Александр Чумаков - Точка зрения следователя. Жизненный детектив с юмором и ужасом

В командировку со мной должен был ехать опер. Поднимаюсь к ним на третий этаж. Начальник розыска впопыхах отдал самого нужного. Забегая вперёд, скажу, что это вообще самый весёлый милиционер тогдашнего СССР и впоследствии – ого-го! – какой весёлый начальник. Но тогда он был всего лишь инспектором отдела по делам несовершеннолетних. Или (если он это прочтёт) начальник. Да, точно начальник. Так вот, надо ехать.

Из Харькова есть прямой рейс в Ереван, но билетов нет. Не то, чтобы на ближайшую дату, а вообще нет. Самолёты летают полные, но билеты на них формируются и реализуются где-то внутри армянской диаспоры, и посторонним туда не проникнуть. Ментам в том числе.

Линейное отделение на транспорте устроило нас прямо в кабину к пилотам ТУ-134. В кабине слева багажный отсек, справа – приставное сиденье штурмана, впереди – два кресла пилотов. Где-то ещё должна быть стюардесса, но я не помню.

Поскольку в Армении вовсю шла репетиция гражданской войны, мы взяли с собою по табельному пистолету. В кабине сдали их командиру корабля. Он положил их в багажный отсек в какую-то сумку с бортовой аптечкой. Нас посадили тут же. Пока взлетали, мы вытащили пистолеты из сумки и сунули за пояс. Формальности выполнены, взлетели.

Штурману скучно, он рассказывает нам о том, какой прекрасный город Камо, куда мы должны приехать. Говорит, там есть Озеро Севан, а в нём рыба очень вкусная, Сиг называется. Вы её обязательно попробуйте. В общем, всю дорогу удивлял нас рассказами об армянском гостеприимстве.

Из аэропорта на раздолбанном ПАЗике мимо озера Севан, прямо в Камо. Вышли. Это сейчас, чтобы на войну попасть, нужно от Харькова на 130 км отъехать. А тогда это всё дико было. Вообще дико. СССР же был. Республики, блядь, братские. Стоим, а мимо нас на КРАЗе везут обломки вертолёта. Медленно так везут. Вроде похоронной процессии. Следом идёт толпа граждан с двустволками, автоматами, вилами, граблями и прочим инвентарём, необходимым в региональных конфликтах.

Машины, преимущественно «Нивы», все до одной выкрашены камуфляжной краской. Пятнистые тобишь. «Шестёрки» тоже размалёваны по-военному. Волги чёрные, без всяких воинственных граффити. Мы себя по пистолетам лапнули и в горотдел зашагали. Отдаю должное, дома все частные. И все красивые или сгоревшие. Горотдел из розового туфа.

Зашли к начальнику милиции, показали документы, на которые он глянул только мельком: «Э, слушай, зачем ты мне эти бумажки показываешь, я вам что, не верю?» Спросил, как долетели. Ответили, что здорово, и рассказали про штурмана и рыбу Сиг. Начальник посмеялся. Тут же выпили и закусили. Образ собирателя кавказских былин Шурика замаячил между шкафом и столом начальника.

Особо долго не пили. Не позже, чем через час к нам приставили начальника следствия и замначальника уголовного розыска. На подхвате был водитель дежурной части. Он же её начальник и вообще самый главный в милиции Камо, поскольку все вопросы замыкались на нём. Эдакий милиционер Грищенко из «Зеленого фургона», только гостеприимнее и с неисчерпаемыми полномочиями. Немного позже я узнал, что Камо – город ресторанов. А в первый день мы обошли только три… или пять. Провал в памяти оправдан. У людей война, и они наперебой рассказывают о своих подвигах. Тот же вертолёт сбили со стороны Азербайджана какой-то противопогодной ракетой, а они его отбили, поубивали тех, кто его сбил, и теперь возят по городу в агитационных целях.

От дикости происходящего пить мы не переставали. В гостинице было полно беженцев. Плач не простой, а с армянским акцентом. Иначе говоря, по всей гостинице стоял вой. На все лады. Исключительно женский. С учётом весёлого характера моего напарника и склонностью к веселью с моей стороны ночь у нас прошла в идиотском смехе в подушку.

В шесть утра раздался стук в фанерную дверь. Настойчивый. Напарник с пистолетом за углом коридора. Я с пистолетом за спиной открываю дверь. На пороге худой босой армянин за два метра ростом. Высоты ему добавляли солдатские хлопчатобумажные брюки, заканчивающиеся зелеными тесёмками немногим ниже колен, и застиранная солдатская майка из такой же ткани.

Возле правой ноги стоял бумажный мешок, в которых пакуют цемент. Мешок был полон чего-то. «Сиг», – сказал полувоенный армянин и исчез. Я затащил мешок в комнату. Начальник горотдела оказался человеком слова, хотя никакого слова он нам не давал.

Несколько дней вычеркнуты из памяти. В обрывках лаваш, шашлык-машлык, водка-вино. Очнулись:

– Нужно же обыск провести.

– Где?

– Шаумяна, 26.

– А! Канэшна, праведём! Давай кушай, кушай…

Через пару дней снова очнулись:

– Нам же билеты нужны. В Харьков. Мы сюда их достать не могли, в кабине с пилотами летели.

– Э, слушай, не вопрос. Вон киоск «Союзпечать», там любые билеты. Иди пакупай, хоть в Америку!

Мы не поверили, но не обижать же местных ментов. Пошли с напарником к киоску. Обычный квадратный кисок. Газеты продают, календарики, ручки шариковые.

– Билеты на самолёт есть?

– Эсть.

Ого!

– На Харьков на эту субботу есть?

– Эсть.

Бля! Вот это сервис. Не то, что у нас.

Взяли два билета и, успокоившись, вернулись к прерванному занятию. Пить и есть. Или наоборот. Суть та же.

В пятницу утром, ещё до завтрака поехали по адресу, где нужно было провести обыск и наложить арест на имущество жуликов, которые торчали в Харьковском СИЗО.

На штатном УАЗике, под управлением местного Грищенка, едем по ул. Шаумяна. Двадцать шестой дом. Фундамент, одна обгоревшая уцелевшая стена с белой табличкой, «Шаумяна, 26», обваленная внутрь крыша. Ловить нечего. Поехали завтракать. Прощание было бурным.

На следующий день в Ереване несогласные с кем-то или чем-то, штурмовали здание КГБ. Может, у них там его каждый день штурмовали, но дорога в аэропорт нам запомнилась. Хмель выветрился. К самолёту мы были почти трезвы. Показали билеты, без всяких церемоний с рамками и обысками прошли в салон. Про пистолеты у нас никто не спросил, а мы никому не сказали. Вошли, сели. Скоро будем дома.

Подходит женщина, говорит, что это её место. Показывает билет. Может быть. Мы под впечатлением гостеприимства перечить не стали. Пересели на самые последние места.

Подходит мужик в расстёгнутой дублёнке, говорит, что это его место, и тоже показывает билет. Мы оценили решение вопросов с отсутствием дефицита авиационных билетов и продажей их на каждом углу. Желаешь билет на самолёт – пожалуйста! Плати и получай. В самолёте разбирайся сам.

Короче, я наручником к креслу пристегнулся, а напарник бешено глазами вращает и говорит, что важного бандита в Харьков везёт. Улетели. Дней десять отходили от командировки. Смеялись до колик. Рапорт написал о том, что дом разрушен. Ещё через пару дней прилетают к нам из Камо наши собутыльники, то бишь коллеги, которые нас кормили и поили. Говорят, что за моими жуликами у них дело числится нераскрытое. Если они его признают, их этапируют на Родину, и дело будут расследовать по месту совершения последнего преступления.