Сергей Валяев - Скорпион

— Руки на голову, я сказал, — и ткнул свой указательный палец в тренированную шею борца. — Стреляю без предупреждения, baby!

Анастасия прыснула и сделала вид, что очень испугалась:

— Эдик, делай, что говорят.

Охранник был ни жив ни мертв — вот что значит быть дилетантом и любить мороженое в неограниченном количестве. Я выкрутил ему руку за спину, как это делают кирзовые менты, потом вырвал из кабриолета и решительным пинком ноги отправил в клумбу к душистым геральдическим георгинам.

— Славик, ему же больно, — заметила добрая девушка.

— Больше так не буду, — пообещал и утопил педаль скорости до асфальта.

Вперед-вперед, охотник за удачей! Ничего так не бодрит, как сумасшедшая езда в открытом авто, йодистый ветер в лицо, малярийный трассирующий свет в обывательских окошках, музыкальный шквал, экзальтация юной спутницы, волшебный вид на ночное море, похожее на спящее гигантское животное, и перспектива свернуть шею в ущелье Чертова пята.

— Это мое любимое место, — призналась Анастасия, когда мы поднялись к застывшим облакам. — Я когда-то здесь первый раз поцеловалась.

— Да, — согласился. — Красота неземная.

— И хочу поцеловаться, — проговорила девушка, — во второй раз.

— С кем? — удивился я.

Надо признаться, вели мы себя целомудренно, как Дафнис и Хлоя, были когда-то такие наивные пастушок и пастушка, возлежащие на склонах солнечной Солоники и считающие поцелуй высшим проявлением любви.

Я, конечно, не пастушок, но и не пошляк. Если возникает зоологическая проблема, прикупи по доступной цене килограмм шестьдесят женского вибрирующего тела и наслаждайся им как пломбиром.

Наверное, в глазах многих выгляжу карамельным героем, а что делать — я такой, какой есть: почти романтик неромантического времени. Как говорится, хорошо сохранился. И то верно: тело предает — дух никогда.

Тяжелый танковый гул нарушил идеалистическую картину: он поднимался с грешной земли и приходило понимание, что к нам подступает угроза.

— Ну вот, — вздохнула Анастасия. — Это за мной.

— Ага, — засмеялся я. — Эдик у нас профессионал, знает свое дело тонко. Даже после пинка. — И повернул ключ зажигания. — Погоняем, Анастасия?

— Погоняем.

Я люблю игры на свежем воздухе: есть возможность маневра и шанс увернуться от пуль, коль ситуация выходит из-под контроля. И главное: игры не ради душевного удовольствия, а с определенными целями. Во всяком случае, я давно не делаю того, что хочу. И если совершаю сумасбродный, на первый взгляд, поступок, то далеко не случайно. Был ли мой заплыв к нейтральным водам намеренным? А знакомство с прекрасной незнакомкой случайной? Увы, ничего нет случайного под этой серповидной луной, кроме непорочного поцелуя у облаков. И даже наплывающий из-под подошвы горы гул подтверждал, что мои действия верны, как геометрия грека Эврипида.

Замаскировавшись под придорожный пыльный валун, наше «пежо» скрывалось в тени скалы, когда мимо на предельной скорости, подвывая мощными моторами, промелькнули три джипа. Сомнений не было, братья Собашниковы любили младшенькую Анастасию, иначе трудно объяснить такое головотяпство: настоящие охотники скопом не бегут на затравленного зверя. Это чревато тяжелыми последствиями для любителей свежатины.

С ветерком мы покатили под горку: новенькое крепенькое авто, как космический челнок, парило над дорожным серпантином. Иногда казалось: унесемся к звездной сыпи, да боженька, видно, был занят другими проблемами и душами.

Ревом фордовского мотора пугнув гуляющих курортников и первый сон горожан, кабриолет промчался по проспекту Ленина и скоро притормозил у пристани, где покачивалась сонная яхта с дежурными желтками иллюминаторов.

— Угоняем «Анастасию», Анастасия?

— Угоняем.

По причинам известным на яхте находился лишь один охраняющий собственность фигурант, который от профилактического удара плюхнулся в мазутные волны, и два пьяненьких от ямайского рома матроса. От добрых слов и многозарядного «Стечкина» они мигом протрезвели и с усердием взялись за штурвал и просмоленные канаты.

То есть наш романтический план воплотился в жизнь: я и Анастасия решили походить по ночному морю, как курортники по проспекту Ленина. А почему бы и нет: посудина принадлежала моей спутнице, а я при ней. Тем более убегать в Коста-Брава мы пока не снаряжались.

Когда яхта под парусами заскользила из коралловой бухты, как голландский корабль-призрак, два матросика махнули за борт после моей убедительной просьбы плыть саженками к берегу и говорить братьям Собашниковым дикие речи о захвате малобатажного судна и его молодой хозяйки.

— Вот это класс, — торжествовала Анастасия. — С ума сойти, мы одни на этих досках и под парусами. Братцы меня точно прибьют!

— Я тебя научил, что им говорить, — предупреждал. — Помни: ты жертва обстоятельств.

— Я тебе нравлюсь? — нелогично интересовалась она.

— Очень.

— Тогда догоняй!

Я развел руками. Вот этого суровый menhanter предусмотреть никак не мог — любовных игр со стороны великовозрастного ребенка. Что делать? Делать нечего, надо убаюкать его внимание. И лучший оздоровительный метод: купание на лунной дорожке. О чем и сообщаю, бегая по яхте за милой, как старательный юнга от криков боцмана.

— Ха! — кричит Анастасия с верхней палубы. — Только чур! купаемся голышками как дельфины!

Я делаю вид, что занят трудотерапией: стабилизирую паруса и с помощью якоря замедляю движение яхты. Потом слышу: раздается бултыхание молодого тела и слышу восторженный приглашающий вопль:

— Ой, я никогда не плавала в луне! А ты?!

А я тем более, и прыгаю в холодную янтарную субстанцию. В семейных трусах.

— А вот так нечестно, — возмущается девушка. — Я как русалка, а ты как дед Мороз!.. — и пытается подступиться ко мне, владеющим чудодейственным посохом.

Я, конечно, от нее, потом — за ней, она — от меня, ну и так далее. Через четверть часа активных игр русалочка устает и я без проблем укладываю её смотреть сны. Предварительно, правда, упоив коньяком на французских клопах и горячим чаем на отечественных опилках.

— Ты меня совсем не любишь, — капризничала, засыпая. — Я тебе не интересна, как женщина, да?

— Ты лучше всех, солнышко, — говорю. — У нас впереди ещё сто лет, вру. — Мы ещё покупаемся на лунной дорожке. Спи, — требую. — И смотри кино.

— Про что кино, милый?

Она уснула, не услышав ответа. Она была счастлива в своем воздушном сне. Она не могла и подозревать, что её душа и тело уже давно препарированы в специальной, скажем так, лаборатории, где я был одним из дорогостоящих сотрудников, для коего не было ничего святого.

До рассвета и начала возможных поисков оставалось часа четыре достаточно времени, чтобы обследовать шлюпку с парусами со всей тщательностью, на которую способен menhanter.