Кирилл Шелестов - Уротитель кроликов

— Допустим, все сказанное тобою — чистая правда, — ухмыльнулся Виктор с непередаваемой наглостью. Он даже закинул ногу на ногу. — Допустим. И что ты мне сделаешь? Выбросишь из бизнеса?

— Представь себе, мы с Васей имеем на это право, — ответил Храповицкий вкрадчиво. — И знаешь что? Пожалуй, мы готовы это сделать…

— Да не кивай ты на Васю, — перебил Виктор. — Нашел тоже союзника! Не обижайся, Василий, ты славный парень, с тобой приятно выпить, но какой ты бизнесмен?!

— Да уж не хуже тебя! — огрызнулся оскорбленный Вася, наливая себе еще. — И вообще, я бы попросил…

— Вову проси! — отрезал Виктор. — А еще лучше вы это хором сделайте! Ты, Сырцов и Решетов. Вся Бовина группа поддержки. Что ж ты, Вова, так меня боишься? Надо тебе было еще кого-нибудь притащить! Ну что ж, давай. Выкупай мою долю. У нас ведь так по уставу? В случае разногласий двое партнеров выкупают акции третьего. Паша, скажи, на что там моя часть тянет? Тебя ведь для этого привезли?

Я думал, Сырцов рухнет в обморок. Все это время он, похоже, был готов залезть под стол, лишь бы не быть свидетелем конфликта начальников. Вопрос Виктора и вовсе застал его врасплох. Он побледнел, покраснел, поперхнулся, схватился за узел галстука, потянул его вбок и даже начал подниматься. Потом усилием воли остался сидеть.

— Это невозможно сказать, — ответил он, заикаясь. — Абсолютно невозможно.

— Почему же? — резвился Виктор. — Я хочу продать. Ребята готовы купить. Чего тянуть? Или боишься ошарашить присутствующих цифрами? Брось! Мы же все здесь друзья. Ближе не бывает.

— Дело не в цифрах, — забормотал Сырцов, уставясь в стол. — А в том, что наш, простите, ваш общий бизнес невозможно оценить. Он очень разнородный. Есть то, что приносит прибыль. А есть совершенно убыточные направления. Нужна полная ревизия. Экспертная оценка. Мы же не на Западе живем. В случае выхода кого-то из вас, можно только договариваться.

Виктор засмеялся, довольный. Он явно наслаждался всем происходящим.

— Видишь, Володя, как получается, — наставительно протянул он. — Не выходит у нас расстаться. Во всяком случае, так быстро, как тебе бы хотелось. Так что уж придется тебе меня потерпеть. Нравлюсь я тебе или нет.

— Ты поэтому так себя и ведешь? — спросил Храповицкий холодно. Про себя я пытался угадать, действительно ли он собирался расходиться с Виктором и знал ли, каким будет ответ Сырцова. По своему характеру он не мог затевать ссору, не предвидя ее последствий. Значит, у него был собственный план. — Ты уверен, что быстро разделиться не удастся и потому у тебя развязаны руки, так? Ты можешь нарушать правила, втягивать нас в войну…

— В какую войну? — перебил Виктор. — И какое отношение неизвестная мне война имеет ко мне?

— У Александра была ссора с Синим, — терпеливо пояснил Храповицкий. — После этого Синего убили. И Ильич будет искать виновных.

— Я не убивал Синего! — горячо воскликнул Пономарь. — Мне это не нужно!

Мне показалось, что он говорил искренне.

— В натуре, Вов, это не мы, — встрял Плохиш. — Зачем нам это! Нас или замочат, или закроют. Нас, может, и так уже в розыск объявили.

— А он и не думает, что вы убивали, — успокаивающе заметил Виктор. — Правда ведь, Володя? Он знает, кто убил. Да?

Теперь он говорил почти ласково. Но в его тоне было что-то очень гадкое. Я почувствовал, что сейчас он зайдет с козырной карты.

— Что значит, я знаю? — удивился Храповицкий. Мне почудилось, что впервые за вечер он несколько растерялся. Хотя я мог и ошибаться. Временами я переставал понимать его игру.

— А ты расскажи нам, с кем вы в Москву летали, — предложил Виктор, все так же скверно улыбаясь. Со своим изрытым оспинами лицом и покрасневшими глазами он почему-то походил на сатира. — А то ты ведь нам давно ничего не рассказываешь. Это только от нас с Васей отчета можно требовать. Ты же выше этого. Расскажи, с кем там губернатор спал. С кем поссорился? Может, ты ему угодить решил, а, Володя? Убрать любовника губернаторской любовницы. Ведь как здорово перед губернатором прогнуться! Ты ведь это уважаешь, а?

Это уже было оскорбление. Я увидел, как лежавшие на столе сильные длинные пальцы Храповицкого побелели от напряжения. Но он не ответил и не переменился в лице. Он просто сидел, глядя на Виктора с непроницаемым выражением, ожидая продолжения. Однако Виктор, нанеся свой удар, демонстративно отвернулся от Храповицкого и теперь обратился к Пономарю.

— Эх, Саня! Дорогой ты мой, простодушный дурачок! Если бы проблема была только в губернаторе! Нет. Тут не губернатор. Ведь что получается? На „стрелке“ был ты. Синего убивают. На кого подозрения?

— А при чем тут я? — сорвался с места Плохиш. Его пухлые щеки затряслись.

— Да молчи ты! — прикрикнул на него Виктор. — Кому ты интересен! А подозрения, Саня, падают на тебя. Или на меня. Как мне тут недавно пытался доказать один Володин подручный. — Не оборачиваясь, он ткнул в мою сторону пальцем. — Дескать, если с кем-то что-то случается, то это непременно по моей вине.

Он бессовестно передергивал. И он перебирал. За „подручного“ ему можно было врезать сразу. Но, вероятно, именно этого он и добивался. Скандала. Поэтому я решил врезать чуть позже. Когда остыну.

— И выходит, что главные враги Ильича — это, Саня, мы с тобой! И осталось только разжевать это Ильичу. Так? А для этого и существуют подручные. Жадные до денег. Готовые шпионить. Он вон даже на „стрелку“ не побоялся приехать. Он и до Ильича доберется. Шустрый мальчонка. И что сделает Ильич? Догадаться нетрудно. Видишь ли, Саня, если чью-то долю нельзя выкупить, то ее можно забрать. Вот в чем суть.

Виктор явно нарывался. Я прикрыл глаза и начал про себя считать до двадцати.

— Ты что, правда думаешь, что я приказал убить Синего, чтобы натравить на тебя Ильича? — недоверчиво переспросил Храповицкий.

— И получить мою долю, — уверенно закончил Виктор. — Что же тут неправдоподобного?

— Да ты с ума сошел! — вспыхнул Храповицкий. — Да я…

Он осекся и взял себя в руки.

— А! Теперь я понял. — Он опять заговорил ровным тоном. И даже улыбнулся. — Неплохая попытка переложить с больной головы на здоровую. Заход избитый, но действенный. Ты пытаешься приписать мне то, о чем думаешь сам.

— А я и знать не знаю, о чем ты думаешь, — с издевкой ответил Виктор. — А ты не знаешь, о чем думаю я. Мы оба можем лишь гадать. И сдается мне, мы оба думаем об одном и том же. Я мог бы, конечно, отпираться, как ты. Но не хочу. Мне лень. Давай-ка я по-другому объясню.

Он встал с места и, не спеша, прошелся по столовой, потягиваясь и поглаживая себя по груди.

— Скажите-ка мне, вы все, для чего мы живем?

Вопрос был неожиданным и довольно неуместным.

— Ну, ты загнул! — воскликнул Вася.