Светлана Алешина - Дьявольский план

— Так вы думаете, что его убили? — прямо ; спросила я и посмотрела ему в глаза.

Антипов глаз не отвел, но ответил уклончиво, мол, поживем — увидим, а вообще-то это дело милиции. Потом он снова переадресовал нас Ольге Васильевне, которая занялась оформлением наших членских билетов. Короче говоря, примерно через час мы с Самаркиным вышли из подъезда здания, где размещался штаб «Народной власти». В карманах у нас были членские билеты, подтверждавшие, что мы являемся членами этой самой «власти», в руках — рабочие тетради, где разъяснялись методы работы ответорганизатора, а попросту говоря — сборщика подписей, и кипа подписных листов, которые нам предстояло заполнить подписями избирателей.

— Как тебе Антипов? — спросила я Алексея, пока мы добирались до машины.

— По-моему, эти партийные функционеры все на одно лицо, — подметил мой приятель, — да ты и сама могла сегодня в этом убедиться. Чем, например, отличается Антипов от Наперченова, разве что комплекцией, да еще у Наперченова бородка клинышком. Все они готовы продать маму родную, чтобы дорваться до власти, а там — хоть трава не расти…

Мне не оставалось ничего другого, как согласиться с доводами Алексея, но я все же предположила, что не все политики такие продажные.

— А ты видела их — не продажных? — с жаром спросил Самаркин.

— Покажи хоть одного.

— Если увижу — покажу, — пообещала я, решив потихоньку свернуть этот не обещавший привести ни к чему хорошему разговор.

Мы как раз подошли к машине. Прямо за моей «Ладой» стояла стального цвета «БМВ» и снова с тонированными стеклами. Был ли в ней кто или она стояла здесь в ожидании владельца — определить было невозможно.

Ну уж фигушки, подумала я, теперь не испугаюсь.

Запустив двигатель, я достала сигарету и закурила. Предложила сигаретку и Алексею.

— Я не курю, — спокойно ответил он и немного приоткрыл окно со своей стороны.

— Может, ты и не пьешь? — ехидно спросила я.

— Почему не пью? — он слегка склонил свою русоволосую голову. — Бывает иногда.

— Что-то не нравишься ты мне, Леша, — заявила я, выпуская дым через ноздри, и недоверчиво прищурилась, — какой-то ты весь из себя правильный. Не куришь, не пьешь, не любишь прокатиться за чужой счет, предельно скромный и воспитанный.

Он пожал плечами, поправил волосы и как-то таинственно улыбнулся.

— Это плохо? — спросил он и посмотрел мне в глаза. I Было в его взгляде что-то такое, какая-то спокойная сила и нежность, отчего по спине у меня пробежал озноб. А может, это от холода? Я включила обогреватель, но еще не прогревшийся воздух обдал меня холодной сыростью.

— Ладно, поехали, — мотнула я головой и, включив скорость, двинулась вниз по Вольской.

— Куда теперь? — спросил Самаркин.

— Сейчас мы проведаем господина Корниенко в его, так сказать, вотчине.

— «ЮНК-Консалтинг»?

— Вот именно. А ты откуда знаешь?

— Кажется, он из этого не делает секрета: об этом все газеты пишут.

Я свернула на улицу Чернышевского и поехала по направлению к офису Корниенко. Этот чертов «БМВ», который стоял позади моей «Лады» на Вольской, двигался за мной, правда, не вплотную, а сохраняя разумную дистанцию. Он пропустил вперед себя несколько легковых автомобилей и, казалось, не торопился нагло упереться в бампер моей «Лады». Что за наваждение? — едва не крикнула я, то черный «Мерседес», то стальной «БМВ». Но волнения мои вновь оказались напрасны: когда я свернула на стоянку перед восьмиэтажным зданием, в котором располагалась контора Юрия Назаровича, «БМВ» проехал мимо, даже не притормозив. Зато на площадке, где я остановилась, стоял такой же черный «Мерседес», какой я видела во дворе своего дома. Вот именно, такой же, попеняла я себе. Мало ли сейчас «Мерседесов» на улицах Тарасова? А ты, доморощенная сыщица, не удосужилась даже номерной знак запомнить! Нервы — ни к черту!

— Ну что, вперед, — выдохнула я и, достав «Никон» из рюкзачка, повесила его на плечо.

К параллелепипеду с бетонными пилонами, где разместились офисы крупнейших частных и муниципальных организаций Тарасова, вела от стоянки лестница, потому что он расположился на склоне пологого холма. Ступени лестницы были положены прямо на грунт, а по краям ее мокла под осенним дождем неестественно зеленая трава. Казалось, весна-красна наступила — так свежа и сочна была травка. Да и весной, если говорить по существу, скитайся ты хоть весь май по полям по долам, не встретишь такого яркого зеленого ковра. Видно, на пользу ей влажность и бесконечные дожди, этой травке.

Мы зашли под далеко выступающий козырек — единственное украшение фасада, не считая рекламных стендов, выставленных в витринах, и оказались в просторном вестибюле, стены которого тоже были увешаны рекламой.

— «ЮНК-Консалтинг» где находится? — нагнулась я к окошечку, за которым сидела пожилая вахтерша.

— На четвертом этаже, — бодро ответила она.

Миновав турникет, оставшийся еще с доперестроечных времен, мы очутились в лифтовом холле и, дождавшись кабины, поднялись на четвертый этаж.

В офисе царила нормальная рабочая суета; по коридорам и отделанному светло-серым мрамором холлу туда-сюда шныряли одетые в строгие костюмы мужчины и дамы с папками и без папок. Их лица рыли неизменно озабочены, брови сдвинуты на переносице. Мы углубились в помещение, не торопясь, следуя широким, освещенным лампами дневного света коридором, — никакой романтики, сплошные нефтяные будни!

В холлах, соединявших разные отсеки этого гигантского, разветвленного коридора, напоминавшего больше лабиринт, у окон тут и там были натыканы пальмы. Цвет керамических горшков был тоже по-весеннему ярким, что называется, радующим глаз. А вот пальмы были какие-то невеселые, точно заморенные.

— Вот оно, — Алексей тронул меня за руку, и я заметила, что мы стоим перед дверью с латунной табличкой: "Генеральный директор «ЮНК-Консалтинр Корниенко Юрий Назарович» и ниже: «Прием по личным вопросам: понедельник и четверг», далее следовали часы приема. А еще ниже висела пластиковая табличка с надписью «Секретарь».

— Стучи, — скомандовала я Алексею. Он поднял было руку, но тут дверь широко распахнулась и из секретарской гордо вышла высокая эффектная блондинка со стройной фигурой в длинном облегающем черном кашемировом пальто. На вид ей было около тридцати. Распространяя сладковатый, с табачными нотками аромат, она скользнула мимо замершего от неожиданности Алексея и на короткий миг поравнялась со мной. Волна ее густых светлых волос едва не задела по моему лицу. Я почувствовала запах дорогой парфюмерии и, подняв глаза, точно в объектив поймала выражение ее заметно асимметричного, но по-своему красивого лица. От меня не укрылось, что губы незнакомки были капризно поджаты, но это ее совсем не портило, наоборот, добавляло ей какого-то взбалмошного шарма, что ли. В зелено-желтых, как у кошки, довольно глубоко посаженных глазах застыло высокомерно-презрительное выражение.