Марина Серова - Желание дамы - закон

– Все, дедушка, сладили уже. Больше НЛО в поселке не появятся.

– Ой, так ли это?

– Так. А от командования обороны вам особая благодарность.

– Это еще за что?

– Ну как же, Федор Лукьянович? За отвагу, за то, что не побоялись пойти один на один на врага, за то, что соотечественников своих от инопланетян защитить пытались.

– Слышь, Катерина? Благодарность мне объявили! А ты почем зря давеча мне скандал устроила!

– Но и выговор вам строгий занесли, – продолжала я врать. – Вы ведь, Федор Лукьянович, чуть было серьезную операцию не сорвали своими несогласованными действиями. Очень руководство обороны на вас осерчало, даже ружье конфисковать хотело. Ой, стыдно, Федор Лукьянович, стыдно. Как же это вы так, без приказа?

– Я, конечно, очень виноват перед руководством Генерального штаба, но действовал так не по малодушию, а по злому стечению обстоятельств. Клянусь, дочка, ежели меня не лишат звания старшего сержанта, искуплю свою вину верной службой Отечеству. Я готов выполнить любое поручение, пусть только прикажут.

– Отлично, но вы должны пообещать – больше никакой самодеятельности, никакой стрельбы! В противном случае ваши действия будут расценены как предательство и саботаж! Вам все ясно?

– Так точно! – выпалил дед и даже поднес руку к непокрытой голове.

– Вот и договорились, – уже мягко сказала я. – А теперь расскажите мне подробно об этой вашей тыловой обороне.

– Пробудившись от болезненных стеснений сердца, которые словно камень давили на грудь, – начал Федор Лукьянович рассказ, – я пошел на кухню, достал из буфета валерьянку, посидел немного в душной комнате, потом сунул ноги в валенки, натянул телогрейку, ушанку и вышел на крыльцо. Ночь была лунная, на небо высыпали звезды. И так их было много, что казалось, Землю нашу к себе притянул Млечный Путь. Смотрел я на эту красоту, и так она меня заворожила, что глаз от неба не мог оторвать. Сердце как будто отпустило, и дышать стало легко.

Да только недолго это счастье продлилось. Потихоньку в душу начала заползать тревога, и тут появились они – круглые, плоские, лунно-ядовитого цвета. Сердце мигом тисками зажало. Так и до миокарда недалеко! А ведь сколько нас здесь в поселке таких больных гипертоников да инфарктных, думаю. Тогда-то я и понял, какое зло несут с собой инопланетные пришельцы, догадался, что настроены они по отношению к землянам враждебно! Конечно, этого было вполне достаточно, чтобы подняться на крестовый поход против страшной заразы, прилетевшей из космоса.

Я возвратился в избу, взял свое ружье и отправился к пустырю, откуда, как мне показалось, легче всего было целиться по «летающим тарелкам». Я хотел разом и навсегда покончить с неземной нечистью.

– И что ж, вы так один и пошли?

– Что время понапрасну терять? Сосед слег третьего дня, в доме напротив проживает одинокая старушка. А молодые не больно-то верят в инопланетных пришельцев. У них только компьютеры да телевизоры на уме. – Дед замолчал, потом сердито вздернул лохматые брови и проворчал: – Ты, родимая, меня не перебивай, право слово! Эдак я нить разговора могу потерять.

Так вот, отправился я было на пустырь, а ноги-то не идут совсем. Пришлось технику заводить. Еду, значит, – на улицах ни души, время-то позднее, уж за полночь перевалило. И такая обида у меня, понимаешь ли, на губернатора нашего и военных, что безобразие эдакое допустили, что до простого народа им дела нет!

А «тарелки» между тем по краю поселка летают, будто облюбовали чего. Ну, думаю, сейчас я вам жару задам! Остановил я машину у магазина, спрятался за домом полковника, зарядил ружье и по «тарелке» бабах! Стрельнул и ошалел. Как только снаряд «тарелки» коснулся, она мгновенно рассыпалась на мелкие кусочки, будто и не пуля ее пробила, а ядерный носитель! Вместо падающих на землю обломков в воздухе закружились блестки, напоминающие мерцающую россыпь угасающего фейерверка. Что, думаю, за чертовщина? Пальнул во вторую, и опять та же канитель.

Через несколько секунд все исчезло, а на дороге невесть откуда появился автомобиль. Огромный, черный, как вороново крыло. Остановился недалеко от одного из коттеджей, и выходят из него двое.

– Вы их рассмотрели, дедуля?

– Какое там! Ведь ночь же была, темно, хоть и звезды светили. Да и струхнул я ненароком, нервишки не выдержали. Притаился за углом, наблюдаю, значит. Только понять никак не могу, то ли люди они живые, то ли пришельцы из подстреленного корабля? Оба здоровые, плечистые! А страшные, аж жуть! И походка у них какая-то не человечья, вроде как танцевали они, передвигаясь.

Я их на мушку взял, а руки трясутся, слушаться не хотят. Эти двое уж совсем близко ко мне подошли. Слышу, болтают о чем-то по-нашему, по-русски. Пока я раздумывал, что делать, один из них поскользнулся и упал. Второй пнул ногой калитку и поволок того, что упал, к дому. Тут луна за тучку зашла, скрыла мужиков из виду. Я развернулся да потрусил к «Запорожцу». Больше уж ни во что не стрелял.

– Соседи-то выстрелов не напугались?

– Куда им! – махнул дед рукой. – Спали, как сурки в зимнюю ночь, ни в одном окне свет не зажегся.

Я призадумалась: если один из вошедших в калитку мужчин Кирилл (а в этом я не сомневалась!), то почему он не воспользовался ключом и не зашел в дом через дверь? Зачем ему понадобилось обходить забор и делать огромный крюк?

Конечно, я отдавала себе отчет в том, что старик запросто мог приврать. Но если он даже и врал, то бескорыстно, не надеясь на выгоду, не пытаясь меня обмануть, так – для интереса! Пожалуй, даже не врал, а пытался приукрасить события или же, напротив, сгущал краски. Да и само слово «врать» совершенно к нему не подходило – он рисовал в уме события, творил. Тем не менее после разговора с Федором Лукьяновичем я пришла к окончательному выводу – Маргарита не виновна в смерти мужа, а Кирилла, скорее всего, отравили где-то вне дома и уж потом полуживого или испустившего дух втащили через окно зимнего сада в коттедж. И еще: мне вдруг стало совершенно ясно, что расследование вступило в решающую фазу и скоро всему наступит конец.

Я попрощалась с фантазером Лукьяновичем и вышла во двор. Баба Катя куда-то пропала, наверное, ушла разносить молоко.

Шурша колесами по заледеневшей дороге, я поехала в сторону недостроенного коттеджа. Дом, о котором рассказывал Комаров, стоял в отдалении от жилых коттеджей. Он будто бы был специально построен для того, чтобы из него наблюдать за окрестностью.

Высоченный плотный забор выглядел агрессивно-затаенным. Я подошла к нему и толкнула ворота. Конечно, они оказались запертыми. Обойдя вокруг дома, я остановилась около раскидистого клена, сплошь усеянного прошлогодними гроздями сухих сережек, в двух метрах от кирпичного забора. Без труда забралась на дерево, перелезла на толстый сук и, оттолкнувшись от него, спрыгнула во двор. Интересно, как попадали в коттедж Комаров и Ветров? Впрочем, это не настолько важно. Зато от моих глаз не ускользнуло то обстоятельство, что одной стороной здание стояло к забору совсем близко. Это давало возможность беспрепятственно покидать коттедж, выпрыгнув из какого-нибудь окна.