Виктор Мельников - Тьма. По цельсию близко к нулю

В магазин зашёл покупатель. Толик, наверное, рассказал бы что-то ещё интересное, но делу время, а потехи – перекур. Как предприниматели, он и я, это прекрасно понимали.

– Ладно, надо торговать, – сказал Толик и пошёл к себе в магазин. В дверях он остановился, спросил: – Сколько блоков «Явы» оставить?

– Три. Как обычно. Завтра заеду.

– Сделаю. Товар завезут дня через три. А у меня твоей «Явы» всего пять блоков. Разберут, если не приторможу.

– О’кей!

Я выбросил фильтр от погасшей сигареты в урну, сел в машину, поехал к дому, где жили родители Вики. Слова Толика точно отразили всё происходящее на данный момент, и я понял, что, читая подростком роман «1984», никогда не думал, что, будучи взрослым, буду жить в мире этой самой книги.

По пути обратил внимание на ещё один храм, который достраивался на чьи-то пожертвования. Раньше его не замечал – он был спрятан среди густых деревьев. Наверно, только по одному количеству построенных властью храмов в России за последние годы можно судить о масштабах их греха. Если государство культивирует веру, а не науку, печально бывает всегда; вера отбрасывает государство в средние века.

Я вспомнил случай, произошедший со мной и с моим товарищем. Его звали Костя. У него умер отец. Рак горла. Он готовился к похоронам, машины у него не было, поэтому обратился за помощью. Я возил его по делам на кладбище, чтобы договориться о месте захоронения, в морг, по магазинам, купить необходимых продуктов, выполнял другие мелкие поручения. Отца нужно было отпеть, и Костя договорился с одним местным батюшкой – это был человек лет тридцати очень плотного телосложения с нездоровым цветом лица, которое покрывали красные пятна, – за определённую цену, что он выполнит этот обязательный ритуал, хотя отец не был верующим человеком.

Завтра должны были состояться похороны, и ближе к вечеру Костя попросил отвезти батюшке пакет с продуктами, чтобы его семья помянула усопшего.

Этот посредник между богом и людьми был заранее предупреждён, что я скоро приеду. Он ждал, сидел на лавочке, в рясе, возле забора, за которым находился его дом из белого кирпича. Кладка была очень аккуратной. Что сразу бросалось в глаза. Батюшка подошёл к машине. Пакет я отдал ему в руки через открытое окно, и хотел было уехать, как вдруг он сказал:

– Подожди! Взгляну, что тут.

Достал из пакета копчёную колбасу, внимательно осмотрел её, понюхал, вернул обратно, сказал, что сырокопченую колбасу не ест, только сервелат. Печенье и пирожки с повидлом тоже отдал. Но забрал шоколадные конфеты.

– Пусть будет любезен твой друг, – сказал он, рассматривая конфеты, – купить сервелату. Я буду ждать. Желательно сегодня.

Этого хамства потерпеть я не мог. Вылез из машины, выхватил у него пакет с конфетами.

– Обойдёшься! И не дай бог, завтра что-то пойдёт не так – ты меня понял? – прорычал ему в лицо. Я был, наверное, излишне зол на него, что, возможно, если он что-то сказал в ответ, – ударил бы его. Но батюшка испугался и поспешил скрыться за калиткой дома. Он уходил быстрым шагом, и всё время оглядывался на меня.

Пакет с продуктами пришлось отдать старушке возле Свято-Успенского храма, которая у входа просила милостыню. Как раз проезжал мимо.

Косте об этом случае ничего не сказал.

Во время отпевания батюшка (теперь, по моему мнению, посредник между дьяволом и людьми) постоянно кидал недоброжелательный взгляд в мою сторону. Но всё прошло хорошо.

Я не стал ставить машину возле дома, где жила Вика, а остановил её, свернув в проулок, перед конструкцией из кованой стали. И дальше двинулся пешком по обсаженной высокими тополями дорожке, что вела к нужному дому.

На калитке имелся звонок домофона. Я нажал на кнопку. Ответ последовал почти сразу. Послышался мужской голос:

– Вам кого?

– Я бы хотел поговорить с Викторией Ладяновой.

– Она здесь не живёт.

Я ожидал услышать подобный ответ.

– Но жила?

– Что вам нужно?

– Не могли бы вы выйти? Я друг. Виктория говорила, что вы приходитесь ей отцом.

– Подождите…

Минут через пять ко мне подошёл человек. Это был, видимо, добрый, благородный, проницательный мужчина лет семидесяти. Худой и высокий, с тонкими, почти женственными чертами лица, он курил сигарету и как-то недоверчиво смотрел на меня. Открывать калитку он не стал. Чего-то опасался. Поэтому мы разговаривали разделённые оградой.

– Меня зовут, – сказал я, – Роман. Мы познакомились с Викой в интернете на сайте знакомств. Встречались. Несколько раз я привозил её к этому самому дому. Она говорила, что здесь живёт с отцом, матерью и маленьким сыном, которого зовут Серёжа.

– Ясно, – ответил мужчина. – Она вам наврала.

– Но она здесь всё же проживала. Временно. Верно?

– Да, она здесь жила.

– То есть вы её приютили по какой-то причине?

– Один мой высокопоставленный товарищ позвонил и попросил оказать помощь. На три недели предоставить жильё для своей сотрудницы.

– Высокопоставленный?

– Да, я сам бывший работник МВД. Он знал, что моя жилплощадь позволяет это сделать, тем более я был его должник, так сказать, по прошлой службе. Назвал её имя и объяснил, что она должна приехать в Тихорецк, с проверкой, если не на три недели, то максимум на месяц. Естественно, я оказал ему эту услугу. Мне-то что… Да, Виктория рассказывала нам с женой о своём сыне, говорила, что замужем. А что случилось? Командировка у неё закончилась, так она сказала, когда уезжала.

– Не могу дозвониться. Телефон отключен.

Мужчина усмехнулся:

– Только и всего?

– К сожалению, да.

– Забудь её, мой совет. Замужняя женщина. Красивая, верно. Пока здесь была, видимо, решила погулять. И ей подвернулся ты, я думаю.

– Вы уверенно так говорите…

– Дело молодое. Кому, как ни тебе это знать. Кстати, она обо мне что-нибудь рассказывала?

– Только то, что вы как десять лет уже на пенсии.

– Пятнадцать, она ошиблась. Но ничем помочь больше не могу. И не отец я ей вовсе. Номер у меня её остался, думаю, точно такой, как записан и у тебя. Могу позвонить. Может, ответит мне?

– Спасибо, не надо, – сказал я. – Вы очень помогли. До свидания! – И пошёл обратно к машине.

Разумеется, это была наглая ложь со стороны Виктории от начала и до конца, и она действовала. Кто-то управлял Ладяновой, она была обычной пешкой на шахматной доске.

В итоге: что я узнал? Только то, что меня обманули, – Вика сознательно искажала факты, использовала ложь для достижения какой-то своей цели… Какой?.. Я понимал, Вику надо выбросить из головы, но даже если так и сделаю – боль останется: иногда человек проваливается в такую глубокую эмоциональную яму, что даже не в силах спрятаться с головой под одеялом. И всё равно – её надо принять. Как случившийся факт.