Антон Антонов - Степень свободы

— Вы переходите на нелегальное положение, — наконец вынес вердикт Платонов. — Будете сидеть в бункере, пока я не разрешу выйти. В качестве награды за прежние заслуги разрешаю развлекаться с рабынями. Не вздумайте трахнуть целочек — вам скажут, кого именно. Это понятно?

Олег и Сергей кивнули.

— На вас возлагается круглосуточное дежурство по бункеру. Спать будете в тринадцатой камере. Обеих девчонок оттуда отправьте в корпус Христофора. Ученица из тринадцатой камеры уже дозрела.

Платонов нажал кнопку на столе.

Вошли двое стражников в черных кимоно. Хозяин «Плутона» жестом указал им на Олега и Сергея и приказал:

— Этих переодеть и спустить в бункер. Передайте по команде: не выпускать их оттуда ни под каким видом. При попытке побега ликвидировать. Они будут дежурить по бункеру, внутренние привилегии сохраняются. Я приказал освободить для них тринадцатую камеру. Все. Идите.

Все четверо ушли, а босс снял телефонную трубку и приказал кому-то:

— Охотничий БМВ перекрасить, перегнать ночью в город и продать барыгам. Легенда — простой угон. Ни одна душа не должна знать, что мы имеем к этому какое-то отношение.

Одна засада по делу об убийстве Густова была организована еще пару дней назад. Когда стало ясно, что студент Вересов, бывший любовник одной из пассий убитого, бесследно пропал как раз накануне убийства, с Петрозаводским угрозыском связались официально и настояли на организации засады. Петрозаводский розыск согласился неохотно, но все же установил дежурство на квартире родителей Вересова, напугав этих родителей до крайности. Ни мать, ни отец Геннадия не могли поверить, что их сын замешан в преступлении, а потому относились к оперативникам враждебно, отравляя их и без того нелегкое (по причине ужасной скуки) дежурство.

Терпение было вознаграждено. В тот самый день, когда Питерский РУОП посадил свою засаду в квартире Олега Томилина на улице Профессора Попова, телефон Вересовых в Петрозаводске внезапно прозвонил длинно и прерывисто, как бывает только при междугородних звонках.

— Ни слова о нас, — сказал сотрудник угрозыска, снимая трубку автоматического определителя номера, подключенного параллельно.

— Мама, это я, — раздалось в трубке. — Я не приеду. Возникли срочные дела в Питере.

— Гена! Где ты?! Что у тебя случилось? — закричала в трубку мама, а потом добавила еще одну фразу, которую ни в коем случае не должна была говорить. — Что ты натворил?

— Слушай, не начинай опять, — неожиданно сказал Вересов. — Мы, кажется, договорились в прошлый раз закрыть эту тему. Все! Мне надо бежать. Пока.

Вересова и оперативник одновременно положили трубки, и последний тут же накинулся на пожилую женщину:

— Что вы себе позволяете?! Я ведь предупреждал — десять раз предупреждал! — ни слова о нас. А вы! «Что ты натворил? Что ты натворил?» Человека он убил — вот что! А может, и не одного.

Тут до опера дошел смысл последней фразы Геннадия, и он, переведя дыхание, стал орать дальше:

— Какую еще тему вы закрыли в прошлый раз? Он что, рассказывал вам про убийство? Советовался, как лучше это устроить?

Парень, отупевший от сидения в квартире враждебно настроенных людей, явно перебарщивал, но не остановился, пока Вересова не схватилась за сердце и не рухнула на пол с тяжелым стоном.

Через десять минут ее увозили в больницу с сердечным приступом, а опера — со сломанным носом и сотрясением мозга. У пенсионера Василия Вересова, всю жизнь проработавшего в пожарной охране, оказался тяжелый кулак, а у молодого сотрудника угрозыска — плохая реакция.

Его коллеги, прибывшие еще через несколько минут, не вдаваясь в подробности инцидента, сдали пенсионера патрульно-постовой службе с настоятельным требованием оформить его на пятнадцать суток. Голоса разделились — некоторые стояли за то, чтобы возбудить уголовное дело по факту нападения на сотрудника милиции при исполнении служебных обязанностей, однако в конце концов решили, что пострадавший опер сам виноват — мог бы обойтись с матерью подозреваемого и потактичнее.

Но на пятнадцать суток Василия Ивановича следовало посадить хотя бы из тактических соображений. В этом случае милиция сможет две недели работать в Вересовской квартире без помех. Старший группы придумал даже, как выманить Гену Вересова в Петрозаводск. Когда он позвонит, надо сказать ему, что мать в больнице, его состояние очень тяжелое, отец не отходит от ее постели, а дома отвечает на звонки его друг, который должен сказать Геннадию, чтобы тот немедленно приезжал.

Довольно быстро удалось выяснить, что Гена звонил с таксофона нового типа по пластиковой карточке. Установили и конкретный автомат — на Невском проспекте, рядом с Московским вокзалом. Но толку от этого было — ноль.

Правда, после разговора Гены с матерью Петрозаводские розыскники уверились в том, что он замешан в преступлении. Его реакция на фразу «Что ты натворил?» показалась операм фальшивой, а то, что он так резко свернул разговор, наводило на особенно неприятные мысли. Вересов наверняка что-то заподозрил, и теперь, возможно, он просто не станет больше звонить домой.

Детективы из агентства «Рюрик», работающие бесплатно, но весьма добросовестно, поскольку от результатов этой работы зависело дальнейшее благополучие всех и жизнь некоторых из них, наблюдая за домом номер 12 по улице профессора Попова, видели, как оперативники РУОП по одному просачиваются в квартиру Олега Томилина, а также занимают позиции вокруг дома.

Однако «рюриковцы» не покинули свои посты, потому что знали — даже если правоохранительные органы их повяжут, предъявить им будет нечего. Нет никакого криминала в том, чтобы наблюдать за каким бы то ни было домом и следить за всеми входящими в определенный подъезд и выходящими из него.

К тому же «рюриковцы» не знали, что этим делом занимается РУОП. Они предполагали, что на Томилина охотится угрозыск.

На самом деле угрозыск и РУОП занимались этим делом параллельно. Разборку на «Удельной» расследовало управление по борьбе с организованной преступностью, а убийство Густова все еще оставалось в ведении угрозыска, причем даже не городского, а районного. С самого начала по причине неординарности жертвы дело это собирались забрать наверх и даже приступили к формированию оперативно-следственной группы в городском управлении, но тут кто-то открыл охоту на ответственных сотрудников мэрии (за один день убили двоих и покушались еще на одного) — так что главку стало не до гимнаста.

У семи нянек дитя, как известно, без глаза. В запутанном деле об убийстве Густова и «рюриковцев» имелось одно недостающее звено, и находилось оно как раз в городском угрозыске. Некто Сорокин из ГУВД знал, что черным БМВ номер х315АР интересуется журналистка Ирина Лубенченко, но имел смутное представление о причинах этого интереса.