Анна и Сергей Литвиновы - Летняя коллекция детектива

– А то, что преступник дробовик возле тела оставил, чтобы убедить всех, будто из него стрелял по нашему дому именно Валера.

– Зачем?

– Вот именно, – подтвердил Гриша. – Зачем?..

Они вышли на улицу и некоторое время молчали.

– Гриш, я ничего не поняла, – призналась Маруся в конце концов. Он ничего не ответил, и она ткнула его кулачком в бок. – Слышишь? Ещё и дробовик… не его? То есть получается, ружьё ему подкинули. Зачем?

– Да что с вами такое, Джон? – спросил Гриша задумчиво. – Вы утратили нюх?

– Гриш, говори по-человечески!

– Некий человек решает убить Валерика. То есть ему нужно убить, но обезопасить себя. Налёт цивилизации очень тонок, помнишь? Если можно убить и не попасться, значит, нужно убить! Он берёт дробовик, идёт ночью в осины к нашему дому и сидит там в засаде. Это местный житель, и он знает, что я до вечера вожусь на заднем дворе. Тут начинает смеркаться, ты выходишь, и он два раза стреляет. Разбивает лампу.

– Он что, собирался заодно убить кого-то из нас?!

– Да ну, Марусь. Из дробовика с такого расстояния, да ещё в сумерках, не убьёшь!.. Но мы делаем единственно возможный вывод – стрелял Валерик, потому что именно он утром напал на тётю Лиду из-за этого фонаря и обещал его разбить. Тот же самый вывод должны сделать и все остальные, то есть менты и участковый.

– Зачем?!

– Чтобы навести на меня, как зачем? – сказал Гриша совершенно спокойно. – Валерик якобы в меня стрелял, и я его убил. Всё логично. То есть выходит, что после выстрелов я помчался к нему в дом и дал ему по голове… чем там? Тяжёлым тупым предметом. Похоже на правду?

Марусе хотелось ответить, что нисколько не похоже, что это всё выдумки и притянуто за уши, но она промолчала.

Пожалуй, могло быть именно так.

– В качестве запасного варианта могла сработать и чашка со следами губной помады. То есть, если не я убил, значит, жена. Я же тебе говорю, этот человек местный, и всё про всех знает, и в курсе, как Валерик с женой скандалил и как она его боялась!

– Но жена его не убивала, – твёрдо сказала Маруся.

– И я не убивал, – продолжил Гриша.

– Тогда кто его убил?

– И за что? За скандальный характер? За кляузы? Или он на самом деле кому-то или чему-то помешал или мог помешать? – Гриша взял Марусю за руку и притянул к себе. – И за что он собирался убить тебя? Ты-то чем ему помешала?

– Гриш, – сказала Маруся жалобно, – может, нам лучше оставить это дело… егорьевским сыщикам? Может, они без нас разберутся?

– Может, и разберутся, – согласился Гриша, – но мы тоже попробуем.

Вывеска отдела полиции была новенькой, чёрные буквы на синем фоне, а сверху, под козырьком, выцветшие, но бодрые буквы сообщали «Отделение милиции пос. им. Цюрупы».

– Милиция, полиция, – проговорила Маруся, приставив ладонь козырьком к глазам. – Слушай, Гриш, кто такой Цюрупа?

Он потянул на себя обитую чёрным дерматином дверь. Внутри было полутемно, пыльно и пахло канцелярией.

– Цюрупа Александр Дмитриевич, нарком продовольствия, пламенный борец за уничтожение крестьянства как такового, очень настаивал на введении продотрядов. Собственно, он был их непосредственным организатором. Прославился кристальной честностью – ведал едой и то и дело бухался в голодный обморок.

Маруся посмотрела на Гришу. Вид у того был серьёзный, даже печальный немного, как и подобает при изложении биографии Цюрупы Александра Дмитриевича.

– Слушай, – спросила Маруся, – откуда ты всё это помнишь, а?.. Никто не помнит, а ты помнишь!

– Я некоторое время учился в школе, – объяснил Гриша, ему страшно польстило Марусино восхищение, – потом ещё некоторое время в институте. В обоих этих местах я именно учился, а не размещал свои красивые фотографии в Инстаграме и не постил свои умные мысли в блогах. И потом!.. Меня же бабушка и дедушка воспитывали, а они были куда умнее меня. Мне нравилось их слушать.

Весь отдел полиции-милиции состоял из одной комнаты, крашеная дверь оказалась распахнута настежь.

– Кого там принесло? – закричали оттуда, как только Гриша закончил свою устную краткую справку, как будто тоже слушали его с интересом.

– Илья Семёныч, это мы! – Гриша сунул в проём голову и зачем-то постучал в дверь. – Разрешите войти?

– Разрешаю. Чего тебе?

Илья Семёныч сидел за жёлтым столом, на котором не было ни бумаг, ни блокнотов, ни записок, ни фотографий, ни томов Уголовного кодекса, а лежали только одна картонная папочка и пластмассовая ученическая ручка. Рядом с ней фуражка. Вид участковый имел до крайности раздражённый.

– Протокола́ пишу, – сообщил он язвительным тоном, как будто это Гриша с Марусей заставили его писать «протокола́». – Сейчас опрашивать пойду! Кто где был, кто чего видел! Садись, вас тоже опрошу! Штукари обратно в Егорьевск укатили, а мне – вон, пиши, Семёныч, протоколá!..

– Илья Семёныч, кто такой Васильев К. Д.?

– Это откуда такой? Из кроссворда? Вроде художник был Васильев. К. Д. он там или не К. Д. – это уж я не помню.

– Да не художник, а на которого Валерик кляузы писал.

Тут участковый немного подумал, пошевелил бровями, взял свою фуражку, дунул в неё и довольно грозно спросил у Гриши, откуда ему известно, на кого Сыркин писал жалобы.

– Ну, известно и известно, – сказал Гриша и улыбнулся улыбкой мальчишки-озорника, подцепил у стены стул, уселся перед участковым – спина столбиком, руки сложены на коленках, вроде озорник, но сейчас образец послушания и внимания. – Вы мне скажите, кто это такой, да и всё!

– А ты сам-то кто такой, чтобы я тебе отчет давал?!

– Илья Семёныч, – заскулил Гриша, – вы же всех тут знаете, про каждого можете рассказать. Лидия Витальевна говорит, что лучше вас участкового на её памяти не было!

– Да будет врать-то!

– Вот честное слово! Она говорит: наш Илья Семёныч мало того что человек умный, так ещё и понимает всё, и не ленится никогда! Она говорит: мы прошлых участковых ни в лицо, ни по имени не знали, а Илья Семёныч – наш родной и любимый!

«Родной и любимый» посмотрел на Гришу и вдруг засмеялся.

– Ну, певец! – сказал он, пожалуй, с одобрением. – Целую песню сложил!.. Ты чего, решил расследование вести? Вместо штукарей из отдела? Ты это дело брось, парень. У тебя вон девчонка под боком, тебе заняться нечем, что ли?

Маруся немедленно потупила глазки, но Гриша нисколько не утратил своего бравого вида.

– Вы профессиональные сыщики, – не моргнув глазом продолжал он обольщать участкового. – А мы-то просто дачники!.. Нам со стороны, может, многое по-другому видится, не так, как вам! Я же в помощники не набиваюсь, Илья Семёнович! Я же не прошу, к примеру, покажите мне место преступления!..

Тут участковый и Гриша уставились друг на друга. При этом Гришины глаза были чистыми и правдивыми, как у отличника боевой и политической подготовки.