Фридрих Незнанский - Мертвый сезон в агентстве Глория

— Я не привыкла повторять свои приказы, — медленно произнесла она.

— А мне вы приказывать не можете, — независимо ответил тот. — Я на службе. И начальников у меня тоже хватает. Садитесь лучше.

— Пошел вон! — повысила голос Боярова. — И вообще, с этой минуты вы оба уволены. Марш отсюда! — И повернулась к своим гостям: — Садитесь, господа!

Сева, Алексей и Филя переглянулись и, пряча улыбки, пошли к «мерседесу».

Но когда Филя взялся за дверную ручку, его запястье перехватил второй амбал и сжал с большой силой. Филя притворно охнул и взглянул на Голованова, наблюдавшего в это время за водителем «мерседеса».

— Отваливай, — прошипел амбал, пробуя вывернуть руку Филе. — И быстро, пока я добрый…

— Валить?! Сей момент! — вдруг засмеялся Филя. — Сева, да что ж он творит? Так же ж руку можно повредить!

— Ты чего творишь, браток? — посмотрел на амбала Голованов. — Надо же соизмерять силенки! Не ровен час, обидишь человека!

И тут амбал совершил ошибку. Равнодушно-лениво окинул он прозрачным взглядом Голованова и протянул к его лицу широкую свою пятерню, как бы предлагая заткнуться. А Сева вообще не терпел подобного обращения. И через мгновение, утробно вскрикнув, амбал совершил переворот в воздухе и гулко, всей тушей, грохнулся на асфальт.

Второй охранник кинул руку внутрь пиджака, но достать оружие не успел. Постарался подошедший сзади Кротов.

Водитель «мерседеса» разъяренным быком ринулся из машины, но, сложившись пополам, сделал один кульбит, второй и едва не угодил под движущийся по улице транспорт. Филя остановил его дальнейшее движение под колеса «Газели», рванув за руку. Водитель завопил — рука его повисла плетью.

— Ах ты бедненький! — воскликнул Филя. — Сейчас мы тебя подлечим.

За здоровую руку он выволок водителя на тротуар, где уже лежали рядышком оба амбала-охранника, сказал: «Потерпи, браток!» — и резко дернул вывихнутую руку. Водитель аж взвизгнул.

— Все, не шуми, уже не больно. Я тебе ее вправил на место.

Окончательно пришла в себя брошенная охрана Бояровой, когда белый «мерседес» скрылся из глаз. Амбалы зашевелились, стали приподниматься, оглядываться.

— На кого мы нарвались? — ничего не понимая, спросил один. Он сунул руку под пиджак, растерянно поглядел на товарищей. — Хана, ребята, нема ствола…

— И я тоже пустой. — Второй пошарил у себя под мышкой. Посмотрел на водителя: — А тебя кто положил? Неужто тот, беленький?

Вместо ответа водитель ощупал свою правую руку, покачал ею из стороны в сторону, хмыкнул:

— Ну надо же! Аккуратно вправил. Наверняка ему не впервой…

— Ну хулиганье! Ах, хулиганье! — прошамкала оказавшаяся случайной свидетельницей происшествия старушка. — Помочь чем, сынки?

Водитель уже набрал полную грудь воздуха, чтобы громко и со смаком послать сердобольную дуру куда-нибудь подальше. Но вдруг улыбнулся и сказал почти ласково:

— Спасибо, бабуля, мы уж теперь как-нибудь сами…

Был, правда, еще один случайный свидетель скоротечной драки, но он не выказал никакого внимания, ибо мирно подремывал, слушая музыку из наушников, в припаркованном на противоположной стороне улицы «жигуленке». Или делал вид, что подремывал, но тогда он был бы совсем и неслучайным. Он же старательно делал вид, что происходящее у входа в ЦДЛ его абсолютно не касается…

Но когда обиженные амбалы отправились в сторону Кудринской площади, водитель «жигуленка», сняв наушники, неторопливо поехал следом…

— Что скисли, парни?! — заливисто хохотала, сидя за рулем, Елена Юрьевна. — Ну спасибо! Давно такого спектакля я не видела! Не смеялась так!..

— Нехорошо получилось, — нахмурился Голованов.

— Да бросьте вы! Они мне уже во как надоели! — чиркнула она себя указательным пальцем по горлу. — А все-таки здорово жить на белом свете, а? Что молчите? Я будто десяток лет скинула!..

Но у мужчин, сидящих в «мерседесе», в принципе никаких оснований для особой радости не было…

Дорога оказалась недлинной.

Старинный особняк, прекрасно отреставрированный, стоял в глубине зеленого двора неподалеку от Пречистенки. Он был оснащен выносными телекамерами. Ворота неслышно открылись на свет фар, и по бокам сразу выросли двое охранников в темной форме. Кто-то грамотно потрудился, чтобы обеспечить семье Бояровых максимум безопасности.

— А кому принадлежал этот особняк при царе-батюшке? — спросил Голованов.

— Демидовым.

— Что, тем самым, что еще при Петре? Графам, кажется?

— Вот именно. — Боярова с интересом посмотрела на Севу. Но тот только покачивал головой — не то удивляясь, не то сомневаясь.

Дверь им отворила горничная в кружевном передничке, словно под старину. Она поклонилась хозяйке и гостям и доложила:

— Только что звонили Николай Андреич, будут через полчаса.

И в этом тоже какая-то игра…

— Прекрасно, — сказала, не оборачиваясь к ней, Боярова и прошла в просторный холл. — Ужин на пятерых. В моем кабинете.

Прошли в гостиную, обставленную итальянской мебелью, сработанной также под старину. Вошла горничная с подносом, на котором стояли кофейник и маленькие кофейные чашечки. Саксонский фарфор, определил Кротов. Его интерес не остался незамеченным.

— А вы, Алексей Петрович, — хитровато улыбнулась Елена Юрьевна, умеете не только что-то там строить! У охранника, которого вы так играючи положили, между прочим «черный пояс».

— Вот именно, что между прочим… — хмыкнул Кротов, делая глоточек и разглядывая чашечку. — А вот это — подлинник, причем действительно старинный. Настоящий Мейсен! Век, вероятно, восемнадцатый. Где-нибудь середина.

— Я в восхищении, — искренне заметила Боярова. — А ведь я вспомнила, где видела вас!

— Где же? — продолжая любоваться фарфором, спросил Кротов.

— Да там же, возле нашей медсанчасти. Где ошивались ваши друзья — Филя и Сева. Вернее, Сева лечился, а вот ошивались как раз вы.

— Боюсь, вы ошиблись, Елена Юрьевна. В Чечне я не бывал…

— Ну пусть будет по-вашему… — не стала спорить Боярова и сказала как бы в сторону: — Хотя я практически никогда не ошибаюсь.

— Вероятно, это как раз тот редчайший, если не единственный, случай в вашей богатейшей практике, мадам, — учтиво улыбнулся Кротов. — Впрочем, мне бы тоже не хотелось настаивать, поскольку бывают до омерзения похожие люди.

Все рассмеялись, и Боярова сменила тему:

— А как вы оказались в ЦДЛ?

— Разве нельзя? — удивился Кротов. — Я там частенько бываю. Кухня хорошая, не шумно. Как только он стал дорогим коммерческим заведением, я имею в виду конечно ресторан, там стали появляться солидные люди, серьезная публика. Писатели же не только народ шумный и приставучий, но и небогатый, им Дубовый зал не по карману, им — кафе… Веранда, на худой конец…