Люси Поэль - Дело об исчезновении. Детективный роман

До Заречья он доехал почти в забытьи. Заслышав шум мотора, где-то проснулся и залаял, не поддержанный, однако, своими несознательными товарищами, одинокий пёс.

На самой окраине одной из улиц, машина затормозила у небольшого домика в два окна, где на прошлой неделе он останавливался у одинокой старушки Ольги Ивановны. Дима заглушил мотор и вышел из машины. На крылечке загорелась тусклая лампочка, послышался металлический лязг отворяемого затвора, и заспанный женский голос спросил: «Не вижу, кто это? Кому по ночам не спится?»

– Это я, Ольга Ивановна, Дима.

– Дима? Ну, проходи.

Дима закрыл за собой дверь и вошёл вслед за хозяйкой в дом.

– Что так поздно, иль не управился днём-то, – по тёмным сеням женщина шла впереди него и по-стариковски ворчала. – И что Вы, молодежь, такая беспокойная? Я бессонницей маялась, вот только что уснула, а ты меня разбудил.

– Извините, Ольга Ивановна, – промямлил Дмитрий. Объясняться не хотелось: сейчас ему было всё равно, что о нём подумают.

– Да чего уж там. Проходи, знаешь, где кровать-то. А свет зажигать не буду, а то разгуляюсь, сон потеряю. Есть-то хочешь, ай нет? Нет? Ну, ладно, ложись. Много, наверное, времени-то? Часов двенадцать, поди, будет… – и, не дожидаясь его ответа, Ольга Ивановна ушла в свою комнату.

Он понял, что вопрос задан ему чисто риторически и ей совершенно всё равно, сколько сейчас времени. Не ответив на вопрос хозяйки, на ощупь, в кромешной тьме, он, свернув в боковую комнатушку, добрался до окна и распахнул его настежь. Свежий воздух, напоённый запахами цветов, растущих в палисаде, влился в душную маленькую спаленку.

– Дима, закрой окошко, комары налетят, заедят, и спать не дадут. Сетка там не вставлена, – послышался ворчливый голос Ольги Ивановны.

– Слушаюсь, – он послушно закрыл окно и прямо в одежде рухнул на кровать. Она жалобно скрипнула под ним. Подушка была мягкая и тёплая, он перевернулся на живот и уткнулся в неё лицом. Хотелось поскорее уснуть, но глаза, совершенно слипавшиеся ещё пять минут назад, теперь отказывались закрываться. Сон улетучился. Он снова лёг на спину, заложив руки за голову, и уставился в потолок.

Дмитрий приехал в Николаевск, небольшой провинциальный городок, точнее – посёлок городского типа, два года назад, сразу же после окончания университета, и теперь считал себя уже вполне опытным журналистом. В редакции молодого специалиста встретили с распростертыми объятиями: перед его приездом сразу два корреспондента ушли на пенсию и рабочих рук не хватало.

Редактор находилась в отпуске, но её заместитель, приятный сорокалетний мужчина, помог ему с устройством в общежитие для молодых специалистов и организовал знакомство-чаепитие с другими сотрудниками редакции и типографии, в которой печаталась местная газета «Новое утро». Коллектив был немногочисленным, но, как оказалось, очень дружным и сразу понравился Дмитрию.

В общежитии тоже было вполне мило и уютно, хотя двухэтажное каменное здание, которое насчитывало десять комнат, было уже далеко не новым и требовало капитального, или хотя бы косметического ремонта. На каждом этаже был общий душ, туалет и кухня.

Вместе с Димой в Николаевск приехала Светлана, его бывшая одноклассница, и тоже молодой специалист. Свету, которая устроилась на работу в школу, и Дмитрия поселили в комнатах на втором этаже.

В редакции молодому корреспонденту выделили старый, но вполне еще приличный стол в маленькой комнатке со старыми выцветшими обоями и с видом на центральную улицу Николаевска. А вот компьютер, к сожалению, был всего лишь один на всех сотрудников и стоял в приёмной у редактора: на нём все материалы, которые утверждала редактор или её заместитель, печатала полная, пожилая и вечно что-то жующая секретарша Надежда Дмитриевна.

Проработав три недели на новом месте, Дмитрий с головой ушёл в работу, считая, что ему очень повезло и с трудоустройством, и со всем остальным. Когда же, наконец, вернулась из отпуска редактор, он понял, что рано радовался, и жизнь отныне потечет совсем по другим законам.

Ирина Александровна, пятидесятилетняя незамужняя, весьма непривлекательной наружности дама, считала газету главным делом своей жизни, никому не давала спуску и была хозяйкой редакции в полном смысле этого слова. Без её одобрения не печаталась ни одна статья или простое объявление, не решался даже самый пустяковый вопрос. Другие мнения не признавались, и грубость редакторши, по отношению к членам всего без исключения коллектива считалась чем-то вполне разумеющимся.

Старые сотрудники, в большинстве своём, терпели самое натуральное самодурство начальницы и даже нередкие оскорбления в свой адрес, так как в маленьком городке устроиться на другую работу было практически невозможно. Кто всё-таки не хотел смириться, увольнялся и искал себе другое место, с более демократичным руководителем.

Новые идеи Дмитрия также не пришлись по вкусу Ирине Александровне, и она прямо в глаза высказала ему это в первый же день их знакомства. После этого разговора, они невзлюбили друг друга, хотя в первое время Дима всё ещё надеялся, что его интересные и современные мысли о переустройстве работы газеты редакторша оценит.

Но этого не произошло ни в первый год их совместной работы, ни на второй. Вот и сегодня Ирина Александровна отправила его переделать статью о зареченской школе, «насытив её более позитивными фактами».

В голове Дмитрия опять всплыли бурные события этого дня: яркие картинки пережитого путались, мысли перескакивали друг через друга и с одного на другое: общежитие, дорога, редакция… Голова слегка закружилась.

– Теперь до утра не засну, – пробормотал Дима, закрыл глаза и… тут же уснул.

Спал он, как и следовало ожидать, беспокойно и даже кричал во сне. Несколько раз он просыпался от звука своего голоса. Ему снились кошмары: он, то падал с крыши какой-то высокой башни, то ходил по густой-густой траве, и ноги его так заплетались в ней, что, казалось, вот-вот он упадет.

Разбудила его хозяйка: она трясла его за плечо до тех пор, пока он не пришел в себя.

– Димушка, проснись, ты стонешь. Что с тобой? Заболел, ай нет? Вставай, пора. Уже 9 часов. Я завтрак тебе на столе оставила, иди, поешь. Будешь уходить из дома, двери закроешь, ключ над дверью положишь, а я на почту, за пенсией.

Очень не хотелось вставать. Новый день не сулил ничего хорошего. Всё тело почему-то ныло и болело, как после занятий спортом. Жуткие события прошлой ночи, казавшиеся теперь далекими и нереальными, нахлынули на него с новой силой, и его опять охватил страх, но ещё более сильный, чем вчера.

Ночью, когда он лёг на кровать, ему уже было всё равно: мозг, защищаясь, чтобы не сойти с ума, дал ему возможность уснуть. Но сейчас мысли снова были ясные и весь ужас происходящего начал доходить до его сознания. Однако, к своему удивлению, он не вскочил в панике с кровати и не заметался по комнате.