Сергей Валяев - Жиголо

Я рассмеялся и хотел сказать любимой, что ведет она себя, как мать родная, да хватило выдержки промолчать.

Когда началась мозговая атака, участие мое в ней свелось поначалу к минимальным эмоциональным взбрыкам. Дело в том, что я неосторожно выступил с сообщением о том, что журналистка Стешко занималась проблемой НЛО…

— И что? — был резок господин Королев, решив присечь анархию на корню. — Дима, не морочь себе и нам голову. Мы с Сашей воспитывались в советской школе.

— И что? — решил не уступать.

— А то, что твои НЛО…

Ого, — проговорила Александра Федоровна, рассматривая схему-карту родной мафии. — А с каких пор олигарх Дубовых поголубел, как ель на Красной площади?

Да с тех, — засмеялся главный секьюрити, — как наш мудковатый Израэль страну объявил банкротом.

Не вижу связи, — оторвав взгляд от карты, капитан милиции покосился в мою сторону, мол, ты сиди, юный уфолог, и дыши в тряпочку, когда серьезные люди серьезным делом заняты.

— Потом объясню, — отмахнулся АА, решив не затрагивать тему в пастельно-постельных тонах при мне, тоже воспитанном советской школой. Так о чем это мы?

Миром правит мужчина, — пробурчал я чьи-то верные слова, — потому что в этом мире есть женщина.

И на этом мое на время активное участие… Безусловно, линия расследования, связанная с НЛО, только усиливало бы сумятицу в наших земных проблемах, но как красиво, господа! Как, право, красиво! Хотя кому нужен невозможный по красивости изгиб «летающей тарелки» на утреннем умытом небе, когда башка после ночи гудит, будто водопадик в парке Кузьминок, где, собственно, и произошел чрезмерный процесс возлияния. Увы-увы, мы привыкли факать по замусоренному асфальту, не видя чар иных, параллельных, миров.

Меж тем, главный секьюрити и капитан милиции увлеклись прозой жизни. Нельзя сказать, что в своих предположениях они были оригинальны.

По их мнению, Мариночка Стешко наступила на некую проблему, как на противопехотную мину. Последствия известны и печальны. Остается только узнать, кто установил «мину»? Что в свою очередь позволит определить жизненные интересы столь живодерной ОПГ.

— Скорее всего наркотики, — рассуждал господин Королев. — Тогда схема работает превосходно.

— М-да, — промямлил я, решая не запираться: любые схемы пасуют перед жизнью, и как этого не понимал АА…

Итак, в свете последних событий, связанных, кстати, и со мной, вытанцовывается такое положение вещей: некто решает взять под свой контроль косметический центр «Russia cosmetic», убыточное, между прочим, предприятие, и тогда становится понятна не только гибель журналистки, которая, возможно, того не ведая, хотела защитить интересы своей подруги госпожи Пехиловой, но и расстрел в Подмосковье братьев Хубаровых, номинальных хозяев ООО, а также исчезновение исполнительного директора и невнятной во всей этой истории фигуры Житковича. Их поиски пока ни к чему не привели, но приведут, с убеждением закончил спич Анатолий Анатольевич.

— А Вера? — спросил я.

— Что вера? — не понял меня АА.

— Вера, это девочка… из которой… сделали шашлык…

— Дмитрий, — поморщилась Александра, — прекрати.

— Ее за что в мясо? — не прекратил. — Когда идет передел общества с ограниченной ответственностью, красивеньких секретуточек так не режут. Вы меня понимаете? Моего друга так не режут? Журналиста так не режут?! — Я чувствовал, как свинцовый обруч ненависти теснит мою душу и тем не менее был спокоен: — А я видел… там… на даче… Ей брюхо распороли и туда котенка кинули. Даже отморозки так не «работают», «азеры» так не «работают», спецназ так не «работает». Вы меня понимаете?..

— Спокойно, Дима, — сказала моя любимая женщина, и лицо у неё было старым, как икона.

— Пусть говорит, — сказал Анатолий Анатольевич. — Он человек действия, а мы…

— А вы малюете схемы, и это хорошо, — сдерживал себя. — И по ним выходит все так складненько…

— Прекрати, — ударила рукой по столу Александра. — Говори по существу.

— О чем?

— Если никто так не «работает», как ты выразился, тогда кто работает, — в её глазах плескались арктические льдины, — на твой взгляд?

— Не знаю, — чувствовал, как свинцовый обруч, вращающийся в груди, отпускает жим. — Не знаю, — повторил, — но буду знать, — проговорил утвердительно, поникнув головой.

Вероятно, вид мой был тускл и печален, и поэтому Александра решилась на ободряющий жест — потрепала за волосы: ох, мой аника-воин! На этом производственный конфликт завершился. Было принято решение, находящиеся, так сказать, на поверхности нашего интереса: взять на прихват того, кто может стать ключом к двери, за которой скрывается тайна. Глубокое же бурение по остальным персонам (от г-жи Пехиловой до г-на Шокина и иже с ними) временно откладывается.

Ахмед! Именно эта подозрительная и вредная фигура становится для нас центральной. И мы начинаем разрабатывать план вторжения в гостиницу. И что? Из этого плана следует, что мне выпадает роль филера близ «Украины».

— Как это, — обижаюсь. — Издеваетесь?

— Я буду с тобой, — улыбается Александра. — Тебе этого мало?

На очередной нервный взбрык у меня нет сил — что делать, все женщины любят брать: кто твою святую душу, а кто обрезанный член члена обновленного Правительства. Последнее относилось к супруге господина Шокина, которая оказывается грешила с личным водителем своего супруга. Как выяснила служба безопасности дамского клуба «Ариадна», мадам Шокина была стервочкой рискованной и раскованной: опасная любовная игра с Власием (шофером) возбуждала её необыкновенно. Когда деревенский простак крутил баранку и гнал авто по столичным магистралям, резвая супруга члена правительства делала с ним, доверчивым водилой, разумеется, такое!.. Теперь-то я понимаю, почему «членовозы» правительственных чинодралов частенько попадают в аварии.

Всю эту сагу о мадам Шокиной, любительнице не только городского омлета, но и деревенского минета, поведала Александра, когда мы выбрались на свежий воздух загазованного проспекта. Остановились у дороги, по которой катил транспорт с напряженным бомбовым гулом. И я вспомнил Веньку Мамина. Он также, как и мы, стоял здесь, поджидая меня. Я это вспомнил — и вспомнил еще, что гул автомобилей напомнил мне звук самолета «Черный тюльпан», погружающегося в небо с грузом 200.

— Ты меня совсем не слушаешь, — говорит любимая женщина. — Обиделся, жиголенок?

Я обнимаю Александру за плечи: как можно обижаться на капитана милиции, себе дороже, ещё оштрафует за переход улицы в неположенном месте, и, сказав это, рву любимую под колеса машин. Галопом по европопам преодолеваем преграды на нашем пути, потом, упав в вишневую «девятку», переводим дух.