Дмитрий Вересов - Опер печального образа

У некоторых домов Аня останавливалась и начинала листать небольшой словарик имен и событий издания ее собственной памяти. Часто она натыкалась на вырванные кем-то страницы, хотя в оглавлении были и этот дом, и пыльная лепнина, и сквер напротив. Она представила себя, вернее, свою память лет через пятьдесят и ужаснулась. Толстый корешок от огромного фолианта с жалкой брошюркой в несколько десятков листов.

На Загородном проспекте она чуть не стала свидетельницей дорожно-транспортного происшествия. Зеленый «ВАЗ» пятнадцатой модели вызвал аритмию на дороге. Его чуть не боднула сзади другая машина, но чудом увильнула. Из машин стали выскакивать люди. Аня недавно наблюдала похожую сцену с участием своего супруга. Но на этот раз все ограничилось криками, размахиванием руками, нецензурной бранью. Словом, достаточно прилично. Единственное, что удивило Аню, так это та же челочка над низким лбом и пухлыми щеками, которую она уже заметила вчера, кажется. Впрочем, Аня привыкла не всегда доверять своему близорукому зрению. К тому же, на летний город уже спускались синие осенние сумерки.

Зная удивительную точность Ольги Владимировны, Аня решила скоротать оставшиеся пятнадцать минут в магазинах на противоположной от кафе стороне улицы. Почему-то с детства она любила заходить в спортивные магазины, хотя спортсменкой никогда не была, даже физкультуру ненавидела. Но она получала странное удовольствие, прогуливаясь в мире велосипедов, гантелей, эспандеров и мячиков. Аня с удовольствием купила бы полезную спортивную штуку для Михаила, для его джиу… дзю-дзюцу, но боялась сесть в лужу с какой-нибудь тяжелой и ненужной ему железякой.

На днях она видела по телевизору, как какие-то ребята в белых кимоно отрабатывали приемы, нападая друг на друга с черными резиновыми ножами. Может, купить мужу такой нож из резины? По крайней мере, он легкий и небольшой. Можно заранее поинтересоваться, завести разговор, а потом раз ему по горлу черной резинкой. Если же он скажет, что это глупости и ерунда, выкинуть нож легким движением руки в мусорное ведро…

Аня только шагнула на одну из высоких ступеней, как почувствовала сильную боль в плечах, ее словно рвануло назад взрывной волной. На лету, стараясь зацепиться кроссовкой за гладкий асфальт, Аня поняла, что кто-то очень сильный, кто не чувствует ее веса, почему-то оттаскивает ее от спортивного магазина.

— Молчи, сука! А то будет хуже! — неизвестная сила выдала свое человеческое происхождение.

Два человека тащили Аню куда-то спиной вперед. Она сильно ударилась обо что-то затылком и нагнула голову. Резким толчком пятерни в лицо ее швырнули на заднее сиденье. Толчок был очень сильным, но в этом краткосрочном касании Ане показалось некое пренебрежение, отвращение к ее особе. До этого ничего подобного со стороны мужского пола она к себе не испытывала. Высокий, темноволосый задвинул ее к дальней дверце, как тюк с бельем или телевизор, замотанный в одеяло.

Аня, свернувшись калачиком, забилась в угол. Водитель плюхнулся на сиденье, повернулся на миг, и она его узнала. В салоне было темно, но из витрины спортивного магазина падал скупой электрический свет. Светлую челочку, темные круглые глазки, пухлые щечки мудрено было не рассмотреть даже при таком освещении.

Водитель стал вращать голову и руль, чтобы вырваться из ряда припаркованных машин. Аня поняла, что сейчас она понесется в черную неизвестность, напоследок соблюдая правила дорожного движения. Но в этот момент «светлая челочка» взвизгнул совсем по-женски. В салон ворвался яркий свет фар несшейся наперерез им машины. Аня почувствовала сильный удар. Кто-то протаранил их лоб в лоб.

Ведь просила же она научить ее каким-нибудь простым приемам самообороны! Что там Корнилов нес? Приемы не действуют! Школа, метод, система! Гад, хоть что-нибудь бы показал! Аня почувствовала дикую злобу, близкую к отчаянью. Упершись согнутыми ногами в черную фигуру справа от нее, она с диким криком выпрямила свое небольшое тело. Послышался звук разбитого стекла. Аня хотела еще ударить ногой, хотя прежней силы ей уже было не собрать. Она словно разлетелась на мелкие осколки. Но нога ее вместо тяжелого плотного тела ткнулась в податливую дверцу…

Выход был свободен! Выпрыгивая из машины, Аня увидела, что в салоне, кроме нее, уже никого не было. Тот, который сидел справа, теперь был где-то внизу, возле машины, он тряс головой и пытался встать на четвереньки. Силуэт второго мелькнул в свете фар. Аня услышала резкий хлопок, еще один. Наверное, что-то автомобильное? Выхлопные газы?

Вместо того, чтобы бежать, девушка отступала к спортивному магазину, точно собиралась продолжать схватку. Почему-то на нее никто уже не нападал. Две тени перебегали дорогу под бибиканье, скрип тормозов и мат водителей. Но Аня уже ничего не видела, кроме освещенного салона протаранившей их машины. Там на месте водителя сидела Ольга Владимировна, Оля. Она словно обнимала кого-то, сидевшего в кресле справа от нее, и склоняла голову на невидимое плечо.

Аню трясло, ее куда-то везли, что-то она нюхала и задыхалась, что-то пила и кашляя выплевывала назад. Она пыталась вырваться, чтобы подставить плечо под Олину голову, потому что это, как ей казалось, еще могло ее спасти. Потом слезы вырвались наружу, и это было уже облегчением.

Очнулась она в кресле под знакомым цитрусовым деревом, худым и длинным. Этот грейпфрут ее немного успокоил, так что она смогла, по крайней мере, говорить.

— Оля, — это были ее первые осмысленные слова. — Что с Олей?

Корнилов переглянулся с Санчуком, ответил не сразу.

— Два пулевых ранения в грудь. Положение очень тяжелое. Аня, будь мужественной. Тебе сейчас нужно все вспомнить и нам подробно рассказать. От мелких, незначительных деталей может зависеть, как быстро мы поймаем преступников. Ты же жена милиционера. Сама должна все это хорошо понимать…

— Это я во всем виновата… Чертова жена милиционера… Какой черт потащил меня в «Арлекин»? Зачем мне надо было писать эти проклятые статейки? Я же не переношу журналистику. Умные вещи себе придумывала. Не любила ее как метод постижения действительности… Я ее ненавижу! Эти жанры, заголовки, клише, штампы, «наши собственные расследования»…

— Анечка, погоди, родной, — остановил ее Коля Санчук, опускаясь перед Аней на корточки и заглядывая ей в глаза. — Так это ты — Пульхерия Серебряная?

Девушка кивнула. Она хотела спрятать лицо, отвернуться, но сверху смотрел на нее Корнилов, а снизу ловил ее взгляд Санчо. Как ненавидела она сейчас свою челку, за которую нельзя спрятаться, которой нельзя занавеситься от всего этого, да еще напоминавшую ей парня, стрелявшего в Олю.