Ирина Комарова - Умереть на сцене

– Жду вас завтра утром. – Теперь Рестаев обратился персонально ко мне. – Я предупрежу вахтера.

– Я буду вовремя. – Легкий книксен, который я автоматически сделала, выглядел нелепо: джинсы не та одежда, которая уместна для реверанса, но Рестаеву, похоже, понравилось. Я дождалась, пока дверь за ним закроется, и только тогда обернулась к Гоше: – Странный человек. Он действительно такой?

– Какой – такой?

– Ну, такой… не от мира сего?

– Почему сразу «не от мира сего»? Просто у него свой взгляд на жизнь. – Напарник развернул меня в сторону кабинета шефа и легким шлепком придал «ускорение в заданном направлении».

Я послушно вернулась на мягкий стул справа от Александра Сергеевича. Гоша присел рядом, а Ниночка привычно встала в дверях, привалившись к косяку и постукивая карандашом по корешку блокнота.

Александр Сергеевич окинул нас взглядом и, так же привычно, спросил:

– Что скажете, молодежь?

Известно, что на военном совете первым положено высказываться младшему по званию. В агентстве «Шиповник» эта высокая честь принадлежит мне. Сегодня я начала с того, что повторила заданный Гоше вопрос в более развернутом виде:

– Рестаев действительно такой наивный? Искренне верит, что театр – это не «террариум единомышленников», а братство служителей муз? Что, если хаму сделать замечание, ему станет стыдно? И не читает договор, который подписывает, потому что неловко демонстрировать недоверие? Может, он и сдачу в магазине не пересчитывает?

– Никогда, – подтвердил Гоша. – Впрочем, если сдачу дают монетами, он их просто не берет. Порядочные люди мелочь не собирают.

– И договор он, действительно, подписал не читая, – заметил шеф. – А что тебе не нравится, Рита?

– Не то чтобы не нравится… просто странно. Я таких людей не встречала до сих пор, и у меня получается, что он или святой, или очень хорошо притворяется. А учитывая его профессию… значит, притворяется? Но зачем?

– Он не притворяется, Ритка, – покачал головой Гоша. – Он действительно такой. Поэтому и карьеру не сделал. Его ведь приглашали в свое время в Москву, пару спектаклей в столичных театрах он успел поставить, прежде чем тамошние тираннозавры его благополучно сожрали и косточки выплюнули. А у нас в театре директор его пригрел, сошлись они как-то, директор его оберегает, не пытается его иллюзии разрушить.

– Как же он не сел при таких взглядах? – удивился шеф.

– Так он тогда, в Астрахани, почти сел. Просто лихие люди неаккуратно сработали, решили, что ради этого лоха не стоит стараться, а следователь попался неглупый и принципиальный, разобрался. Зато у нас в театре у Рестаева даже права финансовой подписи нет. Директор его не подпускает ни к хозяйственным делам, ни к финансовым. Андрея Борисовича это очень устраивает. Творческий человек должен творить, а презренный металл… этим пусть специально обученные люди занимаются.

На встречу с творческим человеком Андреем Борисовичем Рестаевым я собиралась на следующий день не особо старательно. Образом внештатной журналистки из «Вечернего бульвара» я пользовалась нечасто, тем не менее он был привычен и «обкатан». Джинсы, тонкий свитер, короткие сапожки на удобном низком каблучке, фальшивая сумка «Гуччи» на цепочке через плечо… некоторое время я посомневалась, как поступить с волосами: прикрыть рыжую шевелюру паричком или не стоит? Потом решила, что необходимости сильно менять внешность нет, и ограничилась тем, то собрала волосы в хвост, зачесала челку назад и закрепила невидимками, открыв лоб. Накрасилась аккуратно, без агрессии – высшее образование и хорошее воспитание барышни, которая через час предъявит вахтеру удостоверение корреспондента, не должны вызывать сомнений, а сама барышня – интереса.

Гоша внимательно осмотрел меня, в целом одобрил, поправил пару заколок и дозволил предстать перед шефом. Александр Сергеевич много времени не тратил, кивнул сразу:

– Приемлемо. Значит так: камеру установишь, сразу не уходи, потолкайся там среди народа. Сама разговоров не заводи и на глаза не лезь, но присмотрись, попробуй разобраться, кто чем дышит. Внимания к себе не привлекай и изображать ничего не пытайся, будь естественной, артисты игру моментально чувствуют. Сразу договорись с Рестаевым на завтра, в какое время придешь накопитель в камере менять.

Я почтительно выслушала указания начальства и отправилась на задание. В театр.

Вахтерша сидела за двухтумбовым письменным столом, на столе лежала толстая разлинованная книга учета.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась я. – Моя фамилия Рощина, Андрей Борисович должен был вас предупредить…

– Из газеты? – Она посмотрела на меня с любопытством. – Да, он говорил. Паспорт у вас с собой?

– Редакционное удостоверение. – Я предъявила корочки, и женщина, сверив фотографию, кивнула:

– «Вечерний бульвар» – хорошая газета. Я, конечно, постоянно ее не читаю, но когда попадается… Это вы хорошо придумали про наш театр написать. Мы ведь премьеру готовим, «Горе от ума». Очень интересный получается спектакль… Впрочем, что это я разболталась, задерживаю вас! Проходите, по лестнице на второй этаж и до конца коридора, по правой стороне смотрите, там на двери табличка, не ошибетесь. – За моей спиной хлопнула дверь, и вахтерша заулыбалась: – О, Феликс Семенович, здравствуйте!

– Добрый день, Елена Сергеевна, прекрасно выглядите, как всегда!

Я обернулась. Рядом со мной расстегивал пальто представительный мужчина лет пятидесяти, с шикарной шевелюрой «перец с солью».

– Уж вы скажете. – Она слегка зарумянилась и, не вставая со стула, расправила плечи и втянула живот. – А вот, кстати, девушка к Андрею Борисовичу! Корреспондент из газеты, будет про «Горе от ума» писать!

– Прекрасная идея! Давайте я вас провожу. – Мужчина галантно предложил мне опереться на его локоть. – Такое юное очаровательное существо, а уже корреспондент, – окинул он меня одобрительным взглядом. – И в какой же газете вы трудитесь?

– Внештатный корреспондент, – уточнила я. – «Вечерний бульвар».

– Уважаемое издание. Я, как вы уже слышали, Феликс Семенович, директор театра.

– Очень приятно. Рита Рощина.

– И что же вы собираетесь писать, Рита Рощина? Короткую заметочку информационную или большую статью? А может, раз уж до нас добрались, целую серию статей? История, современность, лучшие спектакли прошлых лет, премьеры, интервью с ведущими артистами? У нас в театре много интересного.

Феликс Семенович говорил с завидным энтузиазмом, а я больше помалкивала, отделываясь невнятными поощрительными звуками. Идея мне в целом понравилась, сама бы с удовольствием о нашем театре почитала, но целый цикл статей… боюсь, это не ко мне. Директор же, по-видимому, посчитал молчание знаком согласия и уже приглашал меня, после беседы с Рестаевым, к себе в кабинет, обещая показать интереснейшие материалы по истории театра.