Мария Жукова-Гладкова - Ставка на стюардессу

Дом к тому времени был уже убран после обыска. К прибытию честной компании я почти закончила собирать вещи. Грузчики приехали с коробками, как я и заказывала. Валерик орал благим матом. Остальные снимали или смотрели.

Я на самом деле взяла только свои личные вещи, которых оказалось не так много, свой розовый ноутбук, вещи ребенка, кроватку и коляску, детское питание, к счастью, закупленное впрок, и книги, которые грузчики упаковали в коробки. Мне самой требовались эти книги, а Валерик, судя по тому, что я о нем слышала, вполне мог их сжечь. Не на «костре инквизиции», а для какого-нибудь непонятного нормальному человеку «прикола».

– Можешь заселяться, – сказала я Валерику, – оплачивать счета за дом и платить прислуге.

Потом я с ребенком поехала на своей машине вслед за грузчиками к принадлежащей мне квартире, из которой я и переселялась в дом Ивана. Часть журналистов осталась снимать Валерика и удивляться весьма скромной обстановке в доме того, кто «украл миллиарды», а часть последовала за мной.

Пока грузчики таскали вещи наверх, я сказала, что возвращаюсь в свою квартиру, которую купила, продав квартиру в Карелии. За Ивана буду бороться. Я его люблю и родила от него ребенка. Я прошла через нищету и теперь тоже выживу. В ближайшее время устроюсь на работу. Надеюсь, что меня возьмут в авиакомпанию, где я трудилась до беременности. Про предъявленные Ивану обвинения ничего сказать не могу. Я не знаю, о чем идет речь. К его работе я не имела никакого отношения, а обвинения, насколько я вообще поняла, касаются того периода его жизни, когда мы еще не были знакомы.

В тот день вечером по всем телеканалам показывали уже меня и мой переезд, а газеты на следующий день тоже посвятили больше всего газетной площади мне, Ивану и Валерику. Тональность везде была одинаковой. Журналисты были на моей стороне. Ивана и Валерика не жаловали. А я как раз попадала в категорию несчастных русских баб, которые страдают из-за своих мужиков, а потом еще едут за ними в Сибирь.

Потом стала появляться информация о выходках Валерика, которая не появилась раньше, потому что папа просил не публиковать рассказы о том, что выкинул сыночек, и подкреплял просьбы материально. В Карелии раскопали мое прошлое и фактически историю моей жизни.

Меня стали приглашать на ток-шоу. Я соглашалась только за деньги, объясняя, что мне нужно кормить ребенка и себя любимую. Мне платили. «Грязи» в моей жизни было много, но это была не моя грязь. Мать – алкоголичка? Мною подменили другую девочку? Это не моя вина. Я стала жить с богатым мужчиной? Так он первым влюбился в меня. Никаких «порочных связей» никому раскопать не удалось. Выступления в ток-шоу я также использовала, чтобы попытаться найти старшего брата, которого не видела двадцать лет.

Я завела блог, в котором рассказывала о происходящем в своей жизни. Количество подписчиков увеличивалось после каждого ток-шоу. Появились рекламодатели.

В авиакомпанию, в которой я работала раньше, меня не взяли. Как мне сказали, штат укомплектован. Но у меня создалось впечатление, что они не хотят скандальной известности, то есть чтобы у них трудилась стюардесса, которая вдруг прославилась на всю страну.

Но мне предложили устроиться в «Питер-эйр», недавно образованную компанию, возникшую на базе другой, разорившейся. Предполагаю, что образование новой компании вполне могло быть этаким «переформатированием по-русски». У прекратившей свое существование авиакомпании накопились большие долги, расплачиваться было нечем, что-то вывели в офшоры, кто-то сбежал за границу… В общем, ничего нового, если вспомнить другие банкротства в разных сферах деятельности. Но феникс восстал из пепла в новом облике. И я стала «лицом» этого феникса. Руководство компании этот вариант устраивал, меня еще больше.

Вместе с бабой Таней и матерью Андрея мы очень серьезно задумались о том, как нам жить дальше. От помощницы по хозяйству решили отказаться сразу же. Справятся они! И с ребенком справятся в те дни, когда я буду в рейсе.

– Уверены? – все-таки с сомнением в голосе спросила я.

Они обе перечислили мне все, что пережили за свою жизнь. У бабы Тани детей не было, а мать Андрея вырастила двоих. Ну и что, что одна рука не действует? Обе они ходячие, пусть мать Андрея и подтягивает ногу. Но она каждый день гуляет. Расходилась! Бабе Тане было бы трудно жить в деревенском доме, а тут в квартире из крана не только холодная, но и горячая вода льется! Магазины рядом. Большую часть продуктов я буду закупать между рейсами.

– Мы не можем сейчас позволить себе няню, – твердо сказали бабушки. – Может, потом.

Я решила, что в крайнем случае найму. Но если мне придется еще платить адвокатам Ивана… Пенсий двух бабушек, периодически присылаемых Андреем денег и моей зарплаты стюардессы на это может не хватить. Тогда рекламных контрактов у меня еще не было.

Адвокат сам позвонил мне и пригласил в свою контору.

Он повторил мне все, что я и так уже знала: создание преступного сообщества с использованием служебного положении, мошенничество в особо крупных размерах.

– А на самом деле? – спросила я.

– Креницкий хочет откусить кусок не своего пирога, а еще лучше – сожрать весь пирог. Он давно слюни пускал на теплицы Ивана.

– Деньги за рубеж выводились, когда Иван был чиновником?

– Это не имеет никакого значения.

– То есть как не имеет? – опешила я.

– Дашенька, неужели вы так наивны? Все, кто может, выводят. Но не всех сажают. А если арестовывают, то не всегда так громко, как Ивана. Это заказ.

Я и без адвоката понимала, что заказ. Но Креницкого или нет? Или было что-то другое? А Креницкого только использовали? Почему СМИ писали про тяжбы со структурами этого «олигарха»? Были тяжбы или их не было?

В наших разговорах Иван Креницкого почти не упоминал. Да, посмеивался над его любовью к светской жизни, как я уже говорила, но про конфликты с ним не говорил ни разу.

Главное: мне требовалось еще платить и адвокату.

Я нашла рекламные контракты, то есть рекламщики сами меня нашли, раз я была «в моде». Адвокат тоже подсуетился. Ему же хотелось получать свои гонорары. Я соглашалась на все предложения. Между рейсами снималась в рекламе, продолжала ходить на ток-шоу, вела блог.

В соцсетях мне дали немало дельных советов о том, что делать женщине, если ее любимый мужчина оказался в тюрьме. У нас целые дискуссии разгорались. Кроме того, я рассказывала в блоге о своей повседневной жизни, о том, что мне хотелось бы побольше общаться с сыном, видеть, как он растет, но у меня просто нет такой возможности. Я рассказывала о бабушках, которые Мишеньке совсем не бабушки, но мы живем вместе одной семьей и роднее их у меня никого нет. А бабушки на самом деле воспряли, почувствовали невероятный прилив сил. Мы должны пережить этот тяжелый период. Нужно спасти Ивана независимо от того, натворил он что-то или нет. Люди, поймите меня правильно, когда видите рекламу: мне нужно выжить, и не мне одной, но и тем, кто от меня зависит.