Морис Дантек - Красная сирена

Он смотрел на нее почти жестко. Вот дьявол, пора ей вернуться на грешную землю! За ней го­нятся вооруженные бандиты во главе с чокнутой матерью-преступницей. Так что задний ход давать поздно…

– Мы летим вперед… Как ракета, которая не способна остановиться после пуска… Ты понима­ешь?

Она понимала.

Девочка согласно кивнула, но не остановилась на сказанном.

– Вы не поняли… Моя мать…

– Что твоя мать? – выдохнул он.

– Она не должна вас найти…

– Перестань, Алиса…

– Вы не понимаете… не знаю, что она сделает со мной, но я совершенно уверена в том, что будет с вами, если вы ей попадетесь!

В ее голосе звучала совершенная убежден­ность.

Хьюго снова взялся за ручку.

– Если она вас найдет, то убьет, понимаете, Хьюго, убьет!

Он выскочил из машины, хлопнул дверью, обе­жал вокруг.

Лицо Алисы совершенно изменилось под влия­нием страха и отчаяния. Он терпеливо ждал, пока она решится наконец выйти, протянул ей руку дружеским жестом, словно хотел доказать, что на свете все еще существуют человеческое тепло и доверие.

Он никому не позволит убить себя…

Свежий ветер распахнул окно и донес с пляжа за­пах сосен и морской воды, Прозрачные занавески раздувались, как маленькие паруса.

Анита сладко потянулась, наслаждаясь светом солнечных лучей, падавших на белоснежные про­стыни. Она встала, приняла душ и оделась, любу­ясь скалами и песчаными бухточками, омываемы­ми волной. На часах еще не было восьми. В комнате телефона не оказалось, и Анита спустилась на пер­вый этаж, чтобы позавтракать.

Кофе и бутерброды ей принесла дородная жен­щина средних лет. Она приветливо улыбнулась, хоть и не произнесла ни слова. Когда Анита столк­нулась с ней у стойки бара, она поздоровалась, и ее «бом диа» оказалось таким же солнечным, как мир вокруг. Пять минут спустя она вернулась с подно­сом.

Анита накинулась на еду с жадностью, удивив­шей ее саму. Морской воздух, солнце, смена обста­новки, спокойная милота местных жителей – все это «взбадривало» аппетит.

Она выпила две большие чашки кофе, прогло­тила все бутерброды и почувствовала, что готова противостоять целой армии адвокатов.

Она заплатила по счету хозяину и решила еще раз попробовать что-нибудь разузнать о Тревисе:

– Скажите, где здесь можно зафрахтовать ях­ту с капитаном?

Он задумался, бормоча себе под нос «яхта, на­ем», потом открыто взглянул ей в глаза и широко улыбнулся:

– Ну да, что-то в этом роде есть на выезде из Тавиры, рядом с пляжем. Контора, бюро по прока­ту яхт для туристов – вот чем они занимаются.

– Я вам очень благодарна… Кстати, а как оно называется, это бюро?

– Постойте, я проверю…

Прежде, чем Анита успела возразить (ей впол­не хватило бы географического указания), он убе­жал в кухню, откуда вернулся с рекламной открыт­кой: на ней был коллаж из фотографий яхт.

– Вот их реклама: де Суза и Корлао, самая крупная здешняя компания… Они скупили много ма­леньких предприятий, и все шкиперы теперь рабо­тают на них. Иногда они приходят к нам поужинать…

Анита улыбнулась в ответ, стараясь запомнить название и внешний вид современного безликого здания – белого, низкого, никакого.

– Большое спасибо, сеньор, – мягко произнес­ла она по-португальски, взяла сумку и вышла из гостиницы.

Подбежав к «опелю», бросила сумку на заднее сиденье и секунду спустя тронулась с места.

В Тавиру.

Анита не заметила белый «сеат», припаркован­ный метрах в четырехстах у обочины, который медленно поехал следом.

Кеслер не спал уже трое суток, если не считать дре­моты во время перелета из Женевы в Марокко, отку­да он практически сразу вылетел в Фару. Черт побе­ри, эта мерзавка Кристенсен хочет его уморить…

Последняя спокойная ночь выдалась накануне потасовки в амстердамском универмаге, поэтому, несмотря на амфетамины, он клевал носом.

Просто чудо, что он не упустил девушку. Оч­нувшись от тяжелого сна, Кеслер пытался поудоб­нее устроиться на сиденье и внезапно заметил, как маленький черный «опель» вылетел на националь­ную автостраду.

Глухо зарычав, он встряхнулся и до упора по­вернул ключ в зажигании.

Точно следуя указаниям Евы Кристенсен, он преследовал инспектора, держась на расстоянии.

Свою новую штаб-квартиру Ева обустроила на огромном пляже южномарокканского побережья.

«План очень прост, – сказала она ему. – Если эта легавая едет в Фару, значит, попытается найти моего драгоценного муженька. У меня там свой че­ловек, он тоже ищет и будет вашей правой рукой. Слушайте меня внимательно, Густав (она обожала называть своих подчиненных кодовыми именами), я хочу от вас одного – чтобы вы следили за этой гади­ной днем и ночью, куда бы она ни отправилась, и ежедневно мне докладывали, пока она не отыщет Тревиса… После этого вы сразу со мной свяжетесь».

И она посмотрела на него, как на ребенка-дау­на, которому нужно все разжевывать.

Маленькая «корса» ехала впереди, а Кеслер никак не мог прогнать из памяти детали той мучи­тельной аудиенции. Отражение в зеркале было вечным напоминанием ужасного наставления Евы: нехилый шрам на правой щеке – так хозяйка при­ласкала его железной линейкой…

Кеслер внезапно понял, что холодное бешенст­во поднимается в его душе так же неотвратимо, как морская вода заполняла трюмы «Титаника», но да­же не пытался совладать с собой. В один прекрас­ный день вся эта припадочная семейка заплатит за все сполна. Он пока не решил, с кого начнет: с коро­левы-матери, с ее дуры-дочери – этой маленькой отличницы, или с заносчивого кретина Вильхейма Брюннера, красивого и пустого, как обложка деше­вого итальянского журнала, а может, и с папаши – неудачника и авантюриста (он ничем не лучше ос­тальных). Одно он знал точно: он здорово оттянет­ся, когда будет нажимать на курок помпового ру­жья двенадцатого калибра.

Инспекторша доехала до Тавиры, не останавли­ваясь, стремительно пересекла город Километра через три-четыре она свернула направо, на малень­кую раздолбанную дорогу, которая вела к пляжу. Кеслер слегка притормозил и принялся наблюдать. Главное, чтобы его не заметили. «Опель» тронулся, он дал ему скрыться за поворотом и только после этого тронулся в погоню.

За вторым поворотом он увидел пляжи, кораб­ли на рейде и яхты, стоящие на приколе вдоль на­бережной. Над морем нависало высокое плоское бело-желтое здание. Маленький черный «опель» приткнулся на стоянке перед входом.

Кеслер затормозил, чтобы наблюдать за проис­ходящим издалека. Женщина хлопнула дверью ма­шины, поднялась по ступенькам и исчезла внутри дома. Ему удалось прочитать надпись, сделанную крупными буквами на складе позади дома. «Де Суза и Корлао Материаль нотика». Под действием време­ни и морского ветра она почти стерлась. Вдруг какое-то смутное воспоминание пришло ему на ум. Он уже слышал это название, но не мог вспомнить, где, когда и кто его упоминал, но оно всплыло из глубин памя­ти: через эту компанию Ева Кристенсен продала ях­ты Тревиса богатым туристам перед их отъездом из Португалии… Да, именно так. Однажды в разговоре Дитер Борвальт называл «компанию морского обо­рудования, которая распродала яхты Тревиса». Тог­да же упоминалась и Тавира.