Лина Корнева - Искажение лжи

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении обложки использована фотография:

© FotoDuets / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Ночь со вторника на среду, 15 мая, я провела дома, даже не пытаясь лечь спать. Я долго мыла посуду, перевешивала магниты на холодильнике и вытирала с них пыль. Но ничего не помогало. Голова болела от мыслей. Воспоминания настойчиво взрывались в памяти. Они казались реальными. Будто события прошлогодней ночи вернулись и происходят вновь.

Когда с магнитов начала слезать краска, я принялась слоняться по квартире. Балкон – комнаты – кухня. Около двух я решила, что пора выпить кофе. Той ночью я забыла, что можно пить, воду, чай или кофе. Все равно. В два часа я, тревожась и ничего не понимая, звонила в полицию и больницы.

Я залила кофе водой, добавила кардамон. Мысли отвлекали. Напиток зашипел и чуть не пролился на плиту, но я успела снять его с огня. Я взяла турку, чашку с розовыми сердечками и вышла на балкон. Здесь мы с Кириллом любили завтракать и ужинать.

Я села в кресло. Ветви тополей царапали обшивку балкона, издавая противный скрежет. Пряный, чуть горьковатый аромат кардамона уносил ветер.

Я пила кофе и тупо смотрела, как за деревьями мелькают звезды и яркий лунный диск. Когда-то романтический вид – луна и звезды на темном небе – меня успокаивал. Когда-то. В прошлой жизни. Природа более стабильна, чем люди. Даже если она злится, всегда знаешь, чего ожидать.

Где-то в глубине меня жила надежда. Вдруг в годовщину случится что-то особенное? То, что поможет понять тайну Кирилла. Разгадать загадку. Может быть.

Год назад ветра не было. Я хорошо помнила. Как все, что делала, о чем думала. Воспоминания меня душили, угнетали. Но жить без них я не могла. Они вплелись в жизнь. Стали ее частью. Частью меня. Я не хотела снова проходить через то, что прошла тогда. Внутри все сопротивлялось. Но я проходила. Постоянно. Мучительно. По-другому не получалось.

Что, если снова прожить по минутам ту ночь? Вернуться на год назад? Вдруг все окончится по-другому?

Весь год я миллион раз подробно восстанавливала в памяти утро понедельника, 14 мая. Прокручивала в голове каждую деталь.

Обычное утро. Наше с Кириллом.

Если бы я только знала, что оно будет последним!

В восемь Кирилл обычно уходил на утреннюю пробежку. В тот день, прежде чем выйти из квартиры, он склонился ко мне с высоты почти двухметрового роста и чмокнул в щеку. Потом дошел до двери и обернулся.

Я торопилась на работу, искала флэшку и не обращала на Кирилла внимания. Никакого. Абсолютно. Кирилл меня немного раздражал, и я хотела, чтобы он быстрей ушел. Потом было ужасно стыдно.

Я помнила, как он вернулся от двери и нежно отвел за ухо прядь волос, которая вечно падает мне на глаза. Я вдохнула запах одеколона. Свежий морской бриз, цитрус и кедр.

– Люблю тебя, – Кирилл махнул рукой на прощание и исчез за дверью.

Все. Больше я его не видела.

Если бы я только знала!

Вспоминать было тяжело. Кирилл все время стоял перед глазами. Живой. Веселый. С потрясающей улыбкой.

Я много раз вспоминала его взгляд, и как он вернулся от двери, чтобы поправить мне волосы. В этом не было ничего странного или нового. Кирилл обычно уходил долго и с церемониями, часто возвращался, как тогда, с порога. (Вот как не верить в приметы?) Но потом, конечно, казалось, что от двери Кирилл смотрел на меня особенным взглядом. Будто хотел запомнить. Будто он что-то предчувствовал. Или о чем-то знал.

Я не могла себя простить. Никогда не смогу! Почему за весь день я ни разу не подумала о Кирилле? Мы не обменялись ни одним сообщением, ни одним звонком. Мы всегда переписывались или перезванивались, но именно в тот день – нет. Почему-то. Теперь это тоже казалось подозрительным. Почему Кирилл не позвонил и ничего не написал? А я? Почему я о нем даже не вспомнила?

Тот день проходил стандартно и предсказуемо. Кофе в кофейне через два дома от офиса, письменные переводы, обед с коллегами, прогулка по парку. Настроение было прекрасным. И никакого предчувствия. Совсем! У меня абсолютно нет интуиции! Как я могла ничего не почувствовать!

Я начала беспокоиться только около десяти вечера и позвонила Кириллу. Телефон молчал. Я подумала, Кирилл вот-вот придет, поэтому не берет трубку. Но он не приходил.

Я выждала какое-то время и снова набрала номер. Безрезультатно. И тут я поняла, что срочно должна узнать, где муж. Я не могла оторваться от телефона. Звонила и не могла остановиться. Но никто не ответил.

К полуночи я совсем разволновалась. Тревога наползала медленно и неудержимо. Обволакивала снаружи и внутри тягучей липкой массой. Я ходила по комнате и думала, что же делать. Я не знала. Я пыталась успокоиться. Но получалось плохо. Точнее, никак не получалось.

Я сделала несколько звонков друзьям, потом, поколебавшись, коллегам Кирилла. Никто ничего не знал. Не видел. Не слышал. Тревога постепенно превращалась в страх. Я боялась плохих новостей.

Примерно в час ночи я все же решилась и набрала номера полиции, больниц и моргов.

Кирилла не было. Не было. Нигде!

Я не понимала, хорошо или плохо то, что о Кирилле никто ничего не знал. Получалось, неизвестность давала надежду.

Всю ночь я сидела на кухне, набирала номера телефонов и выслушивала очередную информацию, которая никак не могла помочь.

Ровно в восемь утра во вторник, 15 мая, я получила смс: «Прости!» Сообщение отправили с телефона Кирилла.

Сначала я приняла все за шутку. Примерно через неделю до меня дошло, что Кирилл так и не появился. По-настоящему. А еще через месяц пришла паника.

«Нет! Невозможно! Нет! – билось в голове. – Как же так? А как же я? Как теперь жить?»

Я не могла думать о своем будущем без Кирилла. И не хотела.

Примерно полгода я каждый день ждала Кирилла. Я пыталась звонить на его номер, который всегда был недоступен. Я покупала любимые продукты Кирилла, по вечерам жарила блинчики, которые никто не ел. Утром я относила их на работу.

Я отказывалась принимать то, что случилось. Растерянность сменялась отчаянием. Я не могла осознать. Я была против. Против! Такое не могло произойти. С нами. Со мной. Ужасно нечестно. Несправедливо!

Позже я почувствовала злость и обиду. Еще чуть позже – недоумение. Потом и эти чувства улеглись. Хотя нет, недоумение осталось. Оно будет со мной всегда. Пока я не узнаю правду.

В клетке заверещала Джина. Я выпала из воспоминаний, которые затягивали. Беспросветно и безнадежно. Свинка проголодалась, встала на задние лапки и жалобно смотрела на меня круглыми темными глазами. Она всегда так делает. Притворяется, будто ее год не кормили.

Я прошла на кухню, чувствуя себя развалиной. Джина любит зелень и овощи. Только эти продукты всегда в холодильнике. Я положила свинке укроп и капусту, подлила в поилку воды. Руки дрожали. Вода пролилась, намочила опилки на дне клетки.