Лора Олеева - На выдохе сна

– Слушай, ну точно. Мне бабка тоже такую историю рассказывала. Про свою сестру младшую. Сестра у нее умерла молодой, это после войны было. Не помню, от чего она умерла, только была она незамужней. И как водится, положили ее в гроб в одежде невесты: в белом платье, в фате, а на ноги ей надели белые туфли на каблуках. Она их как раз незадолго до этого купила себе. И вот проходит какое-то время после похорон, и прабабка моя бабке моей, то есть дочери своей, говорит: «Не знаю прям, что делать. Дунька-то мне вторую ночь подряд все снится и снится. Жалуется, что похоронили мы ее в этих туфлях на каблуках. А ей на том свете ходить в них неудобно. Говорит, поезжай, мол, мать, в город. Там в магазине таком-то и таком-то продаются тапочки удобные. Так ты мне их передай, а то мочи нет, как мучаюсь я. Чего делать-то, Клав?» Моя бабка говорит: «Раз просит, надо сделать. Я, мать, съезжу и куплю. Ты не волнуйся. Только как я ей тапки-то эти передам?» – «А она говорит, что надо поехать в село такое-то и найти там зеленый дом под высокой крышей. Наличники на нем белые с голубым, а перед домом береза растет. Надо там через Михаила какого-то ей тапочки эти передать». Бабка немало удивилась, конечно, но назвался груздем – полезай в кузов. Короче, после работы поехала она в магазин, какой во сне сестра называла. Купила там тапочки эти белого цвета. Действительно, продавались они там. На другой день, была ни была, поехала она в село это. Приехала, а что дальше делать, и не знает. Походила она по селу – и правда, в самом центре дом стоит, про какой Дунька во сне говорила. Зеленый с белыми наличниками. И береза тоже есть. Стоит бабка около этого дома, а зайти не может. Неудобно ей: как объяснить людям странность такую. А тут из дома женщина выходит. Ну бабка осмелилась, к ней и подошла. Извините, говорит, а у вас есть в доме Михаил? Женщина эта в слезы. Оказалось, что Михаил этот – сын ее. И он умер как раз два дня назад. Скоро похороны должны быть. Бабка прямо обомлела. А потом рассказала ей все про сестру свою и про просьбу ее. Как она снилась и просила тапочки ей через Михаила передать. Та женщина тоже поплакала, потом говорит: «Конечно, я все сделаю, тапочки я эти в гроб к сыну положу. Он, видимо, ей их и передать должен на том свете». Бабка ее поблагодарила, тапки оставила и уехала. Такая вот история. Только я раньше думал, что это все брехня, сказка такая. А теперь не знаю, что и думать.

– Мы не знаем, что для них может быть важным, а что нет.

– Слушай, если из-за такой малости они приходят, то что же, если какое-то серьезное дело осталось?

– Да, тогда бывает, надолго задерживаются и живых беспокоить начинают. Всякое бывает.

– А ты с таким сталкивалась?

– С агрессивным призраком? Да, не раз бывало.

– А рассказать можешь?

– Ты знаешь, Глеб, мне не хотелось бы этого делать. Это обычно очень личные дела. Ты же не думаешь, что если человек умер, то он не имеет право на приватность?

– Что, врачебная этика?

– Скорее тайна последней исповеди, – улыбнулась Саша.

– Понимаю.

– Слушай, Глеб, ты все-таки попробуй поспать. Завтра у нас трудный день. Надо многое сделать. Ты спи, а потом меня сменишь.

Саша выскользнула из-под одеяла. Глеб улегся и растянулся на раскладушке.

– Тогда спокойной ночи. И приятных снов.

– И тебе приятных снов. Желательно, без неприятных гостей.

Глеб улыбнулся и вскоре действительно заснул.

На рассвете Глеб почувствовал, как его толкают в бок.

– Глеб, слушай, можно мне тоже немного вздремнуть? Я уже совсем падаю.

Глеб вскочил. В неясном сером утреннем свете лицо Саши выглядело лицом осунувшегося призрака. Вокруг воспаленных глаз были круги.

– Ложись давай. Я покараулю.

– Ты только надолго не уходи, ладно? Ночью никого не было. Так может, утром… – бормотание Саши стало неясным. Она моментально уснула.

Глеб поежился. В палате было холодно, по полу сквозило. Глеб отлучился на минуту и снова вернулся в палату.

Больница постепенно просыпалась. В коридорах послышались голоса, звон и грохот катимых тележек. Звук нарастал, больница начинала входить в рабочий режим.

В палату заходили врачи. Настю осматривали, делали какие-то процедуры. На спящую Сашу косились, но от вопросов воздерживались.

Выспаться среди шума Саше не удалось. Вскоре она села на раскладушке, мучительно зевая, и потянулась.

– Доброе утро, соня! – улыбаясь, сказал Глеб, который на планшете раскладывал пасьянс.

Саша обиженно посмотрела на него, покачала головой, но от укоров воздержалась.

– Ну и какие планы? Кроме врачей, в палату никто не заходил. Как насчет версии о хитроумном убийце в белом халате? Будем брать с поличным?

– Отставить, – угрюмо буркнула невыспавшаяся Саша.

– Угу. В двенадцать часов тетка обещала приехать и сменить меня. Будем ее дожидаться или слиняем чисто по-английски?

Саша взглянула на часы и заспешила.

– В мои планы пока не входило лобовое столкновение с твоей тетей. Я сматываюсь. Если она вдруг будет обо мне расспрашивать, ничего не говори. Хотя я думаю, что ей сейчас не до этого. А ты дождись ее. Не оставляй Настю одну. И скажи своей тете, чтобы она тоже строго вела учет всех посетителей: кто, во сколько, что делал и так далее.

– Слушаюсь и повинуюсь. А ты сейчас куда?

– Пойду позавтракаю, наверное.

– Поздний завтрак аристократа?

– Он самый. А потом надо ехать. С Наташей можно будет сегодня поговорить?

– Да, как раз удобно. Тетка будет до вечера в больнице, дядя Ваня на работе. Так что Наташка после школы в полном нашем распоряжении.

– Хорошо. Тогда так. Встречаемся в больничном буфете на первом этаже. Перекусим и в бой.

После встречи с тетей Глеб спустился в больничный кафетерий. Он с усмешкой понаблюдал, как Саша отчаянно гоняла по тарелке яйцо с майонезом, пытаясь подцепить его вилкой, и героически пыталась намазать на кусочек хлеба застывшее ледяное масло. Потом подошел поближе.

– Что, с дичью проблемы? Не дается в руки? – весело поинтересовался он.

Саша подняла на Глеба усталое лицо.

– Смейся, смейся. Следующей ночью караулить будешь ты.

– Да без проблем. У тебя такой вид, как будто в последнее время ты вообще мало спишь.

Саша усмехнулась.

– Не в бровь, а в глаз. Я за последнюю неделю ночью только раз и выспалась нормально. У Алексея в доме. Низкий поклон ему за это.

– Слушай, а он знает, где ты сегодня ночь провела?

– Я позвонила ему вчера и предупредила, что занята и раньше следующего дня вряд ли вернусь.

– Да-а-а, дела. Ну и как он отреагировал?

Саша состроила кислую физиономию.

– Слушай, мне кажется, что у нас есть сейчас проблемы посерьезнее чувств Алексея. Давай займемся ими.