Татьяна Казакова - Позитивное мышление и женская глупость

– Ты чего? – промычала я сквозь салфетку.

– Кажется, опять очищаться надо.

– Опять, Ларис, да? – робко встряла Наташка.

– Я тебя удавлю, дай только очиститься, – пообещала Лариска, роняя по всей квартире ошметки от маски, и понеслась в туалет.

– Ну, чего она злится, Я же только, как лучше хотела, чтобы мы сегодня были Женщинами, – жалобно скулила Наташка.

– Знаешь, может, ты и отлично придумала, но день у нас пропал.

И действительно, мы до вечера носились в туалет, ругались, хохотали, а часов в пять начали плотоядно поглядывать на холодильник.

– Сейчас неплохо бы колбаской отравиться, – размечталась я.

– Может, макарон отварить, – нерешительно начала Лариска.

– Ну, уж нет. Зря мы, что ли мучались? Пейте травяной чай, – пресекла Наташка. – И вообще, на голодный желудок лучше думается. Вот вам улика, шевелите мозгами, – положила улику на стол и присела рядышком. Лариска опять воззрилась на нее, потом взяла в руки и зачем-то понюхала.

– Пахнет оружием.

– Откуда ты знаешь, как оружие пахнет?

– Сами понюхайте, вроде, чем-то горелым пахнет. – Мы дружно задвигали носами.

– Точно, горелым, – подтвердили мы.

– А перчатка-то женская, – вдруг сказала Наташка. – Смотрите, какая маленькая и тоненькая. Ой! Там что-то лежит, – она залезла внутрь и с победным кличем извлекла кольцо.

– Оба-на.

– Ну, это по моей части, – оживилась Наташка. – Значит так, кольцо современное, самый модный дизайн. В белом золоте синие сапфиры и два бриллианта по 0,25 карата.

– Похоже на бижутерию, – прервала ее Лариска.

– Сама ты бижутерия. Это настоящее золото и настоящие камни. Очень дорогое кольцо, между прочим. Привозное, но не турецкое.

– А чье?

– Откуда я знаю? Может, из Голландии или Эмиратов.

– Что же получается, стреляла женщина? – тупо спросила я

– Вполне может быть, – закивала головой Наташка и затараторила – Возможно, это его ревнивая жена. Выследила, чтобы убить и остаться молодой и богатой вдовой.

Я хотела возразить, но Наташка не дала мне рот открыть и продолжала тарахтеть, все больше воодушевляясь.

– Ты же сама говорила, что у вас на работе все перед ним прыгали, даже Марго ваша. И машина у него огромная, да еще эскорт, телохранители разные. Сразу видно, человек богатый. Точно, стреляла жена.

– Это еще выяснить надо, может, он вообще не женат, – флегматично заметила Лариска. – Он тебе говорил что-нибудь о себе?

– Ничего он не говорил, а я и не спрашивала, мне не до того было. Настроение было паршивое, есть очень хотелось, и вообще, я даже не поняла, нравится он мне или нет.

– Теперь это не имеет никакого значения, – заявила Наташка. – В своих чувствах потом разберешься. Но, должна тебе сказать, что если ты еще не поняла, нравится он или нет, значит, не нравится, и нечего тут раздумывать. Правда, Ларис?

– В этом ты абсолютно права, – согласилась та. Наташка удовлетворенно кивнула и обратилась ко мне

– Ну что? По домам? – Она стала открывать дверь и вдруг уставилась на меня.

– Птичка! Ты дискету хорошо спрятала?

– Зачем?

– Зачем? – Передразнила Наташка и, понизив голос, продолжала, – а затем, что за ней будут охотиться, опасность может подстерегать тебя буквально за углом.

– Да ну тебя, – отмахнулась я, хотя от этих слов неприятно похолодело в животе.

– Ларис, пусть кольцо у тебя пока полежит. Когда Вадим приедет, я покажу ему, может, он его узнает. Ну все, пошли, Наташ. И не смей меня больше пугать.

Мы вышли на лестничную клетку. Свет не горел, лифт не работал.

– Давай я тебя провожу, – страшным шепотом предложила Наташка.

– Отстань, я не боюсь, иди к себе, – храбрилась я.

У самой же от Наташкиного шепота поджилки тряслись, пока поднималась по лестнице. Темень жуткая, только на лестничных пролетах немного отсвечивало от окон. Зря я строила из себя героиню, не надо было отпускать Наташку. С другой стороны, что же получается? Наташка ни черта не боится, а я трусиха? Ну, уж нет. Я не боюсь. Чего бояться-то? Просто темно. Вон, в этой квартире телевизор смотрят, а в этой ругаются, а за этой дверью ребенок плачет, и мать его успокаивает. Эти привычные звуки успокоили и вселили уверенность. Вот и мой этаж, последний. Я облегченно вздохнула и достала ключ. В это время от чердачной двери отделилось черная куча и стала надвигаться на меня. Я хотела уже заорать «Помогите», но во время вспомнила, что в подобных случаях это слово как раз не рекомендуют кричать. Господи Что же кричать-то?

– Ура!! – завопила я, что есть мочи. Снизу послышался топот. Я зажмурилась.

– Руки вверх! Всем оставаться на местах! – Кричала басом Наташка. Она кричала что-то еще, но от страха я не поняла.

– Девки, вы что, охренели? – спросила куча знакомым голосом. – Это я, Петька.

– Немедленно прекратите безобразничать! – послышалось из квартиры напротив, – я сейчас милицию вызову!

Мы, не сговариваясь, бросились вниз, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга. Остановились около Наташкиной двери и стали хохотать.

– Я-то чего за вами поперся? Тапочек, вот, потерял. В темноте теперь фиг найдешь, – басил Петька.

– А что ты там на лестнице делал? – подозрительно спросила я.

– Отец велел проверить чердачную дверь, бомжи ломать стали замки постоянно. А вы-то чего орали?

– Чего-чего, испугались мы. Очень хорошо Петя, что ты нам встретился. Проводи Свету до двери. Хорошо? – попросила Наташка.

Петька был к ней неравнодушен, все об этом знали. Конечно, он с большей охотой постоял бы с ней, но засопел и согласился. Мы опять пошли наверх. На десятом этаже он наткнулся на свой же тапочек. Пока я открывала дверь, Петька топтался рядом и что-то бубнил про слабонервных, которым лечиться давно пора. Не став уточнять, кого он имел в виду, я культурно его поблагодарила, и он потопал к себе на одиннадцатый, как раз под моей квартирой. Вспомнила, что мамульке не перезвонила, обидится, наверное. Ничего, завтра позвоню. Приготовила наряд, чтобы на работе все от зависти лопнули. Пока не забыла, надо спрятать дискету, а то она лежит на столе на самом видном месте. А может, не надо ее прятать. Вадим сказал «Пусть пока у тебя побудет», он же не просил спрятать ее подальше. Куда бы ее деть?

Я стала оглядываться. В коридоре стенной шкаф. Нет, сюда нельзя, там очень много чего лежит, я потом не найду. В спальне тоже есть шкаф, уже не стенной, а из спального гарнитура. Каждый выходной хочу в нем разобраться, но почему-то не получается. Дальше кровать – это исключено, все знают, в кровать ничего нельзя прятать, а то будут сниться плохие сны. Вот в тумбочку можно, я выдвинула ящик. Что-то давно сюда не заглядывала. В нем было полно косметики, той, которая по какой-то причине не подошла, но еще могла бы пригодиться. Половину, конечно, можно выкинуть, но рука не поднимается. Вот интересно, что это такое розовенькое в баночке? Я открыла крышку, жуткая вонь ударила в нос. Фу! Что это? Какой-то гель, то ли для волос, то ли для рук. Ну, это смело могу выбросить. Больше здесь смотреть ничего не буду, лучше пойду в большую комнату. Два кресла и диван – не годятся, компьютерный стол. Так, посмотрим, что в нем творится. Хотя и так знаю – там – черти что. Дискеты валяются, как попало, здесь же видеокассеты и фотокарточки. Ну, что ж, значит, это самое подходящее место. Если я сама с трудом нахожу здесь нужную дискету, то уж другому это сделать будет очень сложно. Я швырнула дискету в общую кучу, а чтоб не очень отличалась, нарисовала на коробочке цветочек и смешную рожицу. С чувством выполненного долга, направилась в ванную и спать. Странно, весь день ничего не ела, а есть не хочется совершенно. Завтра я буду вся «светиться изнутри», во всяком случае, Наташка нам это обещала.