Татьяна Оболенская - Любимый сыщик

– К дедушке, – дерзко ответила она. – Да, отпустите же меня, наконец! – она рванулась из моих объятий.

Я послушно разжал руки, и птичка упорхнула, стуча каблучками по коридору. Хороша малышка, ничего не скажешь! Меня зовут Артем, – бросил я ей в след. – Мы еще обязательно встретимся, детка.

Она даже не оглянулась. Я зашел в кабинет Педенко. Он подскочил с кресла и бросился ко мне с распростертыми объятьями.

– Артем, сколько лет, сколько зим! – он расплылся в сладкой улыбке, а его глаза оставались холодными. Странное несоответствие, оставляющее неприятное чувство. – Босс предупредил, что ты теперь займешь место начальника охраны клуба. Скажу честно, удивлен! Если бы мне не позвонил сам Григорий Николаевич, в жизни бы не поверил. Работать за зарплату в бывшем клубе своего отца?

– Босс сказал правду, – подтвердил я, не желая дальше обсуждать с ним эту тему. – Сейчас я столкнулся у твоего кабинета с девушкой, молоденькая, светленькая. Кто такая? Новенькая? Персонал набираешь? Восемнадцать то ей есть? – небрежно поинтересовался я.

– А-а-а, – протянул он, – ее зовут Лада, племянница приятеля босса. Ей нужна работа. Григорий Николаевич приказал взять на должность официантки. И да, ей уже есть восемнадцать, если точнее, двадцать лет. Тихая, скромная девочка. Мне понравилась. Пусть работает. Как раз сегодня вечером и выйдет в смену.

– Дай-ка мне ее документы, что там у тебя есть, ксерокопия паспорта? – я выжидающе смотрел на Педенко.

– А тебе зачем? – насторожился он.

Я удивленно изогнул бровь.

– Если мне не изменяет память, я сейчас занимаю должность начальника службы охраны клуба. Моя прямая обязанность знать подноготную всех сотрудников клуба. Начну с новенькой. Кстати, подготовь мне личные дела всех сотрудников.

– Сейчас, – засуетился Педенко. – У девчонки есть только ксерокопия паспорта, договор и санитарная книжка, – он порылся в сейфе, достал тоненькую папочку и перекинул мне. – Вот.

Я быстро пробежал глазами листок, немного завис на регистрации и вернулся к году рождения. Девчонке действительно двадцать лет. Никогда бы не подумал. На вид совсем малявка. И москвичка, живет в центре. Какого тогда официанткой в ночной клуб устраивается? Проблемы с деньгами?

– Спасибо, Александр Юрьевич, – я поднялся. – Кабинет мой покажешь?

– Да, да, – с готовностью вскочил Педенко.

Я быстро прошла до конца коридора, остановилась у лестницы и с трудом перевела дух. Сердце почему-то билось так, что готово было выпрыгнуть наружу, лицо горело, а руки заледенели. И к чему бы это? Неужели встреча с этим красивым мужчиной так на меня подействовала, или не просто встреча, а близкое общение? То есть, то мгновение, когда я была прижата к его груди. Мне кажется, что я даже слышала биение его сердца. Я вспомнила его черные глаза с поволокой под мохнатыми ресницами, и их внимательный, оценивающий взгляд. И даю голову на отсечение, его оценка была высокая. Я постояла еще минуту, глубоко вдохнув, пытаясь привести в норму свое душевное состояние, которое сейчас находилось в полном раздрае. И как меня угораздило согласиться на авантюру Николая Ивановича с этим ночным клубом? Это ведь то самое место, которое мама назвала бы клоакой – гнездом разврата. А я…, от страха я даже зажмурила глаза. Я та самая «чертова девственница», которую, как сказал Николай Иванович, нельзя допускать в ночной клуб. Нет, я конечно не боюсь мужчин, но, когда они вот так близко к тебе прижимаются, что ощущаешь ту самую твердость в их джинсах – это уже «ни в какие ворота не лезет». Я немного ровнее задышала и медленно спустилась на первый этаж. Немного поплутав, я все-таки нашла кабинет с надписью – «Метрдотель Рубан Лариса Ивановна», осторожно постучала в дверь и услышала в ответ:

– Входи, кто там такой вежливый?

Я несмело вошла в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. В кресле за столом восседала крашенная блондинка с яркой помадой на губах и накладными ресницами. Она с удивлением рассматривала меня.

– Ты кто? – Лариса Ивановна окинула меня любопытным взглядом.

Я негромко кашлянула и подала ей мое заявление с резолюцией управляющего.

Лариса Ивановна приподняла брови.

– Вот как? Ну ладно. Пойдем расскажу и покажу, что ты будешь делать, заодно и форму получишь. Тебя как зовут?

– Лада, – пролепетала я.

– Лада, значит? – удивилась она. – Странное имя, несовременное. Ладно, пошли, – она приподнялась со стула, – познакомлю тебя с персоналом.

Мы прошли на раздачу – это такое отдельное место, в ресторанах позицией называется. Хотя, как мне объяснили потом, позицией его и не назовешь. Здесь ничего не готовится. А позиция – это места готовки блюд, например: гарниры, фритюр, гриль, мангал и другие. О боже! Сколько же я нового узнала о кухне, сериал не нужно смотреть! Не уверена, что мне когда-нибудь это понадобится в журналистской деятельности. Хотя все в жизни бывает. Вдруг я провалю свое журналистское расследование, и мне ничего не останется, как пойти в официантки, тогда уже по-настоящему. Лариса Ивановна вызвала четырех поваров, чтобы представить новенькую. Я даже опешила. У них что, так положено? Лариса Ивановна усмехнулась, перехватив мой ошалелый взгляд.

– Чего испугалась? Это наши повара – Иван Семенович, Гарик, Антон Сергеевич и Александр Владимирович.

Я переводила взгляд с одного повара на другого, совершенно не запомнив их имена.

– Запомнишь, – рассмеялась Лариса Ивановна, заметив мой рассеянный взгляд, – не все сразу. А со своей сменой познакомишься вечером.

Ну вот я и приступила к работе, то есть почти приступила. Вечером выхожу в смену. С чистой совестью и с чувством выполненного долга я отправилась домой.

А теперь немного обо мне. Меня зовут Ольшанская Лада Григорьевна. Мне двадцать лет, я учусь в МГУ, будущий журналист, если у меня получится. Сейчас лето, и я прохожу практику в известной, московской газете, а если конкретнее, в отделе криминальной хроники. А Николай Иванович как раз и возглавляет наш отдел. Моя мама – Ольшанская Ольга Алексеевна, переводчик в одной из туристических фирм. А вот папы у меня нет. Они с мамой разошлись задолго до моего рождения. Мне о нем никогда ничего не было известно. От него мне не досталась даже фамилия. Ольшанская – это мамина фамилия, то есть моего знаменитого деда – академика Алексея Сергеевича Ольшанского. А вот отчество – моего так называемого отца. Моего деда, к сожалению, уже нет. А бабушка – Ольшанская Мария Петровна, бывшая артистка Большого театра, живет и здравствует у себя на даче в Подмосковье. Дача – это очень легко сказано. Это большой двухэтажный особняк со всеми удобствами. Бабушка живет там круглый год. Ей совсем не скучно, потому что это поселок Академгородка, и все проживающие там жители знают друг друга «сто» лет. С мамой объясняться мне не придется, она со вчерашнего дня в законном отпуске, отдыхает на даче у бабушки. Это огромный плюс. Не представляю, как бы я выполняла задание Николая Ивановича, если бы моя мама была дома. Я открыла ноутбук и попробовала отыскать хоть какую-то информацию об убийствах девушек-стриптизерш. Итак, первую девушку убили в январе. Вторую – в июне. Через месяц третью. Последняя не работала в клубе, и по утверждению Николая Ивановича не посещала вообще подобные заведения. Тогда почему она? Что их всех связывало? Первые две конечно же были знакомы. Я вбила в сеть «Одноклассники» фамилию первой девушки – Лабуда Алиса. Она окончила сто четырнадцатую школу Москвы, училась посредственно. Дальше, как обычно, ничего особенного – друзья, подруги. Клуб, кстати, ее первое место работы. Я свернула ее страничку, забила вторую фамилию – Русских Алена, родилась в Саратовской области, приехала в Москву после школы и сразу устроилась работать в клуб. Я вбила третью фамилию – Кононенко Ольга, училась в московской школе номер сто пятьдесят, после ее окончания поступила в МГУ, была на первом курсе. Ничего общего между девушками на мой взгляд нет. Или есть? Нужно разобраться, но как? Я посмотрела на часы и охнула. Время пробежало незаметно. Если сейчас не начну собираться, опоздаю на работу. Немножко потрясывает от мандража. Если честно, я еще ни разу сама не ходила в ночной клуб. Как там сказал этот белобрысый администратор, «домашняя девочка»? Так он прав. Я и есть та самая домашняя девочка, воспитанная любящими меня мамой, бабушкой и дедушкой.