Алина Кононова - Место среди живых

О, физиология… Вот по чему я точно не скучаю.

– Вертинский, кстати, спрашивал про тебя.

Наш преподаватель по химии? Надо же, он меня помнит. Наверное, после того как я сдала курсовую и экзамен на высший балл – предмет был таким увлекательным. Я даже не учила, я наслаждалась.

– О чём? – я искренне стараюсь, чтобы это звучало беззаботно.

– Вернёшься ли ты? Может, восстановишься на курс младше?

И, да, все смотрят на меня. Даже Римма опускает тушь. Призрак, окажись он рядом, тоже бы пялился. Нужно ответить, быстрее, только бы они замолчали.

– Я подумаю…

– Тебе ведь необязательно быть врачом, – вступает мама. – Но образование получить нужно. У подруги дочь учится на юридическом, говорит, там неплохо.

– Ма-а-ам…

– О журналистике не думала? Филипп поможет тебе устроиться.

– Я разберусь.

– Наверное, – ехидно подхватывает Родион.

– Наверное, – отвечаю я, и забираю у него ещё бутерброд. Братец заслужил хотя бы тем, что начал этот разговор.

– На крайний случай ты можешь устроиться куда-нибудь и без диплома, – добивает Ди. – Если вообще не сможешь закончить универ.

На миг все замолкают. Только Римма хлопает пудреницей.

– Да, маникюрщицей в салончик. Прямо как ты.

Ди поджимает губы и делает вид, что ничего не слышала. Обстановка всё ещё напряжённая, но никто, хотя бы не заваливает меня неприятными вопросами. Потом снова хлопки дверью и разговоры. Даша вихрем вылетает из дома, Альбин и Родя спешат к остановке, обсуждая предстоящий коллоквиум. Римма помогает мне собрать посуду.

– Ты же опаздываешь.

– Не страшно, – отвечает она. – На курсах всё равно первые полчаса все просто собираются.

– Спасибо… Кстати, мам, – я поворачиваюсь к ней, спокойно допивающей свой кофе. – Я нашла твоё письмо.

Я скорее чувствую, чем вижу, как Римма напряжённо смотрит на меня.

– Оно лежало на лестнице. Может, случайно выпало у меня из кармана. Я положу его на столик.

Мама кивает и целует меня в щёку, прежде чем уйти. Когда её машина отъезжает со стоянки, Римма шепчет.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Тебе спасибо, что спасла меня от Ди.

– Ой, она так меня бесит, – сестра закатывает ярко-накрашенные глаза. – И что Родя в ней нашёл?

– Не говори. Только бы они не решили пожениться.

– А что, есть возможность?

– Не знаю. Может, спросить у Роди?

– Лучше пусть спросит Аль. Друг другу мальчики верят больше.

Мы смеёмся, и казалось бы – утро спасено. Но стоит мне надеть фартук, Римма продолжает.

– Я понимаю, тебе сложно и всё такое. Но если ты не хочешь мыть посуду и убираться всю жизнь, вернись в универ.

Я не могу не заметить в её голосе мамины нотки. Конечно, нужно соблюдать семейные традиции. Сначала ездить в мед – всего пять остановок на автобусе; получить диплом и работать в больнице – через десять остановок. Почему из ряда так выбиваюсь я?

– Спасибо, – говорю я, потому что, если промолчать, Римма обидится.

– Удачи.

Последний раз хлопает дверь. Когда я оборачиваюсь, призрак стоит за спиной и всё так же грустно смотрит на меня.

Мне хочется его обнять.

– Я знаю. Ключ. Но, слушай, зачем тебе туда?

Он тает в воздухе, оставляя меня сомневаться. Из комнаты Фила раздаётся зов:

– Мила, это ты мне?

– Нет, – я обхватываю себя за плечи. – Это я сама с собой. Наверное, схожу с ума от долгого сидения дома.

– Самоирония – это спасение, – откликается он.

– Спасибо, – нужно искать ключи, но я иду на голос, заглядываю в дверь. – Как дела? Как катастрофы?

– Одно затонувшее рыболовное судно, без жертв, и два пожара. Негусто, – откликается он, не поворачивая головы от ноутбука.

– Понятно… – я вспоминаю вчерашний вечер, и вопрос сам возникает в голове. – Слушай, а ты составил завещание?

На миг стук клавиш стихает.

– Не могу решиться. Слишком много мыслей о смерти, – тихо говорит Фил.

– А мама?

Он наконец-то поворачивается ко мне.

– Хочешь получить наследство и жить припеваючи, не работая и не учась?

– Очень смешно, – почему сегодня все решили вспомнить про мои проблемы с учёбой? – Просто я…

– Насколько я знаю, там всё делится между вами четырьмя и немного остаётся мне. Лучше спроси её саму. Это вроде бы не секрет.

– Спасибо, – я отворачиваюсь к двери. – Тремя.

– Что?

– Нами тремя.

– Прости.

Покрывало опять упало с зеркала в прихожей. Я занавешиваю его, закрывая свои встрёпанные волосы, и грязную футболку, и потрескавшиеся губы. Надо бы переодеться, и помыть голову, а ещё можно совершить набег на косметический батальон Риммы. Но нельзя отвлекаться от важного. Поэтому сначала мне нужно найти ключи, открыть чёртову комнату, и надеяться, что Руслан исчезнет.

Пылесос и тряпка для пыли – это отличное прикрытие. Я могу зайти в любую комнату, осматривать все шкафы и тумбочки, залезать в самые тёмные углы. Начинаю с гостиной – переворачиваю подушки на диване, заглядываю под ковёр… Обхожу весь первый этаж.

Ничего.

По пути к лестнице я замечаю Фила на кухне. Около него на столе – две чашки кофе. Было бы здорово посидеть вместе, руки и спина так устали. Но он спрашивает:

– Почему ты заговорила про завещание?

Я не готова к такому вопросу. Но могу выдать урезанную версию правды:

– Вчера маме пришло письмо аз адвокатской конторы. Я просто…

– Альбин сказал, ты хочешь устроить спиритический сеанс.

– Да, я…

Он снова перебивает:

– Слушай, Радмила, нам всем грустно. Никто не ожидал… что это произойдёт. Такого нельзя предвидеть.

Он прав.

Не было никаких тревожных звоночков. Руслан не казался молчаливым или непривычно грустным. Он вёл себя как обычно, а потом, однажды утром, не вышел к завтраку. Я нашла его в кровати, обманчиво спокойного.

На тумбочке стояла чашка с остатками какао и, как сказали в полиции, убийственной дозой снотворного. Пустая баночка из-под снотворного нашлась в ящике стола. Его отпечатки. Отсутствие мотива у всех остальных.

Но я не знаю, не понимаю почему это произошло!

– В это трудно поверить, – Фил будто читает мои мысли. – Но он сделал это. И я понимаю, что ты хочешь узнать, почему.

– Очень хочу! – неожиданно для себя я говорю полную правду.

– Но медиум тебе не поможет. Руслан не оставил записки, наверное, он не хотел, чтобы мы знали. Это очень трудно и больно, но нам нужно его отпустить.

Я не знаю, что ответить.

Фил долго рассматривает остатки кофейной гущи в чашке. И наконец говорит:

– Я хотел бы знать, что мы сделали не так.

Энергия от кофе будто ушла в пустоту. Мне больше не хочется гадать, почему брат убил себя. Вообще ничего не хочется. Я падаю на диван, книжица, которую давно стоило бы оставить на полке, врезается острым углом в бедро. Вытаскиваю её из кармана, сжимаю в руках и прошу: