Сергей Валяев - Топ-модель

Стреляя, перемещалась к выходу. Услышала странные звуки, будто кто-то громко трещал трещоткой. Потом догадалась — стреляет автомат. Прекрасно! Теперь мы на равных — выстрел! Перепрыгнула через визжаще-лежащих на полу топ-моделей. Выстрел! Они лежали, а я парила над ними, чувствуя упоительный момент истины: я — другая, я — не как все, я — это я! У двери успеваю ещё раз выстрелить в сторону врага. И… клац! Клац! Проклятие! Патроны закончились!

Делать нечего — надо спасаться бегством. По коридору — к лестнице. К черному выходу. Успеваю заметить несколько бойцов. Черт, сколько их? И почему такая охота на меня? Это я себя спрашиваю? Или кого?

Дурочка, я для них: враг — номер один. Видимо, г. Шопин заключил, что все его текущие беды от топ-модельной стервы.

Бежать-бежать-бежать! И верить, что ОН в очередной раз… Какая же я самонадеянная, самоуверенная, самоуправная… Больше никогда в жизни… Всех буду слушать… Клянусь!..

«Черная» выход буквально выплевывает меня на автомобильную стоянку! Отлично! Куда бежать? Вглядываюсь в сумрачное пространство, заставленное машинами. Упасть под них или сдаться на милость победителям. От огорчения швыряю бесполезный пистолет в бетонную стену.

И тут происходит невероятное — я вижу старенький автомобильчик, из которого вылезает некий человек. И скорее воспаленным подсознанием понимаю — этот человек мне знаком. Знаком общим абрисом — суховатым и жилистым. Бог мой! Я не верю собственным глазам! И радостно, и восторженно ору, набегая на спасителя:

— Роберт Робертович! Это я! Я — Маша! Спасите меня!

Да, этого не может быть — но это он, Фишер Роберт Робертович, добрый мамин друг, рыбный бизнесмен, в офисе которого я трудилась целую вечность три месяца.

— Маша, — наконец узнал меня. — Ты? Что случилось?

— Потом-потом, — страдаю я. — Уезжаем-уезжаем, меня хотят убить.

— Убить? — суетится, открывая дверцы. — Садись-садись.

— Поехали-поехали, — кричу. — Я не шучу…

— Сейчас-сейчас, Машенька, машина старенькая…

О, Боже! Дай мне силы — и наконец треск мотора, затем мелькание бетонных стен, яркий всплеск солнца в глаза и… шумный жаркий родной, такой любимый и такой загазованный проспект.

Утвердившись, что наш миленький драндулетик не преследует, во все глаза смотрю на своего избавителя. Кричу ему, что это чудо — чудо, что он оказался в нужное время и в нужном месте. Как и почему он здесь, в Москве? На этой автостарушке? Неужели его рыбный бизнес накрылся медным тазом, хохочу от чрезмерных чувств. И прошу прощения.

— Все нормально, Машенька, — улыбается доброй улыбкой. — Ты необыкновенно похорошела.

— Да?

— Да.

— Топ-модель я, Роберт Робертович, — прыгаю на сидение.

— И что случилось? Кто тебя хотел убить?

— Ой, это долгая история, миленький Роберт Робертович, — смеюсь. Лучше скажите, как вы сами здесь оказались?

— Я тебя искал, Маша?

— Меня?

— Мама просила передать тебе посылку.

— Посылку? Мама? С ума сойти, — торжествую я. — Спасибо маме! Спасибо вам, Роберт Робертович!..

Переведя дух, узнаю, что господин Фишер остановился у племянника в Подмосковье. Приехал он по делам фирмы — дела идут неважно, и надо решать некоторые проблемы. Моя мама, узнав, что его добрый друг отправляется в столицу, решила порадовать дочь разносолами. Если я не против, то можно сразу и рвануть к племяннику на его же машине.

— Вперед, к племяннику! — кричу я. — А телефон там есть?

— Конечно, — улыбается Роберт Робертович. — Там все есть, Машенька. И протягивает мне платок. — Чистый.

Я вытираю этим платком потное лицо, потом глубоко вздыхаю, чувствуя, как напряжение всего тела спадает, затем ощущаю невозможное желание спать. Веки тяжелеют — я мямлю:

— Не могу, как хочу спать. Что со мной?

— Устала, девочка. Все в порядке.

Голос Роберта Робертовича сладковат и что-то мне напоминает, но что? Пытаюсь припомнить и нет сил для этого. Закрываю глаза и чувствую, как медленно уплываю в некий мрак…

Прибой моря и запах водорослей. Морской прибой то усиливается, то утихает. А водоросли имеют йодистый запах. Я — на море? Пытаюсь открыть глаза. Где я и что со мной? Пытаюсь помочь себе руками и чувствую, что они не свободны. В чем дело? Надо открыть глаза. Почему так больно открывать их? Боль разрывает виски… Спокойно-спокойно, надо вспомнить последние события: так, я топ-модель! Да-да, топ-модель. Я — Маша Платова. Я успешная, красивая девочка. Я попала в некий переплет, но спаслась из него. Чудом спаслась — меня выручил добрый мамин друг Роберт Робертович Фишер, который случайно оказался на автостоянке Центра моды. Почему он там оказался? Ах, да! Мама просила передать мне посылку с разносолами… Мы поехали на старенькой машине к племяннику… Ехали-ехали и я уснула, и вот теперь пытаюсь…

Через силу мне удается разлепить раковинки век — и вижу бетонную стену гаража, и вижу стеллажи, заставленные инструментами. Боже, это стена и стеллажи с инструментами мне знакомы — знакомы по моим кошмарным снам. Что за чудовищное проклятие?

Всматриваюсь в плохо освещенную глубину гаража: старенькое «жигули» и «мерседес» с дивноморскими номерами, на которой я иногда ездила в качестве секретаря господина Фишера. Откуда это машина? Я — в Дивноморске? Нет, напряженный искусственный гул утверждает, что рядом аэропорт. Да, это гул самолетов. И этот гул мне тоже хорошо знакомом. Я его слышала, когда с Евгенией и Максимом, прибыли во Внуково… тогда мы искали сексуального дурака…

Что это все значит? И, уже догадываясь, что все это значит, не хочу верить — не хочу верить! Не хочу… Мамочка…

Подношу правую руку к лицу — она окольцована металлическим держателем. Левая — тоже. Самодельные наручники на прочных цепях, прикрепленных к скобам, сами они зацементированы в бетонную стену.

Я чувствую: теряю сознание и падаю… падаю… падаю… на мерзкий грязный матрац. И вид этого зачуханного матраца с клочьями желтой мертвой ваты приводит меня в чувство.

Маша-Маша, прекрати истерику. Это не сон — это явь, это правда, это то, что больше всего страшилась. И страх этот породил нынешнее твое чудовищное положение. Но нет безвыходных положений. Ищи выход — и ты его найдешь.

Расшатать скобы? Вырвать руки из капканов держателей? Однако, прежде всего, надо чтобы прошла слабость отравленного тела. Да-да, все началось с платка, переданного Роберт Робертовичем… Зачем он все это делает? И кто он на самом деле? Маньяк? Не может быть? Маньяк по фамилии Бирюков погиб, выбросившись из окна. Я его видела собственными глазами на крыше гаража. Тогда получается — два маньяка? Нет, это слишком, это даже не смешно.

Заставляю себя сесть. Цепь метра три. Значит, моя свобода — эти три метра: инструменты не достать.