Светлана Алешина - Средство от скуки

А что касается опасности для жизни, то жизнь вообще опасная штука. Например, до сих пор остается открытым вопрос, как люди выживают в младенчестве, потом в переходном возрасте и уж совершенно удивительно видеть благополучную старость.

В сложившейся ситуации самым неприятным казалось одно обстоятельство: не было рядом человека, который мог бы дать объективную оценку происходящему. Не с кем поделиться. Обращаться к Курочкину — бесполезно: этот фрейдист будет нудно настаивать на своей версии о сексуальной неудовлетворенности.

Да, Лариса чувствовала свое одиночество, но периодические случайные связи от одиночества не спасали, а только заставляли ощутить это чувство в еще более острой форме.

Вернувшись домой и совершив все вечерние приготовления ко сну, Лариса пожелала себе спокойной ночи и тут же заснула. Евгений явился гораздо позже и был навеселе. Но Лариса этого не видела. И Евгению не дано было узнать, что всего лишь несколько часов назад его благоверная изменила ему со старым университетским приятелем. Собственно, он тоже пришел с гулянки, которую устроил в своей фирме и которая закончилась вызовом продажных девок. Супруги были квиты.

Лариса встала с тревожным ощущением. Оно не покидало ее и тогда, когда она принимала душ, и позже, во время завтрака. Несмотря на то что в квартире было тепло, она чувствовала озноб, движения у нее были нервными и порывистыми. Время от времени она тяжело вздыхала и хмуро смотрела в окно. Впереди ждала неизвестность.

Наконец она решила прибегнуть к испытанному средству, подсказанному когда-то ей все тем же Анатолием Евгеньевичем Курочкиным. Она легла на диван, вытянула ноги, закрыла глаза и провела сеанс медитации. Стараясь делать выдох дольше чем вдох, она произносила на выдохе звук «ау» и постепенно погрузилась в транс.

Такие упражнения, несмотря на внешнюю простоту, а на взгляд некоторых непосвященных, даже некоторую забавность, помогали восстановить силы и зарядиться энергией.

Вот и эти полчаса, проведенные Котовой в «отключке», помогли ей успокоиться и настроиться на новое дело.

Она прибыла к Елене Николаевне в назначенное время. Мазохистка, чувствовалось, была погружена в себя: она иногда не слышала даже вопросов, обращенных к ней, и это сильно обеспокоило Ларису. Однако легкий разговор, доброжелательное отношение, которое излучала Лариса, постепенно сделали свое дело.

Это оказало на Елену Николаевну положительное влияние. И к моменту, когда в квартире должен был появиться злодей по имени Кух, две женщины разговаривали между собой о каких-то пустяках и выглядели как не видевшиеся несколько лет давние приятельницы.

Одета Лариса была ужасно — она взяла напрокат у мамы широкую ситцевую блузку, расшитую крупными пестрыми цветами, и малиновую сборчатую юбку-татьянку. Туалет завершали полосатые гольфы и туфли на низком каблуке. Макияж практически отсутствовал, за исключением губ, обильно размалеванных яркой темно-вишневой помадой. Щеки — в ярких розовых румянах.

Оставалось только ждать, сработает ли система Станиславского. Поверит или не поверит всему этому маскараду господин Кух.

Министр явился точно в назначенный час. Он был холоден и высокомерен, когда входил в прихожую со взглядом «сверху вниз». А застывшее на лице выражение превосходства с оттенком некоей брезгливости не покидало его весь вечер. Иногда его губы кривила усмешка, когда он пытался пошутить. Однако шутки его были двусмысленными, и они скорее могли обидеть, чем развеселить.

— Арнольд Михайлович, познакомьтесь, моя родственница с Украины, — с улыбкой гетеры представила Ларису Елена Николаевна.

— Галя, — со смущением скромницы назвала себя Котова, а имя произнесла с характерным для хохлушек гортанным "г".

— Очень приятно, — проговорил Кух с таким выражением на лице, что нельзя было ошибиться — на самом деле ему было все это очень неприятно.

«Ну и фрукт, — Ларису внутренне передернуло. — Впрочем, это наверняка маска… Сложная задача, но мы с ней справимся. Главное — не позволить сбить себя с толку этими дурацкими мимическими выкрутасами».

Кух был высок, грузен, под два метра ростом, с животиком. По сравнению с телом голова казалась несоразмерно маленькой. На указательном пальце правой руки красовался перстень. Руки, как и он сам, были большими, холеными, тщательно ухоженными, будто изящные пальчики светской красавицы. Над шлифованными ногтями хорошо потрудилась опытная маникюрша. Кух был выбрит так гладко, что у Ларисы невольно возникли ассоциации с ягодицами.

Министр здравоохранения в черном костюме с бабочкой казался воплощением богатства, успеха и всех вершин, которых может достичь человеческое существо областного масштаба.

Когда Кух вошел в комнату, то первое, что он сделал, это осмотрел кресло, прежде чем сесть в него. Елена Николаевна сорвалась с места и упорхнула на кухню с легкостью лани. Вскоре оттуда донесся запах кофе и какое-то легкое шуршание.

Арнольд Михайлович лениво оглядел гостиную и задержал взгляд на куче чемоданов и узелков, сгрудившихся в углу. Это была обманка, которая изображала Галины гостинцы и вещи, привезенные с Украины.

Взгляд министра здравоохранения, соприкоснувшись с этими узлами, снова выразил брезгливость, свойственную представителям высшего общества при встрече с грубым народным вкусом. И последовал ироничный вопрос и взгляд в сторону Ларисы:

— Как же такая хрупкая девушка дотащила столько узлов?

«Ох ты, боже мой, девушка! — внутренне поразилась Лариса. — Можно счесть за комплимент. Мне ведь уже далеко за тридцать!»

Она только было открыла рот, чтобы ответить гостю, как ей на помощь тут же прилетела из кухни Елена Николаевна:

— Я встретила ее на вокзале, взяла машину. Так что Галочке не пришлось волноваться.

Кух сухо кивнул в знак того, что он понял.

— Какие у вас планы? Надолго вы сюда? — снова спросил он Ларису, бесцеремонно ее разглядывая.

В глазах его стояла все та же ирония, подчеркивавшая интеллектуальное превосходство городского жителя над простушкой с Украины.

— На Украине сейчас нет работы, заниматься нечем, — слегка потупив взор, ответила Лариса. — Я приехала сюда, чтобы найти работу, может быть, закрепиться здесь… Выйти замуж…

В этот момент Лариса покраснела. Она была внутренне сильно взбудоражена, чувствуя, что Кух смотрит на нее, будто решает, сейчас ее придавить или позже, сейчас лишить жизни или дать пожить еще немножко.

И все это удвоило ее силы и желание жить, это добавило ей артистизма, и пунцовый румянец Кух принял за чистую монету, то есть за смущение и неумение провинциалки-малоросски держать себя в руках.