Сергей Валяев - Топ-модель

На лестничном марше лязгает железо о железо — и я понимаю, что тему можно закрыть. Дохлая кошка выброшена вон из моей живой жизни, и можно об этом случае забыть? Забыть?

— А что там, на бирке, было написано? — спрашиваю, когда мы с Женей, спускаемся в лифте. — Там ведь что-то было нацарапано?

Сестра смотрит на меня странным взглядом — испытующим взглядом, словно проверяя мое общее состояние, потом решает ответить, и отвечает, и я понимаю, что, сделав шаг на полутемную лестничную клетку, я совершила шаг в больной и опасный мир, где нет пощады никому.

Что же ответила Евгения? Она проговорила спокойным и будничным голосом, будто мы болтали о погоде, она сказала:

— Там было написано: «Маша».

— Маша? — переспросила я.

— Да, — подтвердила. — Наверное, так звали кошку?

И так зовут меня, — напомнила я.

У тебя разве есть враги? — удивляется сестра.

Нет, — неуверенно отвечаю и задумываюсь.

… Поездка по утреннему городу немного отвлекла меня от неприятного происшествия. Евгения крутила руль профессионально, но нервно и казалось, что мы или врежемся в столб, или задавим какую-нибудь мелкую пенсионную старушку, или, хуже того, поцарапаем джип какого-нибудь высокопоставленного чиновника, похожего, скажем, на лысую вошь. К счастью, столбы мелькали, старушки живенько перебегали, а правительственные авто с волоокими вошами гоняли по другим дорогам.

Я смотрела на столицу глазами туристки и получала удовольствие. Помпезные старые здания, современные башни из стекла и бетона, широкие проспекты, забитые транспортом, толпы спешащих людей, витрины магазинов, гигантские памятники, похожие на вешки азиатской истории, напряженный гул, похожий на морской, — все это было пронизано мощной энергией созидательной жизни. И я чувствовала эту клокочущую жизнь, и желала находиться в её эпицентре.

Солнечный ветер в лицо смял и практически уничтожил омерзительное чувство страха, которое возникло на полутемной лестничной клетке. Это недавнее прошлое казалось кошмарным сном, не более того. С каждой минутой нашей поездки страх размывался, как песок от ударов волн, пока вовсе не исчез. Разумеется, мы с Евгенией обсудили это гадкое происшествие, и пришли к выводу, что некто то ли грязно шутит, то ли все это случайность.

— А может, ты все-таки кого-то обидела, Маша? — спросила Женя Смертельно.

— Кого?

— Какую-нибудь топ-модель. Начинающую.

— Лягнула одну, помнишь, я говорила, — сказала. — Но так все делают.

— Что делают?

— Лягаются.

— Лягаются только лошади, — усмехнулась сестра.

— А топ-модели те же лошади, — глупо парировала.

— Лошади, — передразнила Женя. — А от дохлой кошки такие визги.

— «Визги»… — обиделась.

И хотела рассказать о своих неприятных ощущениях, когда темная лохматая суть заполнив мою душу, заставила вдруг вспомнить случай из недалекого дивноморского прошлого, когда я вынуждена была применить тот злосчастный йоп-чаги, из-за которого голова противника, чуть-чуть не лопнула, как астраханский переспелый арбуз, да передумала, вовремя осознав, что сестра бы меня не поняла.

На этом обсуждение мелкого происшествия закончилось — и я, подставив лицо под солнечный ветер, врывающийся в машину, принялась очищаться от невнятной нечисти.

Когда наша вольвистая колымыга вырвалась из пут Садового кольца и помчалась по широкому Ленинскому проспекту, я почувствовала, будто нахожусь на легкой и свободной волне, которая мчит меня на теплую отмель залива, облитую золотом нашей дневной звезды. Оказаться бы сейчас на прокаленном рыжем песочке, валяться на нем, как плод манго, и ни о чем не думать.

Нет, «манговая» жизнь, наверное, не по мне — не хочется быть просто красивым растением, я должна обрести себя. Если кто-то сознательно решил «обломать» меня, то готова бороться. Я слишком расслабилась, посчитав, что успех и удача сами падут к моим ногам. Нет, пока под моими ногами дохлые кошки…

— Скоро подъезжаем, — говорит Евгения, тем самым, отвлекая меня от самой себя.

— Красиво здесь, — говорю, глядя на лесные массивы, насыщенные влажным малахитовым цветом.

— Красиво, как в сказке, — соглашается сестра.

Потом наш автомобильчик съезжает на бетонное полотно, пропадающее в елях. Я вдыхаю их смолистый запах и смеюсь: маскировочка, хотя такое подозрение, что агенты НАТО так и ползают меж деревьев.

— Веселишься, — на это говорит Женя. — А дело серьезное.

— Какое дело?

— Научиться себя защищать.

От её слов у меня почему-то пропадает желание шутить. Между тем наша машина подкатывает к воротам, у которых стоит будочка, выкрашенная в зеленый защитный цвет. Из неё выходит щеголеватый офицер с лицом спивающегося сапожника.

— Заблудились, дамочки? — смотрит с добрым рабоче-крестьянским прищуром.

— Мы на стрельбище, — говорит Женя и отмахивает какой-то книжечкой цвета бордо.

Офицер искренне удивляется, глядя в удостоверение, потом козыряет и после несколько секунд ворота автоматически открываются: путь свободен, и мы въезжаем на запретную территорию, огороженную высоким бетонным забором, поверх коей вьется колючая проволока.

— А что ты ему показала? — интересуюсь.

— Что надо, — улыбается Евгения. — Какая же ты любопытная, Маруся.

— Только не говори, что ты агент национальной безопасности?

— Я лучше помолчу.

— Колючая проволока, — замечаю нелогично.

— Ага. Анекдот по теме, — отвечает сестра и рассказывает: — «Попадает на небо душа. Испуганно по сторонам: „Ой-ой, где это я?“ „В раю“, слышится голос ангела. „А почему вокруг концентрационная проволока?“, удивляется душа. „Р-р-разговорчики в раю!“

Я смеюсь: хороший анекдот, значит мы в раю? Почти, отвечает Женя и тормозит „Вольво“ на стоянке, где находится ещё автомобилей двадцать.

— Ой, — говорю. — А эту машинку я знаю, — указываю на ржавую малолитражку, рядом с которой мы остановились.

— Не удивительно, — отвечает Евгения. — Это драндулето сестер Миненковых.

Я открываю рот от удивления: Миненковы? Какая сила их сюда загнала? Вид у меня крайне дурацкий — и сестра жалеет меня, объясняя, что сестры Алла и Галя являются штатными сотрудницами ЧОПа, то бишь Частного Охранного Предприятия „Грант“. Это сообщение подвергает меня в шок — не может быть, какой ещё ЧОП?

— Почему же не может быть? — удивляется Женя. — Это такая же работа, как работа ткачихи, продавщицы, санитарки. Разреши не продолжать список.

— И чем они занимаются? — не унимаюсь.

— Это военная тайна, — отмахивается Евгения. — Будь проще, Маша. Пошли.

— Куда?

— На звуки…

Наконец, выбравшись из машины, обнаруживаю себя на территории дома отдыха. Так мне показалось — дом отдыха: аккуратные дорожки, цветочные клумбы, двухэтажное здание с балконами, напоминающие приморские курятники для отдыхающих. Правда, глухие звуки, доносящиеся из глубины леса, нарушали всю эту блаженную идиллию.