Инна Бачинская - Женщина в голубом

Они смотрели друг на дружку.

Она отвела глаза и сказала:

– Ты меня ненавидишь?

Ему бы ответить твердо: «Да!» Но ненависти он больше не чувствовал, а только одну усталость и поэтому сказал:

– Не знаю. Ты остаешься? – Это прозвучало, как просьба.

Она пожала плечами…

Ничего хорошего из этого, разумеется, не вышло. Они стали чужими. Зоя все чаще уезжала к матери в Зареченск, он перестал делиться с ней новостями о галерее.

Казалось бы, зачем им такая жизнь, разбегайтесь, есть вещи, которые не склеить, но они все держались вместе. По инерции, должно быть. Зоя почти не выходила из дома, и Артур понял, что с Речицким она больше не видится. Она ли перестала встречаться с Речицким, он ли с ней – без разницы, они стали чужими…

– …Наконец-то я увидел весь городской бомонд во всей красе!

Кирилл Юшкевич, тот самый чужак, что купил пивоваренное предприятие Речицкого, разговаривал с супругой через открытую дверь ванной комнаты. Лара – так ее звали – уже легла, слушала молча, никак не реагируя на слова мужа.

– Речицкого мы уже знаем, скотина и бабник, хватал тебя, я чуть не дал ему в морду. Хорошо, что тот, с девицами, его увел. Ну, и рожа! Непонятно, что их связывает. Речицкий, конечно, скандалист, кое-что я уже слышал, репутация та еще, при этом, что удивительно, жесткий деловар. А этот, с девицами, похож на содержателя массажного салона! На редкость неприятная физиономия, типичный сутенер. А девицы, девицы! Древнейшая профессия прямо на лбу, жрицы продажной любви. – Кирилл расхохотался. – Местные вкусы очень невзыскательны. Женщины – провинциалки, ни стиля, ни шика. Ты была самой элегантной, я тобой гордился. Все на тебя так и пялились. Мы покажем им, что такое европейский стиль. Кстати, Речицкий представил меня парочке местных предпринимателей, у одного магазин электроники, китайских дешевок, скорее всего, у другого несколько ресторанов, очень приглашали забежать как-нибудь. Еще бы!

Лара молчала, лежала, сжав кулаки. Но Кириллу ее ответы не требовались, он привык слушать и слышать только себя.

– Артур, хозяин вернисажа, мне понравился, идеалистов в нашем прагматичном мире все меньше, их всех надо в Красную книгу. Среди молодежи есть интересные ребята, помнишь, картину с воздушными шарами? Красное с голубым. Что-то похожее я уже видел, но смотрится мило. Можно в гостиную, там не помешает яркое пятно. Я сделал предложение. И фиалки в белой чашке с отбитой ручкой – тоже ничего. Интересная идея – не в вазе, что банально, а в простой чашке. Еще парочка пейзажей. Остальное ерунда. Картины Марка Риттера, конечно, для них событие. Не думаю, что он выложил двести тысяч, хотя… Американский авангард всегда в цене. Смотрится неплохо. Цветопередача, композиция… Я бы не отказался. Спросил у него, сколько, он ни в какую. Ну да еще не вечер! – Кирилл снова рассмеялся.

Лара продолжала молчать, лежала с закрытыми глазами. Она устала и хотела спать.

Кирилл, наоборот, был пьян и возбужден – как всякой «сове», ночью ему хотелось болтать. Он уже стоял посреди спальни в распахнутом махровом халате, с удовольствием рассматривал себя в зеркале и острил, описывая новых знакомых снисходительно, с юмором, чувствуя себя столичным жителем, которого судьба временно забросила в глухую провинцию.

О причине переезда Кирилл предпочитал не вспоминать и преподносил покупку пивзавода как удачно подвернувшуюся сделку, которую жалко упустить, а не как вынужденную меру по спасению хоть каких-то активов после полного провала семейного бизнеса.

Как всякий самовлюбленный эгоист, он считал себя крутым спецом и был уверен, что черная полоса рано или поздно закончится, любил рисковать, принимать необдуманные решения, действовать нахраписто и агрессивно. Бизнес, процветающий еще недавно, захирел после смерти совладельца, старшего брата Кирилла Андрея, человека осторожного и не поддающегося на авантюрные затеи брата. Четыре года назад Андрей погиб в автомобильной аварии…

Лара с болью вспоминала Андрея, они были друзьями. Его гибель стала ударом для нее в большей степени, чем для Кирилла.

Младший брат всегда находился в тени старшего, бунтовал, угрожал выйти из бизнеса, забрав свою долю, но для самостоятельного плавания еще не дорос. Дело обычно заканчивалось шумной сварой и хлопаньем дверью. Затем братья мирились, и жизнь продолжалась.

После смерти Андрея все пошло вразнос. Лара пыталась образумить Кирилла, но тот не терпел ни малейшей попытки вмешаться в его дела, уговоры на него не действовали, он был упрям и азартен, пустился в рискованные спекуляции и в итоге прогорел. При этом виноваты были все, кроме него.

Лара недоумевала – Кирилл был неглуп, образован, много лет в торговом бизнесе, но при этом оставался недальновидным, излишне самоуверенным и принимал неразумные решения. Да что там неразумные! Дурацкие решения! Путался с сомнительными дельцами, считая себя крутым предпринимателем, брал ненужные кредиты, надумал расширять бизнес…

Пивзавод давал неплохую прибыль, Кирилл, казалось, взялся за голову – Лара нарадоваться не могла, но муж вдруг заговорил о цехе пищевых добавок и даже присмотрел местную фабричку «Зеленый лист» и встретился с владельцами на предмет покупки. Получил отказ, но не сдавался.

Лара боялась, что Кирилл попытается надавить с помощью сомнительных знакомых из прежней жизни, и бог весть, чем история с покупкой может закончиться. Времена рейдерства в прошлом, бизнес стал более цивилизованным, но рецидивы все еще случаются. И главное, на чужой территории! Аборигены – дураки и дебилы, а мы крутые, мы вас сделаем на раз-два.

Дураками и дебилами были конкуренты, враги и даже союзники. Себя же он считал финансовым гением. Лара испытывала к мужу что-то вроде презрения, но подыгрывала… А куда денешься? Все бросить и идти работать? С ее незаконченным музыкальным? Реализатором на рынок?

А любовь… если и была, то давно прошла. Они были женаты шесть лет. Иногда Лара думала, что, позови ее Андрей, она бросится к нему сломя голову, но Андрей все не звал…

– А те двое, толстяки сумо, помнишь? – продолжал Кирилл, напрягая мышцы. – Тот, что с костылем, – совладелец «Зеленого листа», я с ним уже имел разговор, по-моему, ему пофиг на бизнес, типичный лентяй и бездельник, не говоря о партнере – тот вообще придурок, двух слов связать не может. А этот писака из местной бульварной газетенки «Вечерняя лошадь», местная аристократия, так сказать! Как они смешны и жалки, эти местечковые воротилы. Ты заметила, там был фотограф, здоровый такой, с патлами, щелкал всех подряд, тебя особенно, так и пялился нахально, я даже хотел подойти и выдать ему пару теплых. Скотина! Завтра фотки появятся в Сети, надо будет найти. Кстати, у нас в субботу гости, слышишь? Вся компания! Речицкий, его шестерка Яков Ребров, сумоисты – журналюга с дружбаном, фотограф и Артур Ондрик. С местными надо дружить. – Он присел на край кровати. – Спишь?