Сергей Валяев - Экстремист

Я вижу: на бережку первые любители утреннего загара и водных процедур. Все молоды, красивы, с тренированными бицепсами и прочими мышцами. Среди них нет пока моей пары. Не почувствовала ли она опасность шкурой?

Нет, вижу, вытанцовывают на антальско-зюзюкинский берег — поджарые и тренированные тела. Улыбаются. Переговариваются. Неспеша идут в зеркальную реку с бегущей (в никуда) солнечной дорожкой.

Крест прицела, точно пал с тихих и вечных небес, позволю себе высокий слог. Я удержал дыхание — клац! И ещё — клац!..

Чем удобна снайперская винтовка Драгунова — из неё невозможно совершить ошибку.

Этим двоим повезло: они поднырнули в набежавшую волну и все. Даже не поняли, что произошло. Слишком скор был переход из одного состояния в другой. Кабы я не торопился, то поискал более утонченный способ умерщвления, чтобы враг осознал и почувствовал разницу между жизнью и смертью. Увы, не всегда наши желания совпадают с нашими же возможностями.

Я на минуту задержался — мало ли какие чудеса случаются на нашем свете? Никаких чудес. В данном случае. Истра покойно несла свои сумеречные воды, а в них — пищевые брикеты для подводного мира.

Ни одна живая душа на солнечном берегу не заметила, что кто-то уже уплыл в вечность.

Я раздробил приклад винтовки о старую кладку. Одна проблема решена. Но новые ждут меня. И всех нас.

… Кто и ждал меня, так это Никитин. Сидел в чистеньком джипе, жевал ржаной хлебушек, щурился от солнечных бликов, и был, кажется, счастлив. Я запрыгнул в домик на колесах, заметив две картонные коробки на заднем сидении.

— Приданное? — пошутил я.

— Это вам-с, — ответил мой друг, выруливая авто с площади.

Мелькнули хозяйские постройки, обшарпанный фасад ДК имени легендарного комдива, покосившиеся заборы… Я потянул руку к коробкам.

— Никитушка! Ты чего это?! — завопил, вытащив метровую белокурую кралю. С неисправимым косоглазием ультрамариновых глазищ. — На хрена она нам?!

— Девочке! — кротко ответил враг прекрасного.

— К-к-к-акой девочке?! — потерял голову.

— Твоей.

— Ах, ребенку! — взвизгнул я не своим голосом. — А если будет мальчик?

— Будет девочка, — пожал плечами.

— Почему?

— Мне так кажется.

— Иди ты к черту! — взревел я. — А во втором коробе что?

— Что-что? То же самое.

— Что?!

— Пусть будет. Про запас.

Как я хохотал, Боже мой, пытаясь вышвырнуть кукольный ширпотреб вон. Никитин не дал мне этого сделать. Я так хохотал, что казалось закончу свой жизненный путь от разрыва селезенки.

Жаль, что не околел от смеха. Как показали последующие события, лучше бы я это сделал именно тогда на трассе Зюзюкино-Москва.

Когда я иногда выхожу на улицу для праздной прогулки, то обращаю внимание на соотечественников. И не понимаю, почему они в большинстве своем не выходят из животного состояния. Они готовы служить телесным материалом для бессмысленных, обреченных на неудачу опытов, которые так любят проводить кремлевские утописты.

Впрочем, надо отдать должное моим единоплеменникам — шкура у них дубленная, к вседержавным опытам привычная, и, когда уж совсем невтерпеж, посылает власть к такой-то матери. Власть сопротивляется и не идет. И возникает извечное противостояние. Власть тешит себя иллюзиями: она любима и нужна народу, а народец, положив на властные структуры известно что, жительствует своей жизнью.

Такие вот беззаботные мысли посетили меня, когда я прогуливался у шумного гранитного фонтана. Праздный люд гулял и был, как бы сам по себе. Вне всяких социальных формаций. Може, это и есть великое достижение последних лет?

Моя группа прибывала на своих местах. Маскируясь, Резо-Хулио купил пломбир и лизал его, как горный козел соль. Он же, человек, конечно, сообщил с балюстрады: господа едут-с. И я ему поверил — луковицы уличных часов утверждали: два часа по полудню.

Акция «Памятник» стартовала. Господа банкиры прибыли на двух «Mercedes benz-300SE», заработанных кровью и потом — чужим. Но ведь это мелочи жизни. Надо быть выше обывательских слухов. Всякая банкирская гнида должна иметь надлежащую упаковку, иначе потенциальный вкладчик не поверит в её трудолюбие и не понесет свои драхмы в бронированное хранилище.

Господа Дубовых, В.Утинский и дворовая их челядь подступили к памятнику А.С.Пушкина, словно жаждя возложить к пьедесталу цветы. Увы, кроме автоматического оружия в руках телохранителей, я не заметил ничего празднично-душистого. По поводу средств уничтожения живого — шутка, хотя борта пиджаков людей в костюмах от Версаче (в тридцатиградусную жару) оттопыривались, будто подмышками прятались бутылки со светлой и родной.

Граждане и влюбленные парочки на лавочках неожиданно начали покидать опасную зону, смекнув в миг, что у бронзового Александра Сергеича забита «стрелка», которая может закончится интенсивной пальбой. А говорят — народ не принимает реформы. Очень даже вникает в суть, когда дело касается его жизненных интересов.

В очередной раз я должен был шагать в зону. Такая у меня, видать, судьба, от неё никуда.

Надо признаться, что хотел прихватить с собой пяток килограммов пластита в качестве последнего аргумента в беседе с оппонентами, да друзья отговорили — и то: если бы рвануло, от памятника, фонтана, кинотеатра, харчевни «Макдоналдс» на противоположной стороне, фонарей и иной окружающей среды ничего не осталось бы, кроме дымящейся воронки.

Когда я убедился, что господа прибыли с самими добрыми намерениями, я предстал пред ними. Как черт из табакерки. Но с газеткой «Правда», как обещал. И в солнцезащитных очках, в коих имелись оптические линзы, помогающие контролировать ситуацию на расстоянии: например, своевременно заметить снайпера на крыше.

От такого будничного явления обыденного человека мои будущие собеседники крайне смутились. Вот так вот среди белого дня возникает наглый фигляр с оппозиционной власти газетенкой, щерится грошем, помышляя самым безобразным образом шантажировать. И кого? Золотой фонд республики.

Господин Дубовых, как заяц, закосил глазами в разные стороны, а господин В.Утинский покрылся потом, как марафонец на сороковом километре бега. Телохранители потянулись за револьверными механизмами.

— Господа, не правда ли, хорошая погода? — сказал я. — Ой, что за тучка? — И указал на балюстраду, где Резо примостился с пулеметом SR-25 очень удобным, аккуратным из-за оптического прицела, средством уничтожения живой силы противника. — Ой, и там тучка. — И показал на пыльные кусты, где скрытничал диверсант Куралев с ручной ракетной установкой «земля — воздух». — Ой, а это что? — Из фонтана выбирался в полной боевой выкладке морской пехотинец Коля Болотный, не выдержавший жары и окунувший в искусственном водоеме.