Мари Ирис - Призрак прошлого

– Вы заметили необычный цвет моих губ, девушка, наверняка. У меня острая сердечная недостаточность. Я уже забыл, когда спал всю ночь, не просыпаясь от мерзкого удушья и острой боли в груди. Вы знаете, что значит просыпаться в темноте и задыхаться в панике и страхе? – он пытливо на нее смотрел.

Вере вдруг действительно стало душно. Она почувствовала себя героем какого-то розыгрыша. Ну, зачем она тут стоит? Скорее бы пришел Артем и разобрался бы с этим. Может повернуться и пойти домой? Ага, а потом мучиться, что же это за дядька и откуда у него мой адрес и телефон?

– Вы не отвечаете на мои вопросы, Моисей Карлович,– сказала она с напором.

– Ну, хорошо! Я вижу, вы уже нервничаете, зовут меня не Моисей, естественно, Карлович, а Кирилл. Да, это, действительно, я звонил вам утром. Просто я люблю интриговать людей.

– Это я уже поняла, что дальше?

Вера уже еле сдерживалась, чтоб не начать грубить. Ее останавливала только мысль, что это все еще мог быть кто-то из училища, вдруг это они так проверяют всех своих студентов на выдержку.

– Я приехал специально, чтобы взять вас к себе на работу, мне был бы необходим такой человек, как вы. Тут он опять как-то странно брезгливо осмотрел ее с ног до головы. Вы молодая, красивая, сильная женщина, вы достаточно умны и амбициозны. Как вам мое предложение, а? Губы его фиолетовые растянулись в улыбку, и Вера увидела хорошие белые зубы.

Нет, это точно псих какой-то, все терпение мое лопнуло, сейчас единственно правильное решение уйти домой, дождаться Артема и все ему рассказать, а потом вместе решим, что делать.

Вера повернулась и пошла быстрым шагом к подъезду, боковым зрением все же держа старика, так она назвала его про себя, чтобы, не дай бог, он не подбежал к ней и не вколол что–нибудь, так она слышала, похищают людей на улице.

Она услышала за спиной характерное покашливание.

– Вы, небось, Артема Дмитриевича ожидаете? Старик вдруг заговорил каким-то деревенским языком, и Вера ощутила себя одним из персонажей ее любимого романа Булгакова «Мастер и Маргарита».

Так, старик по ходу осведомлен очень хорошо о моей жизни, это уже становится интересным. Вера остановилась и повернулась. Мужчина сидел на прежнем месте и, улыбаясь, смотрел на нее. Вера глубоко вдохнула и вдруг успокоилась.

Ярко светило осеннее солнце, вон соседка тетя Поля гуляет со своим Рексом, вон Павлик катается на велике. Я возле дома, чего мне бояться, только крикну, все сбегутся, я здесь всех знаю.

Она пошла обратно к скамейке и села на нее так, чтобы видеть старика и одновременно быть от него подальше. В принципе, ужин готов, она тоже, время у нее есть, погода хорошая, Артема я здесь встречу, а старик и правда ее заинтриговал. Она жалела только, что не взяла сотовый, ведь ей мог кто-нибудь звонить. А она любила быть в курсе событий. Вера решила не задавать больше вопросов, ведь он все равно не отвечает на них. Буду просто сидеть на своей скамейке, и наслаждаться солнцем, здесь и, правда, лучше, чем в душной квартире, отопление уже дали, а на улице еще тепло.

Мужчина вдруг посмотрел на нее как-то удивленно.

– Вы что же больше ничего не спрашиваете?

Ага, козел ты старый, зацепила я тебя! Вера мило расслабленно улыбнулась.

– Надо будет, сами расскажите, а я просто дышу свежим воздухом. Так что, если, что не нравится – отваливайте. Вера не сдержалась, все-таки он ее очень раздражал.

– Не нужно грубить, Вера Александровна, я понимаю, что вселяю в вас какое-то беспокойство, но ведь я могу все объяснить. Я все или почти все знаю о вас, просто не очень удобно разговаривать на скамье, я, признаться, рассчитывал на более теплый прием. Тут он опять закашлялся, достал из кармана плаща белоснежный платок и вытер им губы. На белом полотне блеснули ржаво-коричневые пятна.

– У вас что – туберкулез еще?! Вера брезгливо отодвинулась от него еще дальше и смотрела на него, не скрывая отвращения.

– Вы что, злитесь на то, что неизлечимо больны и заражаете всех подряд, начиная с ними разговаривать, да!– Вера почти шипела, говоря громким шепотом.

Вдруг старик как-бы виновато посмотрел на нее.

– Да нет, это не заразно. У меня проблемы с желудком. Думаете, сколько мне лет?

– Лет пятьдесят.

– Мне шестьдесят три года. Вера от изумления раскрыла глаза, а ведь она от вредности сказала пятьдесят, она могла бы дать ему и сорок.

– Да, я молодо выгляжу, но ведь сейчас при наличии определенных средств, можно отбросить время далеко назад. Я специально готовился к встречи с вами, Вера.

Он вдруг посмотрел на нее как-то по-особенному, что Вере захотелось бежать, куда глаза глядят, только как можно дальше.

Мужчина продолжал говорить:

– Я знаю, что скоро умру, но я очень богат. Я знаю, что заинтриговал вас, но на самом деле все просто. Сейчас, опять же при наличии средств, можно узнать все, что хочешь. Все покупается и все продается. Вот и я узнал о вас все, что мне было нужно. Вы осуждаете меня, что я напустил туману, а, вспомните, как сами утром, разыграли людей на улице, как будто кто-то гонится за вами. Вы ведь хотите стать актрисой, я тоже люблю играть разные роли. Но я переборщил, роль маньяка мне не удалась, я, по-моему, просто напугал вас.

Вера уже спокойно смотрела на него, сейчас он предстал перед ней естественным, воспитанным, адекватным человеком. Настораживали только слова, что именно ради нее он перенес, судя по всему, несколько пластических операций.

– Ближе к делу, что вы хотите?!

– Все очень просто, Вера, Я хочу, чтобы вы родили мне наследника, ребенка и обязательно – сына! Он проговорил это на одном дыхании, заметно волнуясь.

У Веры перехватило горло, ее вдруг стал душить смех.

– Простите, что, что, вы сказали, – она рассмеялась.

– Вы родите мне сына,– невозмутимо продолжил старик, спокойно смотря на нее.

– Но, с чего вы взяли, что я на это соглашусь?!!! У меня прекрасная работа, у меня есть молодой человек, который мне очень нравится, моя жизнь идет своим чередом, и в ней нет места вам! – Вера говорила эмоционально, с надрывом, как бы защищаясь.

Мужчина вдруг замолчал, окинул ее каким – то равнодушным взглядом и, словно скучая, произнес:

– Ну, пожалуй, в театральное училище вас не примут – эту проблему я решил сразу, не в этом, и ни в каком из других городов. Он говорил медленно и как-то безразлично. Небольшая заминка была с этим, как его, Артемом, но это тоже улажено. Он смотрел ей прямо в глаза каким-то взглядом тухлой рыбы. Глаза есть, а эмоций нет. Вера же смотрела на него, глупо улыбаясь.

– Что за бред вы несете, вы кто, господь бог, решать чужие судьбы!

– Если хочешь, можешь называть меня так. Он опять стал кашлять, с надрывом, прикладывая уже не свежий платок к еще более посиневшим губам. – У меня не так много времени, я и так потратил его непозволительно, завтра за тобой приедут, хорошо помойся, я очень брезглив. Здесь белье и духи, которые мне нравятся.