Август Северн - КиМ

Оставив на границе визуального контакта неброский фургон, я припарковал свой автомобиль. Прибор показывал, что это именно тот фургон, что взял в прокат Сид. Мне было не по себе следить за своим Старым Другом (именно из сокращения этих двух слов образовалось в моей голове имя СиД), но после визита Тёмного как мог я оставить всё не проверив. Пожалев, что не позаимствовал в зоопарке портативный тепловизор, вышел из машины. Сделав порядочный крюк, оказался напротив лобового стекла машины Сида. Приложив руку к капоту, ощутил уходящее тепло остывающего двигателя. Вспоминая правила охоты из передач про дикую природу, мне следовало начать поиск по спирали. Но руки мои болели после долгого управления автомобилем, плюс я давно перестал доверять своему телу. Мои ноги меня подводили меньше, чем мои руки. Не хотелось после каждых трёх шагов опускаться, чтобы отдохнуть, на землю.

Пришлось включать мозги и искать выбранное Сидом направление. Позади припаркованного фургона зажигались в ночи огни проезжающих по трассе машин. Значит Сид туда не собирался. Оставались два выхода из тупика парковки: первый к супермаркету; второй к двухэтажным домикам (толи гостиницы, толи мотеля). Вспоминая почерпнутую мной из газет информации, выходило, что все три жертвы работали в ночную смену. Значит нужно поворачивать к мотелю, так как супермаркет был давно закрыт.

В кромешной темноте под моими ногами был асфальт, чему я был несказанно рад. Осматривая окрестности, не хотелось свалиться на землю, споткнувшись о невидимое препятствие. Фонари не столько освещали пространство вокруг себя, сколько мне сейчас мешали, ослепляя и сбивая с фокуса. В приближающемся здании не горело ни одно окно. В близи оно больше походило на заброшенную школу, широкую и приземистую. Зайдя в его тень, прислонился ладонями к холодным стенам, направил всю свою энергию на размышления. Понимая, что могу бродить тут до утра, а по возвращении обнаружить лишь пустую парковку, я решил вернуться к комфорту моего автомобиля и подождать возвращения Сида (если он ещё не уехал). Повернувшись лицом к супермаркету, прислонился спиной к стене, собираясь с силами на обратный путь. Боковым зрением уловил слабую вспышку слева от себя. Оттолкнувшись от стены для ускорения, меня понесло не к стоянке, а в сторону отражённого от чего-то блестящего света фонаря.

Приближаясь, я заметил знакомую фигуру в длинном брезентовом плаще. Свет фонарей с верху бил на асфальт парковки супермаркета. На его фоне мне показалось странным положение рук Сида. Казалось, он что-то обнимал или держал перед собой обеими руками. Мне он был виден со спины. Кричать в приветствии, было глупо и не логично. Забирая чуть левее, я решил обойти Сида и посмотреть, чем он там занят. Не успел я сделать и десятка шагов, как Фигура в плаще стала осторожно опускать что-то на землю. Положив, человек, так похожий на Сида, своим плащом и телосложением, распрямился, запрокинув голову назад, посмотрел в звёздное небо. Пока я промаргивался, стараясь понять кто этот человек, как он резко повернулся и пошёл тяжёлым шагом в сторону парковки, где стоял мой автомобиль.

Решив, что мне более интересен предмет, который Сид так бережно опустил на землю, чем объяснение с ним на тему «почему я слежу за ним вдалеке от дома, посреди ночи», я направился к белеющему среди травы предмету. Через несколько шагов мне было не удобно за то, что я называл девушку в белом платье, спящую на земле, предметом. Было что-то завораживающие, притягивающее меня в открывшейся картине: среди серого асфальта выделялся островок газона с невысокой травой; на этой мягкой, зелёной перине тихо спала девушка в белом платье, лёжа на спине; её красивые, обнажённые ноги были обращены в мою сторону; скромно скрытые щиколотки и пальцы ног в белых туфлях на невысоком каблуке; мягкий свет фонарей, отражаясь от серого асфальта, травы создавал вокруг тела девушки иллюзию сферы, накрывшей её тело от ненастий и неприятностей. Подходя ближе мне становились видны более мелкие детали, добавляя сказочному образу спящей красавицы более законченные, реальные мазки: красный, бархатный ошейник, облегавший её тонкую шею; созвучные с цветом ошейника на разрезе платья в область груди красовались играющие красными лучиками самоцветы рубинов; на лице детская улыбка спокойствия и защищённости.

Только прекрасна грудь девушки не поднимается от спокойного дыхания. Холодный ночной воздух проникая за воротник моей рубашки и касаясь обнажённой кожи рук, вызывает дрожь во всем теле, заставляя останавливаться мысли в моей голове, которая не успевает за быстро накрывающей меня реальностью – девушка мертва! То, что я принимал за рубины – оказалось капельками крови, застывшими бусинами на белом платье. Ошейник, так манящий мой взгляд из далека, оказался страшной раной на горле девушки. Как после пропущенного прямого удара в челюсть, я мог только стоять, качаясь на грани между сказкой и ужасом. К действию меня побудил ворвавшийся в моё сознание отрывок из статьи. Как и описывалось в статье, на месте преступления в нескольких метрах от ног тела девушки на зелёной траве белели спирали из кожуры яблок. Перескочив яблочную кожуру, я склонился над телом девушки. Кровь заполнила страшный разрез на её горле, но больше не стекала по шее. Она вся вытекла на траву и землю рядом с телом, выделяясь тёмным пятном. Вскочив на ноги, я задрал голову и посмотрел в холодную россыпь звёзд, кружащейся до тошноты над моей головой, над остывающим телом девушки. Сдерживая рвотные позывы (мне не хотелось осквернять покой спящей красавицы), меня несло в сторону парковки. В голове крутились виды подручного орудия, которым я мог размозжить череп Сида. Где-то на границе двух парковок «ярость» вырвалась из моего тела спазмами, оставив во рту неприятный привкус. Когда я добрался до своего автомобиля, то первым делом посмотрел на место, занятое прежде фургоном Сида. Оно пустовало. Забравшись на сиденье авто, моё тело долго трясло так, что я не мог защёлкнуть ремень безопасности. Не стоило и пытаться завести машину в таком состоянии.

Давно я не ощущал себя таким беспомощным. Наверное, со времени после аварии, когда мой разум пытался понять, почему молодое тренированное тело отказывается выполнять простейшие команды. Больно вспоминать то время, когда снова учился пользоваться ложкой, своими собственными ногами. Сейчас я находился в таком же положении. Мой разум отказывался связать тело «спящей красавицы» с Сидом. Да факты были на лицо: его фургон рядом; человек положивший девушку на траву своим плащом и сложением тела походил на Сида. Но Тёмный возмущался действиями моего «протеже». Значит, если принять Сида за моего протеже (он был единственным, кроме Теда, с кем я общался в последнее время), то его действия возмутили Тёмного. Получается Сид творит добро? Убивая девушек (эта уже четвёртая)? Или он, как Джон Коффи из «Зелёной мили», просто оказывается рядом и проводит какой-то обряд, нарушающий планы Тёмных?