотя бы до октября. Поэтому, призывник Жукова, одеты вы легко, не по сезону. А ветровка, кстати, запрещена для ношения в районах Крайнего Севера!

– Правда? Меня, что накажут?

– Верно! Приговорят к смерти через замораживание в вечной мерзлоте… Шучу-шучу.

Солдатик за рулём засмеялся, и спросил, покосившись на Сабурова:

– Разрешите, товарищ капитан?

– Разрешаю.

– У нас даже летом бушлат не смимают, в жаркие дни его только расстёгивают. Как говорится – чай не май месяц, не на юге служим!

Он ещё раз рассмеялся собственной шутке, наблюдая в зеркало заднего вида за реакцией девчонки.

– Вот, блин, я попала.

– Отставить смех, рядовой Востриков! Эти два придурка из твоего взвода тоже всё хихикали, только сейчас один в морге загорает на длительном хранении, а второй в бегах – в тундре кормит комара. А вас, Алёна Игоревна Жукова, мы оденем в ватник, и вы ни за что не околеете на южном берегу моря Лаптевых.

– Я прихватила с собой осеннею куртку, но если станет холодно, можно что-то купить и зимнее, недорогое. Только вот одна загвоздка – я вам уже говорила: у меня фамилия Белкина и отчество Александровна, по дедушке.

– Да, Алёна Белкина-Жукова, всё у вас в семье как-то спутанно, пардон, так сказать. Без стакана не разберёшься в вашей родословной.

– Это точно. Семейка мне досталась аховая.

Машина тем временем въехала в посёлок и помчалась по прямой улице – всё как в обычном городке, только яркие фасады домов отличались от привычных для девочки строений, оставшихся безвозвратно где-то за тысячи вёрст, на большой земле. Линии улиц спускались сверху вниз, вели к бухте, а на западе, на соседней сопке, маячили паруса ржавых антенн, напоминая о временах холодной войны и бряцанья ядерным оружием великих держав.

– Скажите, Андрей Андреевич, а почему в посёлке дома на ножках, прямо как в сказке избушка у Бабы-Яги?

Сопровождающий повернулся:

– Вместо куриных ножек – железобетонные сваи, которые забиты в вечную мерзлоту. Здесь нельзя строить дома на фундаменте, летом грунт неравномерно оттаивает – блоки проседают и дома ломаются, как карточные замки.

– Значит, глобальное потепление в Арктике разрушит их?

– По всей видимости. И придётся нашим потомкам перестраивать все города и посёлки в зоне вечной мерзлоты. Либо искусственно замораживать грунт.

– Это сколько же денег надо? Тут и так всё завалено мусором, а станет ещё большие. Не земля, а свалка.

– Думаю, немало потребуется денег. Но срамоту уберём. В эту навигацию придёт судно собирать металлолом.

Машина остановилась около одного из домов, на торце которого их встретила полинявшая надпись «Слава труду» и ещё исполинские серп и молот, символы пролетарского государства.

– Вот мы и приехали.

Девочка и капитан Сабуров поднялась на пятый этаж и очутилась в однокомнатной квартире, напоминающей скорее казарму после ремонта, из-за покрашенных масляной красной стен и старой мебели.

– Располагайся, призывник Алёна! Вот ключи, деньги на столе. Можешь пообедать в кафе – оно в соседнем дворе, называется «Северянка». Там не отравят и по-домашнему готовят. Или посмотри в холодильнике армейский паёк или продукты. Игорь к твоему приезду вчера полдня закупался в магазинах. «Макдональдса», к сожалению, у нас нет, и ещё долго не будет.

– Спасибо за встречу и интересный рассказ. А гамбургеры я не люблю.

– До свиданья, последняя на этой грешной земле тургеневская девушка. Мы ещё свидимся.

Дверь хлопнула, и квартирка окунулась в тишину. Чемодан затих в прихожей, а сумки остались на линолеуме с разводами. Девочка присела на табурет, и как бы само собой навернулись на реснички росинки от мысли: «А стоило ли лететь в такую даль и терять летние каникулы, чтобы увидеть свинцовое небо и тусклые волны, холод в начале июня, и слушать противные крики чаек среди обшарпанных домов»?

Со стороны моря, сквозь стены, наверно, из порта, пробился скрежет металла о металл, и Алёна наконец-то пришла в себя. Она огляделась, повздыхала, и, чтобы отвлечься от невесёлых дум – замутила лёгкую уборку. А после заглянула в холодильник, выбрала йогурт, и поставила чайник на плиту.

Перекусив, она разложила свои вещи на стулья, раскрыть шкаф или тумбочку она так и не решилась. После, не раздеваясь, она прилегла на диван, и даже телевизор не помешал заснуть.

Алёну разбудил отец.

– Вставай, уже утро. Смотри – десять часов. Ты проспала весь вечер и всю ночь.

– Папа, привет! Я несколько раз просыпалась, за окном постоянно было светло, какая ночь, где ты её нашёл?

– Девочка, да за окном полярный день, светло круглые сутки, не забывай, ты всё-таки забралась за семьдесят первую широту.

– Вероятно, я устала и перенервничала из-за перелёта.

– Ты хоть ужинала? Хотя, судя по тому, что в холодильнике ничего не изменилось, можно понять – ты практически не ела.

– Да, что-то не хочется.

– Потерпи, пройдёт пара дней, ты перестроишься на местное время, и жизнь потечёт привычно.

– Я, когда прилетела, поймала себя на мысли, что попала в какую-то полуночную сказочную страну: то ли плакать от страха, то ли бежать куда глаза глядят. Прямо как Иванушка-дурачок, – ещё немного, шаг в сторону, – провалюсь и попаду прямо в Медное или Серебряное царство.

– Да, меня тоже посещает такое ощущение.

– Особенно перепугали меня дома на курьих ножках. Ну просто жилище для современных ягинь.