Лора Кейли - В петле времени

– Да, здесь есть год, – указал Морис, – две тысячи второй.

– Значит, я был прав, – улыбнулся директор.

– Это престижная награда?

– Нет, таких безделушек очень много.

– Безделушек, сэр? – переспросил Морис.

– Ну, знаете ли, для нас всё, что не «Оскар» – безделушка, – директор хотел было засмеяться, но понял, что не к месту.

– Любое киносообщество может выдвинуть свои награды.

– Разве? – удивилась Глория.

– Вы думаете, это так сложно? Организовываете экспертный совет из бывших актёров и одного-двух режиссёров прошлого века. Регистрируете организацию, находите спонсоров, создаёте свою премию, вручаете её. Вы знаете, сколько таких премий только в США? Даже журналы присуждают их.

– А эта чья? – Морис прищурился. – Здесь есть какая-то аббревиатура… RSI – что это может значить?

– Если я не ошибаюсь… Подождите-ка, вы позволите, у меня был журнал…

Директор подошёл к высокому шкафу и открыл его, весь он был наполнен доверху: книги, пластинки, награды, фотографии наград, фотографии тех, кто получил награды, в радостном рукопожатии с этим самым директором. Глория уже ёрзала на стуле. Кажется, она узнала всех, кто был на тех фото, но не могла себе позволить потерять лицо детектива, да, она тоже считала себя детективом в данный момент. Она и забыла, что была секретарём, она была напарником Мориса, именно так, или нет, это он был её напарником, ведь кто, как не она, привёл его сюда.

– Вот, – сказал директор, – в этом журнале должен быть список всех премий, от самых значимых до смехотворных. – Он раскрыл его и стал перелистывать одну страницу за другой. – Сейчас поищем.

– Вы знаете, – продолжил директор, – мы поддерживаем не только именитых актёров, но и начинающих, кто знает, кто из них выстрелит. А начинающим можно быть долго, очень долго, и год и два, и двадцать лет. Да-да, актёра могут не замечать двадцать лет, а он может быть не хуже других. Дело везения. И когда ему вручают хоть какую-то премию, это очень окрыляет, не даёт ему упасть духом, понимаете?

– Кто заботится об этом?

– Да тот же агент. Премии такого рода легко можно купить, всё продаётся, – он замолчал на секунду, – всё, кроме нашей гильдии, у нашей гильдии тоже есть своя премия, вы знаете?

– Нет, я …

– Да, мы знаем, – прервала его Глория, – у вас самая престижная кинопремия, сэр.

– Ну, не престижнее «Оскара», конечно, но… вот же! – он указал на одну из страниц журнала: – Я так и думал, это премия канала RSI.

– Что за канал?

– Он кабельный, их все не упомнишь. Одно время там крутили только сериалы, сериалы и рекламу, сериалы и рекламу, и вот несколько лет назад они создали свою премию, она просуществовала четыре года, с две тысячи первого по четвёртый год. Потом права на канал продали другим акционерам.

– И премию больше не вручали?

– Нет, сэр.

– А как мне узнать, кто получил эту премию в две тысячи втором году?

– У меня есть только список номинантов того года, детектив. Я могу написать вам его.

– Среди них должна быть и эта актриса, – Морис указал на статуэтку.

– Да, думаю, вы с лёгкостью найдёте её.

– Вы знаете каких-нибудь актёров из списка?

Директор качал головой.

– Нет, нет, это совершенно неизвестные мне люди, скорее всего, они так и не… – он остановил свой взгляд, – погодите-ка…

– Что такое, сэр?

– Мэри Гринвич!

– Вы её знаете?

– Да, она часто снимается, она сериальная актриса…

– Где мы можем найти её?

– На киноплощадке? – подпрыгнула Глория.

– Глория, подожди, пожалуйста…

– Да, именно, на киноплощадке. Она сейчас на съёмках. За десять лет Мэри очень выросла как актриса, думаю, она и не вспомнит об этой премии.

– Может, это её награда?

– Вполне возможно, мисс.

– Вы могли бы дать адрес этой площадки?

– Конечно, – директор написал адрес на стикере и протянул его Морису.

– Спасибо, сэр, и ещё одно, – детектив залез в карман плаща, – вы не знаете этого человека, он юрист, и вроде как вёл дела актёров.

– Нет, сэр, первый раз вижу.

Морис пожал директору руку, Глория зачем-то сделала книксен, предвкушая встречу с актёрами, камерами, прожекторами и прочей киношной атрибутикой, она и сама почувствовала себя актрисой, но быстро вспомнила, что она детектив.

Через четверть часа Морис и Глория уже стояли в зрительном зале перед сценой «живого» ситкома. Всю жизнь Морис думал, что за кадром смеются не настоящие голоса, то есть настоящие, но записанные, но с тех пор, как он так думал, прошло немало времени, немало изменений претерпела киноиндустрия. Декорации состояли из нескольких комнат, они крутились на механизме, сменяя друг друга, «вставая» лицом к зрителю. Зрителей было не так много, точнее, мест было не так много, а заполнены они были полностью. Морис не знал, где покупают билеты на такие представления, где покупают билеты в театр, он помнил, но вот на такие сериальные съёмки… «Может, они по знакомству здесь сидят», – подумал он. У Мориса не было таких знакомых, как и тех, кто когда-либо был на таких съёмках.

– Я была на таких съёмках, – сказала Глория.

Тут Морису представилось, что, если бы он сожалел об отсутствии знакомых, бывших на Луне, Глория бы сказала, что была на Луне, что она регулярно там бывает, по субботам. И он навряд ли бы удивился этому. Он вообще уже мало чему удивлялся. С того момента, как увидел труп Саманты Стюарт, точнее, живой труп Саманты Стюарт, точнее, её живую перед собой. С тех пор он был будто в бреду, в логику которого он не хотел вмешиваться, логику которого он решил разгадать потом, позже, когда к тому приведёт время. Когда они найдут убийцу Саманты Стюарт, тогда и правда найдёт его.

– Есть два типа съёмок, – сказала Глория, – с живыми зрителями и без.

– Куда лучше без, – как-то робея, сказал Морис, – без, оно как-то надёжнее, смонтировать можно, наверное.

– Со зрителями лучше, – сказала Глория, и так убедительно, будто была не секретарём в отделе убийств, а секретарём в актёрском отделе. – На зрителях они шутки проверяют, смешно – не смешно, сразу понятно.

– Понятно, – сказал Морис.

– Ничего тебе не понятно, Бенджи, ты как бревно.

– Бревно?

– Ага, вот от чего ты удовольствие получаешь?

– От работы.

– А от женщин, от искусства?

– У меня нет дома искусства. И женщин тоже нет.

– А когда были, получал?

– Не получал.

– Вот я и говорю – бревно. Я бы тоже с тобой развелась. О! Смотри, они будут переснимать.

– Что переснимать?

– Дубль.

– А кто, интересно, из них Мэри Гринвич? Ты не знаешь?

– Я не могу всех знать, – сказала Глория, и как бы сама на него обиделась, что не может всех знать.

– Я вообще никого не знаю, – попытался успокоить её Морис…

– Да ты вообще, – махнула она на него, как на дело гиблое и безнадёжное. – Смотри, скоро последняя сцена.