Анжелика Лавицкая (Dead Moon) - Дом, в котором жила бы Эля

– Никому ни слова! Пришибу! – прошипела и свалила тут же.

Вена продолжала спать, но наблюдать её в своей кровати на этот раз – было уже перебором, потому что я ни черта не мог вспомнить, как бы ни пытался.

– Сваливай отсюда, – вряд ли она это услышала. Мне пришлось одеться и уйти из собственной комнаты.

В доме было слишком тихо, музыка не играла, хотя по времени – должна была, Эля уже должна была проснуться. Спустившись вниз, я направился на кухню и там встретил Шатуна и Шамана, которые уже завтракали.

– А других чё не зовёте? – и я хорошо помнил, что в этом доме не принято жрать в полном одиночестве или вдвоём. Эля говорит, что мы – семья, а значит, должны есть все вместе.

– Кого звать? – Шаман был сам не свой, ещё страшнее было смотреть на Шатуна – он уставился в столешницу и качал головой, как псих.

– В каком смысле? – я решил сделать себе кофе, чтобы окончательно проснуться, хотя потрясений на утро уже хватало.

– Ну, Элю вы вчера удачно довели, а Вий ушёл за ней, Китя, естественно, в депрессии никого не хочет видеть, Мисс вряд ли захочет спускаться: её во всём удачно обвинили, а своих шалав мог бы и сам привести на кухню, я не нанимался за ними бегать.

Кофе полился через край, кружку я выронил.

– Сука! – и я не знал, на что реагировать в первую очередь: на ожог или на всё то, что сказал Шаман. – Мы вчера пили? – всё, что я смог спросить, приходя в себя.

– А ты думал! Пили и допились до того, что чуть не передрались. О, вот и ты! – на кухне появилась Сабля, которой пришлось остановиться на пороге из-за разлитого на пол кофе и приветствия Шамана.

– Чего тебе, умалишённый? – пробурчала она, стараясь обойти лужу, а я тем временем опустился на стул, всё ещё не веря россказням Шамана.

– А я смотрю, тебе мало вчерашнего, да? – незамедлительно напал тот. – Сначала ты обвиняешь Элю в том, что она не согласилась спать с Ментом, потом всё валишь на Мисс, и теперь ещё хватает наглости наезжать на меня! – он соскочил со своего места, подошёл к ней так близко, что мог бы запросто ударить: явно был вне себя от произошедшего.

– Подожди… – Сабля опустила голову, очевидно пытаясь вспомнить, что вчера произошло, но, скорее всего – ничего не получалось, как и у меня, потому она и спросила Шамана, что вчера случилось. В это же время на кухне внезапно появилась Вена.

Три дня мы пытаемся вспомнить, как так всё получилось, и три дня выходит какая-то лажа: либо наши воспоминания не сходятся, либо мы что-то придумываем и выдаём за свои воспоминания. В моей голове третий день вата, я ничего не могу вспомнить, даже приблизительно.

– Что, если она вообще сбежала вместе с Вием? А нас оставила Менту!

– А может, она трахаться с Ментом пошла.

– А Вий зачем?

– Мало ли, какие у них увлечения.

И эти дуры, Вена и Сабля, хоть и несут полный бред, а задуматься заставляет: куда ушла Эля? Насколько всё это случайно? Почему Мисс не выходит из комнаты? Почему Китя общается только с Шатуном?

Всё это наводит меня на мысль, что Эля сама спровоцировала скандал, в лучших традициях, они с Китей это умеют, а после этого ушла, ну и, если учесть, что Шаман нас сдал… К чёрту! Вытягивать из этого дерьма я уже никого не хочу – самому бы выбраться. Пора свалить из этого дома, но сначала нужно спросить Китю – пойдёт она со мной или нет. Мне не хочется оставлять её здесь, хоть что-то я должен забрать из этого дома с собой, хоть как-то должен отомстить Эльке.

Только Китя не собирается со мной общаться: закрылась в комнате, разрешает войти только Шатуну и Шаману. Мисс не отвечает на стук, а Шаман крутится около её комнаты и угрожающе предупреждает, чтобы я её не беспокоил…

Подожду ещё несколько дней и уйду. Неважно куда. Главное, чтобы дальше от этого дома.

Глава семнадцатая. Три луны и два солнца

Вий

Ненавижу это кафе. Последний раз был здесь год назад: Эля попросила прийти сюда, когда исчезла из дома после того, как получила открытку от Пса и Прищепки. Сейчас мы сидим за тем же самым столиком, но вряд ли она это помнит, она пьёт кофе и смотрит в окно – на улице снегопад. Год назад мы сидели здесь, и она вертела ту злосчастную открытку в руках.

– Эля, будь счастлива, как мы! – зачитывала она, горько усмехаясь, и в точности так же устремляла свой взгляд в окно, а потом, как бы между делом, добавила: – Я убила их, – услышанному я не поверил, потому и переспросил, а она перевела на меня взгляд, тихо рассмеялась, прикрывая рот рукой и продолжила: – Хочешь, чтобы я сказала это громче? Я скажу, и это меня спасёт. Спасёт, потому что такая тварь, как я, должна быть заперта в клетке до конца своих дней, она должна сидеть в ней целую вечность и постоянно жить в своей памяти, которая будет обрываться на убийстве друзей. Только… – она замолчала, чтобы закурить и размазать по лицу выступившие слёзы. – Только, – продолжила она, выпуская дым и принимая какой-то деловой вид, – без такой твари, как я, не проживут такие твари, как вы, а потому мы должны быть вместе и сжирать друг друга, пока не останется кто-то один. Знаешь, он будет самым несчастным, хоть и победит, – она замолчала и снова уставилась в окно, будто ничего не говорила мне секунду назад, будто мне померещился весь этот разговор.

Кроме страха, я тогда, наверное, ничего не чувствовал, или это был не страх – меня что-то сковало и заставило замолчать, заставило прекратить дышать, двигаться, мыслить. Мысль была только одна, и она словно пыталась просверлить мне мозг, чтобы до меня наконец-то дошло, она повторялась и повторялась, она проходила в меня сверлом, ломала череп, кости, сминала все внутренности… «Эля убила Пса и Прищепку! Эля убила!» – она застряла во мне, опустилась где-то в животе и заставила вздрогнуть, как от холода, а Эля сидела напротив меня, как сейчас, и как сейчас смотрела в окно.

– Мне хотелось бы спасти Саблю, – вдруг тихо говорит она. – Мы с ней похожи, в ней я вижу себя, – добавляет Эля, и мне снова с трудом верится в её слова.

– Ей всегда было плевать на тебя, – и я говорю правду, Сабля живёт в доме только потому, что ей больше некуда идти.

Эля переводит взгляд на меня, слегка улыбается, опускает голову и выдыхает.

– Ты же ничего обо мне не знаешь, кроме того, что я учитель истории, – она отставляет чашку с кофе, устраивается удобнее и теперь смотрит прямо в глаза. – Мне всегда было плевать на людей, пока не появились вы, а потом… – Эля снова отворачивается к окну, сжимая губы так, что они почти исчезают с её лица, выдыхает и добавляет: – А потом мне стало плевать и на вас.

– Не говори так, – это похоже на очередную истерику, они все начинаются одинаково: Эля начинает с себя, а потом заканчивает всеми, кто попадёт под руку, а так как через несколько минут в этом кафе должен появиться Мент – он и будет её жертвой.