Клэр Макинтош - Я тебя вижу

– Какой смысл один бойлер чинить? – произносит он. – Всю ванную нужно переделывать.

– Ну, в ближайшее время этого не случится, – отвечаю я, думая о рождественских подарках, которые скоро лягут на мою кредитку тяжким бременем. – Нам нужно починить душ, а с остальным смириться. – Я уютно устраиваюсь под одеялом, чувствуя, как теплое тело Саймона обволакивает меня, и одним глазом посматриваю на часы.

– Пустая трата денег. – Саймон резко сбрасывает одеяло, и нас обоих обдает порывом холодного воздуха.

Я удивленно сажусь в постели.

– С каких пор ты беспокоишься о деньгах?

Именно я слежу за нашими тратами. Это у меня в крови. А вот Саймон обращается с деньгами очень небрежно, словно человек, который никогда не оказывался на мели.

– Прости, – говорит он, смущенно пожимая плечами. – Не с той ноги встал. Просто стыдно латать то, что нуждается в серьезной починке. А что если взять кредит на полный ремонт?

Я воображаю ванную комнату своей мечты: хромированную, с белой плиткой, как в том парижском отеле, куда Саймон отвез меня в нашу первую годовщину.

– Мы не можем себе этого позволить, ведь скоро Рождество.

– Я заплачу, – произносит Саймон и, судя по взгляду, немедленно начинает сожалеть о своем безрассудстве, но слова назад не берет. – Ты не даешь мне помогать с выплатой ипотеки, так позволь купить тебе новую ванную.

Неужели последние комментарии Джастина попали в цель? Я открываю рот, чтобы возразить, но Саймон поднимает руку.

– Я настаиваю. Сам поищу приличную строительную компанию. Если такая вообще существует! Ладно, пойдем, а то я опоздаю, да и ты тоже.

Он вскакивает. Я свешиваю ноги с кровати и нащупываю пушистые тапочки. Халат холодит обнаженную кожу. Я, поеживаясь, спускаюсь по лестнице на кухню и ставлю чайник. Вокруг ног вьется Бисквит и едва не опрокидывает меня на пол, приходится поскорее насыпать корма в его миску.

Шум душа утихает, хлопает дверь ванной. На лестничной площадке раздаются шаги и приглушенные голоса, когда Кэти и Саймон сталкиваются в коридоре. Бойлер вновь начинает завывать. Похоже, Кэти сегодня торопится. А вот готовясь к вечеринке, она может часами сидеть в ванной. Не то чтобы Саймон когда-нибудь на это жаловался. Он скорее обойдется без душа, чем станет подгонять Кэти.

– Подростки, – пожал плечами он после того, как я однажды отчитала дочь за то, что она долго занимала ванную. – Мне не нужно много времени, чтобы голову помыть. – С печальной улыбкой он провел ладонью по редеющей седой шевелюре.

– Ты очень чуткий, – сказала я.

После вспыльчивого Мэтта такое облегчение жить с кем-то настолько терпеливым. Я ни разу не видела, чтобы Саймон вышел из себя. Он сохранял спокойствие даже после сотого прихода соседей с жалобами на музыку, которую слушал Джастин, – хотя их собственные дети вопили куда громче. В Саймоне просто не было злости.

Мелисса прищурилась, когда я рассказала о том, что до нашей встречи Саймон десять лет жил один.

– И что с ним не так?

– Ничего! Просто не встретил подходящего человека. Зато поднаторел в домашнем хозяйстве. Готовит, убирает, даже гладит.

– Когда расстанетесь, отправишь его ко мне? Нил способен собрать компьютер с нуля, но как выключается пылесос, похоже, понятия не имеет.

Я рассмеялась. С самых первых дней чувствовала, что никогда не расстанусь с Саймоном. Помню трепет возбуждения, который охватил меня при нашем первом поцелуе; дрожь во время быстрого, неуклюжего секса, которым завершилось первое свидание, – все это будоражило еще сильнее, поскольку было совсем не в моем характере. Именно тем мне больше всего и нравился Саймон – рядом с ним я чувствовала себя другим человеком. Не мамой, не подружкой или женой Мэтта. Собой, Зоуи Уокер. К Мэтту я переехала сразу из родительского дома, а когда в тридцать лет оказалась одна, то так беспокоилась о детях, что было не до выяснения: кто же такая я сама? Встреча с Саймоном все изменила.

Я завариваю чай и отношу наверх поднос с четырьмя кружками. Стучусь в дверь Джастина, осторожно переступаю через хлам на полу и ставлю дымящуюся чашку на тумбочку рядом с кроватью.

– Джастин, чай.

Он не шевелится, и я забираю вчерашнее приношение – остывшее и нетронутое. Смотрю на сына: трехдневная щетина покрывает его нежное лицо с ямочкой на подбородке, длинные волосы упали на глаза, одна рука вытянута к изголовью.

– Дорогой, уже почти семь.

В ответ он что-то бормочет. На тумбочке лежит открытый ноутбук, на экране – какой-то музыкальный форум. Белые буквы на черном фоне. Если буду смотреть на него слишком долго, голова разболится. Слева фотография, которую Джастин использует в интернете, – его лицо, но почти полностью закрытое протянутой к камере ладонью. На ней черными буквами написано имя пользователя: Game8oy_94.

Двадцать два года, а ведет себя как двенадцатилетний. Кэти всегда так торопилась повзрослеть – не могла дождаться, пока оставит в прошлом Барби и «Моих маленьких пони», – но мужчины, похоже, остаются мальчишками гораздо дольше.

Я размышляю о том, что сказал Саймон прошлой ночью. Неужели Джастин действительно и в тридцать лет будет жить с нами? Раньше я думала, что никогда не захочу, чтобы мои дети покинули дом. Мне нравилось жить здесь втроем, встречаться за ужином, а в остальном – просто сосуществовать. Мы с Кэти иногда гуляли, а Джастин крутился на кухне, пока я готовила чай, воровал жареную картошку со сковороды и делился хитросплетениями компьютерных игр, в которых я ничего не смыслила. И обманывала себя мыслью, что мы словно соседи по квартире. Но когда ко мне переехал Саймон, я поняла, как сильно скучала по тому, чтобы по-настоящему делить свою жизнь с кем-то.

Джастин натягивает одеяло на голову.

– Ты опоздаешь на работу, – говорю я, понимая, что и сама опоздаю, если продолжу стоять на месте.

– Мне нехорошо, – раздается его приглушенный голос.

Я резко сдергиваю с сына одеяло.

– Мелисса взяла тебя на работу на свой страх и риск, Джастин. Не вздумай притворяться больным, слышишь?

Настойчивый тон моего голоса наконец доходит до него. Джастин понимает, что без поддержки Мелиссы – или без моей просьбы, если уж на то пошло – у него не было бы работы.

– Ладно. Не продолжай.

Он опускает ноги на пол и сидит на краю кровати в одних боксерах, ероша лохматые волосы, а я выхожу из комнаты.

Из приоткрытой двери ванной вырываются струйки пара. Я стучусь к Кэти, и она приглашает меня войти. Устроившись за письменным столом, дочка подводит брови. На ее лице безукоризненный макияж, а на голове намотано полотенце.

– Мам, ты потрясная. Я выпью чай, пока буду укладывать волосы. Выйдем в полседьмого?

– Хочешь тостов?