Дмитрий Захаров - Девочка, рисующая смерть

– Прошу вас… – повторяла женщина, как мантру.

Стриженый с презрительной ухмылкой сжал в пальцах мятые купюры.

– Полторы штуки!

– Отстой! – мрачно улыбаясь, прокомментировал кареглазый красавчик. – Отработаешь на коленях, мать!

– Старовата! – Стриженый брезгливо поморщился, деловито ощупал грудь женщины.

– Под кайфом потянет!

Они поволокли вырывающуюся женщину к спуску с перрона, худой двинулся за ними, продолжая держаться поодаль.

– Стоять! – скомандовал Сергей.

Он занял удобную дистанцию, держа в поле зрения урку. Боковым зрением он увидел рыжую девушку, стоящую на перроне метрах в пятидесяти. Она нервно разговаривала с кем-то по телефону. Краснолицый парень спрятал смартфон в карман и отвернулся.

– Вали по-хорошему, отец! – все с той же обворожительной улыбкой сказал красавчик. Он был на десять сантиметров выше Авдеева и сложен, как атлет.

Женщина дернулась, ища кого-то глазами на пустынном перроне, и тотчас получила сильный удар в солнечное сплетение. Она охнула, согнулась, держась крестообразно сложенными ладонями за живот, и без того бледное лицо посинело.

– Не калечь ее, Леха! – засмеялся красавчик.

Сергей хладнокровно оценил ситуацию. Культуриста надо вырубить первым; здоровый, как слон. Скорее всего, драться не умеет, но силенок выше крыши. Стриженый чем-то занимался, удар в «солнышко» был проведен коротко и точно, из неудобного положения с включением бедра. Еще, конечно, урка, он был старше остальных, явно сидевший. Сергей шагнул в сторону, загрузив опорную ногу; челюсть красавчика, с ямочкой на подбородке, так и манила провести апперкот. Правый кулак Сергея вылетел, костяшки соприкоснулись со «стеклянной точкой», парень издал чмокающий звук; вероятно, в момент попадания он улыбался. Он взмахнул руками, на симпатичном лице появилось изумленное выражение, глаза покрылись туманной дымкой. Лязгнула челюсть, на асфальт упало что-то мягкое и красное, хлынула кровь.

Язык, догадался Сергей. Отхватил кончик языка. Редко, но такое случается.

Красавчик опустился на колени, словно намереваясь помолиться, и упал на бедро.

– Ах ты… – Стриженый грязно выругался, отпустил женщину, которая продолжала задыхаться, беспомощно хватая воздух открытым ртом.

Как это случается в драке с участием профессионала, все происходило очень быстро. Сергей отметил движение урки за своей спиной. Ствол или нож, понял он. Стриженый встал в стойку, выбросил удар ногой, целясь в голову соперника. В карате такой прием называется маваси гири; удар голенью, идущий по касательной. Получилось совсем неплохо, отметил Сергей. От маваси он уклонился, вошел в среднюю дистанцию, от толчка коленом в корпус парень пошатнулся, но устоял. Как там было у Гоголя? Эх, старость, старость, – и заплакал старый дебелый казак! Но не старость была причиной, солдат, а твой недельный запой! От стриженого исходил какой-то тошнотворный запах с примесью ацетона и чего-то кислого. Так пахнет протухший мясной суп.

Сергей задыхался. Сердце клокотало, как разбуженный вулкан. Схватка разворачивалась в тишине, на фоне беззаботно щебетания птиц. Пора включать в дело грязные приемы, понял Авдеев, парень явно под «спадами»: так назывались на жаргоне психотропные препараты, делающие человека нечувствительным к боли. Он схватил противника за торчащее ухо, резко потянул в сторону и, не обращая внимания на яростный крик, коротко ударил сложенными пальцами в выпирающий кадык. Тот схватился за горло. Сергей отступил и, вложив в прямой правой все силы, врезал точно в подбородок.

– Э-э-эх! – протяжно застонал наркоман, пошатнулся, но устоял на ногах.

– Чем же вы долбитесь, суки?! – задыхаясь, пробормотал Авдеев и нанес свинг в скулу противнику – удар, идущий по широкой траектории.

Сработало. Стриженый упал лицом вперед, от удара об асфальт звучно хрустнул сломанный нос.

– У него пистолет! – услышал Сергей громкий голос.

Краснолицый продолжал стоять поодаль, наблюдая за дракой, как зритель в уютном зале кинотеатра. Женщина поднялась на ноги, держась рукой за железный прут ограждения. Она по-прежнему тяжело дышала, воздух со свистом вырвался из легких. Урка сжимал в руке оружие, волчий взгляд впился в Авдеева. Пистолет типа «Макаров», молниеносно оценил Сергей. Дистанция – десять метров. Ты в лучшие времена не успел бы, солдат! Он устало шагнул вперед.

– Не валяй дурака, сынок! – проговорил он. – Здесь полно свидетелей, а девушка уже вызвала полицию.

– Стой на месте! – Урка поднял ствол на уровень лица. В пустых глазах, одурманенных наркотиком, застыла нечеловеческая жестокость психопата.

– Глупый поступок. – Сергей улыбался, двигаясь приставными шажками, не отрывая взгляда от безумных глаз наркомана. – Рощино – маленький поселок. Сюда ведут три дороги. Перекрыть их – плевое дело. Лесом тоже не уйти, по весне там воды по пояс.

Рука с зажатым в ней пистолетом маячила в полутора метрах. Благодаря передышке дыхание восстановилось. Следовало отвлечь внимание урки. Сергей обернулся в сторону вокзала.

– Вот и менты! – воскликнул он.

Урка машинально оглянулся, дуло «Макарова» уклонилось в сторону. Сергей рванулся вперед, его удар по запястью совпал со звуком выстрела. В насыщенном весенней моросью воздухе звук выстрела прозвучал хлестко, как удар плетью, пуля впилась в ствол сосны, стоящей за перроном. Авдеев резко вывернул кисть, хрустнули хрящи, урка громко закричал. Пистолет упал на перрон, Сергей поднажал, его захлестнула волна той самой багровой ярости, что возникала всякий раз во время схватки. Исчезло свойственное для современного жителя мегаполиса здравомыслие, звуки леса, голоса людей, шум проезжающих автомобилей; все куда-то пропало, захлебнувшись в клокочущей пене этой багровой ярости. С тугим стоном порвалось сухожилие на запястье, вопль боли оглушал, но Сергей ничего не замечал. Короткий удар коленом в голову заставил урку всхлипнуть, крик оборвался на верхней ноте. Все закончилось. Сергей подбежал к женщине, аккуратно прижал ладонь к ее ребрам, ощутив, как часто бьется в груди сердце.

– Сейчас пройдет… – сказал он. – Вдохните!

Она послушно втянула носом воздух, Авдеев надавил в точку под плавающим ребром, женщина тихонько вскрикнула и задышала часто и глубоко, бледные щеки сбрызнуло румянцем. Придя в себя, она суетливо осматривалась по сторонам, словно потеряла что-то очень важное. Авдеев опустился на четвереньки, собрал с асфальта выпавшие предметы из сумочки. Женщина приняла сумку рассеянно, будто что-то незначительное, ее глаза обшаривали перрон.

– Даша! – громко крикнула она. – Даша, где ты?!

– Здесь… – откуда-то снизу послышался слабый детский голосок.