Фридрих Незнанский - Мертвый сезон в агентстве Глория

— Этого достаточно, — удовлетворенно произнес Грязнов. — А случайность — та же закономерность. Точнее, ее диалектическая противоположность, и друг без друга они существовать просто не могут. Мысль понятна?

— Да какая закономерность! — засмеялся Платонов. — Случайно подслушал разговор двух армян у табачного киоска, когда сигареты покупал.

— А я что говорю! — обрадовался Грязнов. — Не получи ты задания от полковника Бабенко — не волновался бы и сам, когда нервничал твой армянин, а не волновался бы — не курил много. Когда много куришь, быстро сигареты кончаются, вот и пришлось идти к киоску, а не стой ты у киоска в Армянском переулке, не услышал бы разговора местных жителей. Логично?

Парень только головой крутил, выслушивая построения Грязнова.

— Вообще-то нехорошее предчувствие у меня появилось после его поездки в Жостово. Утром он был мрачен, как никогда.

— Тебе надо объяснять, какие люди проживают в жостовских особняках? И к кому же там вы приехали?

— А я в самом поселке не был. Машину остановил в лесу, не доезжая с полкилометра примерно. Там его джип ожидал. Он пересел и уехал, а мне велел возвращаться в Москву.

— Что ты и сделал?

— Ага.

— А утром он, значит…

— Да, в девять утра, как обычно. Мрачный! Злой!

— Может, с похмелья?

— Так это само собой. Но похмелье он быстро гасил. Мы заскакивали в район Белорусского вокзала. Там, на Лесной, есть такой подвальчик «Цахкадзор» называется. Его там знают. Рюмочка, хаш — и он готов к боевым действиям!

— И куда вы в тот день отправились? Где сражались-то?

— А на Ленинградский, в аэровокзал.

— Где мистер Макклин заказал билеты в Нью-Йорк?

— Точно! — восхитился наконец парень провидческими способностями генерала милиции.

Хоть и пустяки, в сущности, а все-таки приятно было Грязнову.

— А еще что можешь добавить? Не про тот день, а вообще…

— Когда начал с ним работать, в первый же день, он сел в машину вот с такой бабой! — Платонов показал большой палец. — Но мне такие не нравятся.

— Дорогая телка? — догадался Грязнов.

— Вот именно что телка. Шалава из тех, что… интердевочки. Видели кино?

— Ну да, валютные проститутки. Красивая, говоришь? Поди срисовал?

— А то! Высокая, стройная, ноги от подбородка! Густющие каштановые волосы, а глаза голубые такие, будто в тумане. На шее монисто из старинных монет, а на пальцах перстни — чернь по серебру.

— Монеты тоже серебряные?

— Ага. Шикарная баба. Дорогая — это точно!

— Макклин называл ее по имени?

— Не, ни разу. Как-то по-армянски — ахчик, что ли?

— Ну да, девушка, значит… А вы с ним по-русски говорили? Ты, часом, не поинтересовался, почему этот американец хорошо и чисто говорит по-русски?

— Не то чтоб интересовался, но сказал, что мне удивительно от американца слышать правильную русскую речь.

— А он?

— Если бы, говорит, ты поработал с мое с русскими дипломатами, глупых вопросов не задавал бы… Вот теперь все.

— Отлично, — потер ладони Грязнов и пожал парню руку. — Передавай привет своему полковнику.

— Я свободен?

— Конечно! Если понадобишься, уж не обессудь, пригласим как свидетеля. Отдыхай!

В номере, куда вернулся Грязнов, заканчивала работу оперативно-следственная группа.

— Сошлись «пальчики»-то! И фотография его в дактилокарте один к одному, — встретил его Самохин. — Точно! Левончик Золотые Ручки! Так мне эксперт-криминалист сказал, хотя точно экспертиза покажет.

— Но на бокалах, кофейных чашечках и еще кое-где обнаружены отпечатки пальцев еще одного лица.

— Женского, Коля.

— Эксперт-криминалист тоже так считает. Хотя по «пальчикам» не определишь, мужчина это или женщина. А вы откуда знаете?

— Ты мне вот что скажи. За полгода хорошо изучил контингент местных валютных проституток?

— А чего их изучать? Они всегда на виду!

— Тогда ищи высокую шатенку с голубыми глазами, у которой на шее монисто из старинных серебряных монет.

— Так это ж Лыткина! Элина, кличка Золушка.

— Почему Золушка? — удивился Грязнов.

— Детдомовская…

— Вот найди Золушку и сними у нее «пальчики». Наверняка сойдутся. А списочек ты мне подготовил?

Самохин молча кивнул на стол, где лежал исписанный лист бумаги.

— Резвятся в столице-матушке братья мусульмане! — заметил Грязнов, просматривая список. — Ты гляди! Сирия, Марокко, Эмираты…

— Двадцать восемь человек! В семнадцать ноль-ноль, Коля, данные обо всех мне на стол.

— Будет сделано, Вячеслав Иванович.

— Не прощаюсь!..

Забот у начальника МУРа, как известно, более чем достаточно. Однако убийством Левона Аракеляна Грязнов решил заняться сам. Обостренное чутье сыщика говорило ему, что золотая диадема может вывести в такие высокие кабинеты, куда простому сыскарю и не мечтать попасть…

Кое-что проясняло и установление личности убитого. Тут, правда, Самохин не совсем прав: золотые ручки все-таки не у Левона, а у его братца — Жоржика. Вот так будет справедливо.

И наконец о диадеме. Подлинник это или подделка, покажет экспертиза. Но поскольку она оказалась в руках убийц и демонстративно положена на обезглавленный труп, значит, в этом акте имеется определенный смысл. Который и предстоит разгадать…

Садясь в машину, Грязнов сказал водителю:

— Давай-ка подскочим в Армянский переулок, дом четыре… — Потом подумал и добавил: — Но через Генпрокуратуру.

И решил: это будет правильно, сперва надо поставить в известность Костю Меркулова. Что-то он, помнится, говорил про Гохран. Даже списочек каких-то ценностей давал. А где этот списочек? На работе, естественно, карманы и без того всякими бумажками забиты… Взглянуть, не из того ли списка?

— Давай-ка сперва к нам, — снова переориентировал Грязнов водителя. Тот послушно кивнул…

Константин Дмитриевич, лишь взглянув на диадему, лежащую на черном бархате в затейливой шкатулочке, многозначительно хмыкнул и уставился на Вячеслава Ивановича.

— Н-да-а… — протянул он. — Ну докладывай…

— Убийство произошло ночью. Судмедэксперт уточнит при вскрытии время убийства. Личность убитого установлена — Левончик Аракелян. На столе лежал в исподнем. Голова отдельно. Фотографии тебе подвезут. Еще шкатулочка. Ничего не искали, ничего не взяли — сделали свое дело и отвалили. Труп был обнаружен дежурной около десяти утра. Меня вызвонил один из моих гостиничных кадров. А потом мы вызвали дежурную группу. Вот, собственно, и все, Костя. Детали уточняю.

— Эту штучку, — сказал Костя, укладывая диадему в шкатулку, передайте экспертам. Постановление о производстве экспертизы Турецкий составит. Дело ему поручим. А ты перезвони попозже. Или заезжай часика через два-три.

— Я тебе и без эксперта скажу, что это фальшивка, но сделана профессионально. Даже талантливо. А по дороге к тебе заскочил на Петровку, взглянул в тот твой списочек. Интересно! Штучка-то, получается, из Гохрана. Я имею в виду оригинал.