Татьяна Устинова - Детектив на пороге весны

Анфиса всегда ленилась себе готовить и ела большей частью, только когда приезжала в Аксаково, к бабушке, где вечная и неизменная домработница Клавдия всегда подавала «полноценный обед», как это называлось в семье. Зато Наталья поесть обожала – и одна, и в компании – и Анфису угощала.

При этом Наталья страшно расстраивалась, что «такая толстая», и завидовала Анфисе, которая была «прелесть какая тоненькая».

Аптечный остряк программист Славик называл их «толстый и тонкий», демонстрируя таким образом не только остроумие, но и знание классической русской литературы, полученное в средней школе.

Остроумие Славика не мешало Анфисе с Натальей дружить, хотя даже ее Анфиса не могла посвятить в свои тайны. Единственное, что было известно подруге, это что у Анфисы богатая бабушка, живущая где-то за городом.

– Вкусно, – с набитым ртом сказала Наталья, – ужас как вкусно! Вот скажи мне, почему все, что вкусно, вредно, а все, что полезно, – невкусно? Чайку налить еще?

– Сиди, я сама налью.

Наталья со всех сторон любовно осмотрела бутерброд, улыбнулась ему и еще раз откусила.

– У меня к чаю шоколадка есть, – похвасталась Анфиса. – Съедим?

– Калорий больно много. И вообще сейчас пост. Я в прошлом году на посту сидела, пять килограмм скинула.

– Так нельзя говорить, – сказала Анфиса серьезно. – Ты же образованная, Наталья! Что это значит – на посту сидела! Ты что, милиционер?

– Почему милиционер, я не милиционер, – быстро отказалась Наталья, – а только когда пост…

– Ну, так и говори – соблюдала пост, а не на посту сидела!

– Тьфу ты! – обиделась Наталья. – А я-то решила, что…

– Сидеть можно на диете, – перебила Анфиса, – а пост надо соблюдать.

– Ну ладно, ладно, вот в прошлом году я соблюдала и на пять кило похудела! В этом году тоже собиралась, только Витька мне сказал, что если я ему опять ни разу котлет не пожарю и он всю весну всухомятку…

Анфиса почти не слушала.

Натальиного Витьку она терпеть не могла, чего никогда не скрывала. Бабушка Марфа Васильевна даже определение вывела для такой породы мужчин.

Порода называлась «никчемушник» – потому что ни к чему не нужен. Бабушка их терпеть не могла и всегда говорила, что эта порода получила особенное распространение в последнее время, как декоративные собачки.

«Никчемушник» Виктор ничем особенным не был занят на работе, ничем особенным не был занят после работы, как, впрочем, и по выходным и праздникам. Свой драндулет он чинил лениво и неохотно, и посему драндулет также лениво и неохотно ездил. Наталье приходилось все время уговаривать «никчемушника», чтобы он заехал за ней на работу, особенно во вторую смену, когда аптека закрывалась в десять, а идти по московским подворотням до троллейбуса или метро было страшно. По магазинам он ходил тоже неохотно, объяснял это тем, что к магазинам он «не приспособлен», жарко ему там и вообще как-то нехорошо делается. Поэтому Наталья таскалась на троллейбусе с сумками – приспособлен или не приспособлен, а поесть «никчемушник» очень любил и обижался, когда ему ничего не давали или давали что-то не то.

Помимо прочих прелестей, существовала еще «никчемушникова» мама, которая объясняла сыночку, что для такой простой девки, как Наталья, он просто подарок судьбы и надо хорошенько подумать, стоит на ней жениться или не стоит. Такого принца еще поискать, а Наталья кто такая? Да никто, провизорша в аптеке, восемь тысяч получает!..

О том, что сам «никчемушник» ударно зарабатывает три, мама скромно умалчивала.

– …а я ему на это говорю: Витюш, ну что ты все лежишь да лежишь, давай сходим куда-нибудь, в бильярд, хочешь, поиграем, ты же любишь в бильярд! А он мне на это – никуда я не пойду, одеваться надо, да и вообще у меня машина вся разобрана, мне бы в гараж. А я знаю этот гараж!.. Машину не соберет, только придет на рогах, а он когда на рогах…

– Наташка, – серьезно сказала Анфиса, – тебе его надо срочно бросить. Знаешь, как это называется?

– Что? – перепугалась Наталья и от испуга откусила слишком большой кусок. Щека у нее оттопырилась.

– Ну вот это все, чем ты занимаешься со своим Виктором?

– А что?

– Да ничего!

– И как это называется?

– Мазохизм, вот как. Медицинский термин.

– Да ну тебя, Анфиска, – возмутилась Наталья и захлебнула бутерброд чаем. Чай был горячий и сладкий, и она от удовольствия зажмурилась и еще посмотрела в кружку, сколько там осталось. Осталось довольно много, значит, пока можно не спешить.

– Тебе хорошо говорить, ты вон какая красивая! И машину водишь, и самостоятельная такая…

– Наташ, при чем тут моя машина? Ну и ты научись машину водить, и тоже будешь самостоятельная.

– Да ладно! Где я ее возьму, машину-то? Зачем мне учиться, если ее у меня все равно никогда не будет?

– Да почему не будет? Или у Виктора возьми, у него же есть!

– Так он мне ее и дал! Ни за что не даст!

– Брось ты его, – повторила Анфиса, – на что он тебе нужен? Ухаживать за ним всю оставшуюся жизнь?! Вот радость какая.

– Да тебе, может, и никакой, а мне радость.

– Ну а тебе какая радость?

– Он на мне женится, вот какая.

– И дальше что?

– Что?

– Будет всю оставшуюся жизнь на диване лежать, а ты ему котлеты жарить?! Он же ничего не умеет, и не выйдет из него ничего и никогда!

– А может, меня больше замуж никто не возьмет! – крикнула Наталья страстно. – И что мне тогда?! Вон как Лена Андреева, до сорока лет в девках, а потом в старухах?! Не хочу я так. Я хочу, чтобы у меня дом был, и дети, и муж!..

– Даже такой?

– А чем он хуже других? Пить – не пьет особенно, машина у него, мама с папой опять же, если с детьми пересидеть или что там…

– Ну понятно, – вздохнув, заключила Анфиса. Этому спору не было ни начала, ни конца, и он мог продолжаться сколько угодно. – Значит, поженитесь и через год разведетесь, ты останешься с ребенком, а он с машиной, мамой и папой.

– Хорошо тебе говорить, ты вон какая красивая… – опять заскулила Наталья. – А я?! Кому я нужна такая?!

– Ты очень красивая, – упрямо сказала Анфиса. – Просто очень.

– Ну да, – кивнула Наталья и выразительно потрясла бюстом. – Сказать, какой у меня номер лифчика, или не говорить?

– Иди ты со своим номером и лифчиком!

– У меня номер F. Сначала идут A, B, C, D, а потом только F! И обувь у меня сорокового размера!

– Ну и что?

– А то, что я, корова такая, ни разу в жизни ни с кем даже на танцы не ходила, потому что меня не приглашал никто! И что Витька меня любит – это редкость большая и удача!

Дверь распахнулась, и на пороге показалась заведующая, как всегда собранная, элегантная, с пучком и в очках.

– Девушки, – сказала она довольно строго, – про ваши лифчики уже знают все сотрудники, но клиентов лучше пока не оповещать.