Григорий Качала - Киев

Этим летним утром было поистине жарко. Пели птицы, но их было не разглядеть так как они прятались в листве деревьев. Солнце грело и успокаивало всякого человека, озабоченного своими самыми важными проблемами. Ярко-зеленая трава напоминала о существовании такого прекрасного цвета. Одним словом – рай.

Одетый в белую рубашку и черные брюки мужчина бездыханно лежал на зеленой траве. Своим видом он способен был отрезвить человека случайно забредшего сюда, добавив собой ложку дегтя, без которой редко что-то обходится. Даже в таком беззащитном состоянии этот спортивный короткостриженый гладковыбритый брюнет не внушал желания ему помочь. Его один лишь незначительный поворот шеей распугал всех птиц и они немедленно куда-то улетели, создав шум который ни с чем не спутать. Он жутко промычал. Никто бы не смог угадать что у него сейчас на уме. Открыв свои злые усталые карие глаза, он попытался приподняться.

–Где я? Как меня зовут? Что я тут делаю? Где все? Почему так болит живот? Мама! – произнес он вслух, закрыл глаза и снова также жутко промычал.

Тишина, которая прозвучала ему в ответ, не добавила ему никакого энтузиазма. Расстроившись, он вдруг резко открыл свои глаза так широко что стал походить на дикого зверя. После чего, он дико заорал, как это делают дети появившиеся на свет.

–Кто за меня голосовал?! – задал он вопрос вселенной. Вопрос, на который ее величество не дало ему никакого ответа.

Он зарыдал. Мало-помалу он стал вспоминать из чего состоит человеческая жизнь и первое что он мог на себе прочувствовать это – боль. Чувство, от которого не спрячется ни один человек. Оно будет его преследовать от его рождения и до самой его смерти. Напоминая ему про то что он всего лишь жалкий червяк и что он сейчас живет только потому что ему на данном этапе это позволено.

–Зачем все это? – спросил он тихо. – Зачем мы все живем? Я вот, например, не знаю. Я помню мой отец меня бил. Он каждый день меня бил и ругал. И мне тогда казалось что он бьет меня не из-за того что я сделал что-нибудь не так, а из-за того что отцам нужно бить своих детей и то что он это делал потому что должен был это делать. А еще ему хочется это делать. Я его ненавидел. А мама говорила чтобы я любил своего отца. Я говорил что он меня бьет, а она говорила чтобы я не придумывал. Вот такая у нас была семья.

Как он не старался, а вспомнить свое имя ему не удавалось и он стал говорить совсем на другие темы.

–Люблю рыбалку. – сказал он. – Но как я могу ее любить если я ни разу там не был? Значит я ее не люблю, верно? Верно. Не люблю рыбалку. И дураков я тоже не люблю. Они такие глупые. И я еще ненавижу их тупую улыбку. У них она, у всех есть, эта их тупая улыбка. Ну чего ты лыбишься, а? Я же тебе ее сломаю, черт! Черт галимый, а?!

Мужчина попытался приподняться, но тут же упал и еще больше расстроился. К его счастью свидетелей этого происшествия не было.

–Как же голова болит. – тихо прошептал он. – Зачем нужно так страдать? Зачем вообще нужны страданья? Кому они нужны? Кто от этого выигрывает? Только лишь подлецы. Только им нужно чтобы люди страдали. А мы, простые люди, всего лишь ангелочки, рожденные нашими матерями для их угоды. Сколько же крови эти подонки из нас попили? Сколько же им еще надо? Когда закончатся наши проблемы. Когда мы наконец заживем так, как жить мечтаем?

Настроение его из удивленного сменилось на совершенно унылое.

–Мы никому не нужны. – сказал он совершенно печально, склонив свою голову. – У каждого из нас есть только лишь один друг. Это мы сами. Мы сами себе друзья. А все остальные люди – это наши враги. Каждый сам за себя. Мы помогаем лишь тем людям, которые могут принести нам выгоду. А больше нам никто не нужен. А значит правы подлецы. Есть только лишь один вид человека – это подлец. И он себя проявит, оказавшись на вершине пищевой цепи. Я не верю в добро. Я верю в зло. Те люди, которые разбогатели и при этом не проявили свою подлую сторону, наверное и есть исключение. Ведь в каждом правиле всегда есть исключение. И это они. Они – единицы. И я знаю что я не один из них. Черт возьми. Я не один из них.

У мужчины перед глазами нарисовались подробности вчерашней ночи, а потом тотчас же исчезли.

–О господи! – прошептал он. – Я его убил. Я его наверное убил.

Ужас поселился в его сознании. У него возникло чувство будто он все вспомнил. Но как только он захотел об этом подумать, оно сразу вдруг опять исчезло туда откуда пришло.

–Откуда она взялась? – поинтересовался он. – Где я ее нашел? Откуда у меня в руке оказалась эта дубинка? Она – металлическая. Я его ударил ею. Прямо по лицу. Оно изменилось. И кровь! Много крови! Я его должно быть убил. Убил! Так ему и надо! Я бы не стал бить ни за что. Он – заслужил, гад! Гад такой. Что он сделал? Вспоминай. Давай. Черт! Не помню.

Его ужас исчез. Ему просто стало интересно что именно произошло вчера.

–Я его бил и бил! Бил и бил! – говорил он с улыбкой на лице. – Я ему показал кто из нас лучше. А потом я его убил. Убил эту тварь. И вот тебе вознаграждение. Я не знаю где я. И кто я! Ну не знаю, не знаю. Я начинаю уставать от этого всего. Я не в восторге от всего этого.

Он так и сидел, и не знал чем заняться.

–Все-таки, те люди хорошие, которые всегда готовы прийти на помощь. – сказал он, разглядывая траву, которая ему казалась самой зеленой травой из тех что он видел за свою жизнь. – Помню, я как-то тоже одного так бил, и я даже и не хотел его убивать, но он, сволочь такая, сдох! Что я мог поделать? Я же не хотел! Я нечаянно. Я нечаянно его убил. Нечаянно! Я мог надолго угодить за решетку к этим зэкам проклятым. А я ведь не такой как они. Я ведь не плохой. Ну убил человека, ну так что, теперь помирать в тюрьме что ли? Нет. Не дали сесть хорошие люди. А! Вспомнил! Это же мой отец меня спас. Он же в милиции работает! Хороший человек. А он, подожди… А! Он умер. Папка мой.

Он вдруг понял что ему очень хочется пить. Но воды рядом не было.

–Какого черта в мире есть подонки? – поинтересовался он. – Ну какого черта они мешают мне жить? Ну кому они нужны? Кто их придумал? Покажите кто-нибудь мне этого человека и я убью этого подлеца. Эту гниду. Все, кого я знаю, все они подлецы жалкие. Подонистые твари не достойные жизни. Я хочу засунуть в них нож и проделать длинную линию. Вспороть их как свиней. Они же свиньи, не более. Просто свиньи. А свиней, как известно люди убивают. Люди режут свиней, потому что свиньи для того и живут чтобы быть вспоротыми людьми.

Ему вдруг показалось что начинает темнеть.

–Ну вот, скоро стемнеет. Скоро ночь. – сказал он, будучи уже гораздо спокойней. – О! Я – Иван. Меня Ваней зовут! Вспомнил. Что же я бы делал если бы я этого не вспомнил? А теперь, на! Привет! Меня зовут – Ваня! На! На, тварь! На, на, на! Так! Хорошо, уже хоть что-то. Уже я знаю как меня зовут. Меня Ваней зовут. Представляете? Ваней! Ваня – я!