Галина Романова - Шоу семейных секретов

– Аппетит у тебя… Жрешь за двоих. Или за троих. Это если двойня. – Он хихикнул и покосился на отца, но тот не реагировал.

– Я не беременна, – тихо возмутилась Эльза и, оскалив забитый едой рот, просипела: – Придурок!

Эдик промолчал в ответ, но многозначительно поводил глазами и с такой скорбью принялся вздыхать, что проняло даже отца.

– Эльза, детка, если есть что-то, о чем нам надо знать, скажи это прямо сейчас, – глянул он на нее исподлобья.

– Ты о чем, Жень?

То, что она назвала отца по имени, означало, что она сердита и на него, и вообще на все. Эдик с отцом переглянулись.

Что с ней? Гормоны? Неприятности? Или все вместе?

– Я о том, дорогая, если ты беременна, то…

– Нет, я не беременна. Не надо повторять всякую чушь за этим придурком.

Она лягнула брата под столом.

– Тогда откуда такой аппетит?

Отец шире распахнул глаза, и в них забрезжила тревога. Самая настоящая. Неподдельная. Эльзу проняло. Она задумалась, принялась загибать пальцы и сверяться с чем-то в мобильном.

– Сама не знаю. – Ее гладкий лоб пошел морщинами. – Залета нет сто процентов. Наркотой не балуюсь, в отличие…

Брат ответил ей пинком под столом.

– А что такое, па?

– Надо сдать кровь. На глюкозу. – Отец отодвинул почти не тронутое мясо в сторону. – Твоя бабка по матери страдала сахарным диабетом. Вдруг это…

– Да брось, па! – Эльза неуверенно хохотнула. – Я и сахарный диабет? Что это вообще такое?

Эдик полез из-за стола, пользуясь диалогом, в котором не желал принимать участия. Здоровье сестры, равно как и остальных членов его семьи, его совершенно не трогало. Его беспокоили проблемы, которые нагрянули неожиданно и как-то вдруг.

Послезавтра истекает срок возврата долга, у него по нулям. Отец наложил запрет на все банковские операции фирмы, которую возглавлял Эдик. Это после того, как он по неосторожности и глупости отказал ему в деньгах, когда мать сбежала.

Сука! Эдик отчетливо скрипнул зубами, поднимаясь по лестнице на второй этаж, где располагались спальни.

Старая развратная сука! Променяла семью на какого-то мажора, альфонса! Вогнала их всех в депрессию, а Эдика вообще в долговую яму. Прежде отец никогда не следил за его делами. Раз в месяц проверял отчетность, и все. Теперь же он контролировал ежедневно: что, откуда, зачем…

Не простил. Так и не простил отказа в помощи. А он тоже хорош, взял и отцу отказал. Разве так можно? Ни прозорливости, ни дипломатии. Надо было просто пообещать и уйти от прямого ответа. А он…

– Сожалею, па… На счетах почти пусто, – соврал Эдик. – Закупка оборудования для нового филиала высосала почти все. Нет, у нас, конечно, есть дебиторские задолженности, и предостаточно. Но когда они придут?

Ох, сколько тогда выслушал Эдик о самом себе и о собственном неумении вести дела! И мудак он, и засранец, и голожопая тварь. Бизнес вести не может. Дебиторам поблажки давать нельзя, надрывался отец. На шею сядут. И вообще…

Тут-то Эдик и узнал, что на самом деле не является хозяином компании. Папаша лукавил, когда всем так говорил, и ему в том числе. Учредительные документы, которые Эдик-дурачок хранил в своем сейфе, на самом деле липа, а в Росреестре учредителем значится совсем другое лицо. И ему – лоху такому-то и такому – неплохо было бы для начала обо всем узнать и подстраховаться, прежде чем отцу отвечать отказом.

С того дня в жизни Эдика началась не просто черная, а иссиня-черная полоса. Отец следил за каждым его шагом. Контролировал его траты по банковской карте, чего не делал с шестнадцати лет. Наличных денег, которые Эдику были нужны на запретное, почти не осталось. Зато у мамаши был целый чемодан. Их общих денег!

– Старая сука! – снова скрипнул зубами Эдик.

Осторожно свесившись через чугунные перила лестницы, он глянул на отца и Эльзу. Они были заняты оживленной беседой. Отец даже принялся жестикулировать, чего давно не делал. После бегства матери он словно окаменел. Они заняты, сделал вывод Эдик и свернул к спальне сестры.

У Эльзы не был перекрыт источник доходов. Отец исправно пополнял ее банковскую карту. Безлимитный счет он ей все же поостерегся открывать.

– Слишком много соблазнов, – туманно пояснил он сыну. – Не выдержит.

Эдик не стал тогда его допрашивать, но мысленно позлорадствовал. Невзирая на острую любовь к дочери, доверять ей отец все же опасается.

Эльзе денег хватало и даже оставалось. А отец еще давал ей наличные на тот случай, когда счет нельзя было светить. Вот за ними-то Эдик и сунулся в ее комнату.

Вообще-то у каждого из них было по квартире в городе. Они прежде там и жили, чтобы не раздражать вечно недовольную мать. Эдика, между прочим, это очень даже устраивало. Это Эльза все за мамин подол держалась, а он давно этим не страдал. Лет с десяти, наверное. Подрастая, вообще заподозрил, что не родной им. Слишком велик был контраст в отношении родителей к сестре и к нему. Года два он считал себя подкидышем. Потом, когда появились личные деньги, сдал анализы, выкрав из расчесок родителей по волоску.

Удивительно, но родство подтвердилось. Они на сто процентов отец, мать и сын. И если холодность отца Эдик еще мог объяснить: мужик мужика иначе воспитывать не должен – то матери ее отчужденности простить не смог.

Они отдалялись год за годом. В последнее время двух слов могли за месяц не сказать друг другу. Мать никогда не звонила ему первой, не проявляла элементарного беспокойства. Если звонил он, говорила односложно, задавала вопросы без интереса.

Однажды утром, когда его особенно остро ломало, а на покупку дозы не было сил, он вдруг расплакался и принялся в полный голос проклинать мать. Ему неожиданно сделалось легче, он уснул и проспал почти сутки. А пробудившись, ощутил себя живым и самостоятельным. Понял как-то вдруг и сразу, что теперь за его жизнь никто не несет ответственности, раз за нее некому беспокоиться. Это только его забота.

Он стал разборчивее во всем: в связях, в дозах, в препаратах. Отец, присмотревшись к нему, заметил перемены и якобы подарил ему фирму. Старый мудак! Ну, ничего. Он и с этим справится. Главное, переждать и денег перехватить. А чтобы окончательно не увязнуть в долгах, сделать это так, чтобы не было необходимости их отдавать. Вообще! То есть он должен взять их у Эльзы. Попросту украсть. Ничего, переживет.

Эдик не был уверен, что Эльза держит наличные в своей комнате. Она запросто могла хранить их и в квартире, но…

Поразмыслив, Эдик все же решил, что деньги у нее здесь. В квартире часто бывает слишком много чужих людей. Эльза бывало пьяной отключалась. И эти люди могли шарить по ее шкафам и полкам. Это риск быть обворованной. А Эльза рисковать не любила. В чем-чем, но не в деньгах. Она им счет вела.