Андрей Константинов - Умельцы

— Нам нужно поговорить с вами о событиях двадцать третьего апреля, — сказал Купцов.

— А что… двадцать третьего апреля? — спросил, морща лоб, водила.

— Неужто забыл, Николай Иваныч? — весело произнес Петрухин. — Ты же убийц возил по Питеру двадцать третьего-то… а?

— А… ну да, ну да… Просто время-то идет, столько всего, знаете, происходит. Голова крУгом, извиняюсь.

— Да, конечно, масса событий — первомайская демонстрация трудящихся, парад планет, на носу инаугурация Президента… где ж обо всем упомнить? Особенно о каком-то сраном убийстве в вашем офисе. Обычное дело — заместителю директора отстрелили полголовы. Было бы о чем говорить…

— А я ничего… я в ментуре все рассказал.

— Молодец, умница. А теперь расскажите все нам.

— А… что? — снова спросил Николай Иванович, морща лоб, изображая «мучительную работу мысли». Он отлично знал, что деваться ему некуда, а тянул резину просто по привычке, по складу характера, не желая отдавать кому-то что-либо «за бесплатно». Кроме того, сказывалась привычка не обсуждать дела хозяина с посторонними.

— Слушай меня внимательно, Николай Иваныч, — сказал Петрухин. — Я сейчас наберу номер Голубкова и растолкую ему, что ты гребешь нам мозги… через полчаса после моего звонка тебя переведут на тот самый «фольксваген», из-за которого твой хозяин поссорился с завхозом. Понял?

— А я ничего, — быстро ответил водила. — Спрашивайте.

— В воскресенье был выходной. Почему вы в этот день работали?

— Так ведь работа у нас такая: полночь — заполночь… выходной — не выходной. Пассажиру нужно ехать — значит, все! Водки, поверите ли, выпить некогда… >

— Тяжелая у вас жизнь, — посочувствовал Купцов. — Ну-ка, по порядку: Игорь Василич загодя вас предупредил, что в воскресенье придется поработать?

— Да. Позвонил в субботу и сказал: заезжай в десять тридцать.

— Что еще сказал?

— Ничего.

— В какое время он позвонил в субботу?

— Часов в семь вечера… плюс-минус.

— И в воскресенье, в десять тридцать, вы заехали за ним?

— Так точно.

— Он был один?

— Да.

— Игорь Василич не показался вам взволнованным или нервным? Или в плохом настроении?

— Нет, все было нормально.

— Куда вы поехали?

— В офис.

— Мужчина в пальто и шапке подсел к вам по дороге?

— Да.

— Где?

— На Васильевском.

— Точнее определитесь.

— На Малом проспекте.

— Что дальше?

— Дальше поехали в офис.

— По дороге о чем говорили?

— Кто?

— Строгов с мужиком.

— Ни о чем.

— А вы, Николай Иванович, с этим мужиком говорили?

— Нет… зачем мне? Он сидел как истукан, жевал резинку.

— Мужика описать можете?

— Я?

— Нет, я.

— Ну, это… строгий такой, с вас ростом. Да я его и не разглядывал. Зачем он мне? Голодранец какой-то…

— Ясно. Вы приехали в офис. Что дальше?

— Они ушли, я сижу — жду, «Шансон» слушаю… Минуты три прошло — выходят. Третьим с ними охранник, а у мужика-то в руках ружье.

— Ружье или обрез?

— Х… его знает. Короткое и без приклада. Как пистолет — только длинный… я не разбираюсь.

— Ясно. Кто вышел первым?

— Этот… охранник, моряк. Выходит — глаза, как у окуня.

— Кто второй?

— Игорь Василич.

— Тоже глаза, как окуня?

— У кого?

— У меня, — зло сказал Петрухин.

— Не… глаза как глаза.

— А третьим вышел мужик?

— Ага… мужик. С ружьем.

— А у него глаза какие?

— Этот строгий. Ему человека завалить — как два пальца обрызгать. Волчара!

— А почему вы так думаете, Николай Иваныч?

— Да уж видно. Я, между прочим, в такси когда-то работал. Там, знаете ли, всякого насмотришься…

— Понятно. Все сели в машину. Что дальше?

— Ну, шеф и говорит, значит: на Петроградскую, Коля.

— А как сам-то шеф — не волновался?

— Не знаю… не скажу. Но белый был как мел.

Дальнейший рассказ водителя в целом совпал с рассказом моряка: отвезли моряка на Петроградскую, к метро «Горьковская». Там проинструктировали, велели идти в офис. Затем Строгов приказал и водителю выйти из машины. Николай Иванович вышел и минут десять курил в стороне. Хозяин и убийца беседовали в салоне. Потом отвезли убийцу на Васильевский.

— Куда? — спросил Петрухин.

— Да куда же? Где брали, туда и отвезли — на угол Малого и Четвертой линии.

— Там и расстались?

— Там.

— Как Строгов попрощался с неизвестным?

— Никак… тот буркнул: здесь останови. И — вышел. Все.

— Дальше что?

— Дальше? Отвез я Игоря Василича домой.

— О чем-нибудь говорили по дороге?

— Нет… он сказал только, чтобы я об этой поездке вообще забыл. Там, мол, в офисе-то, вышла НЕПРИЯТНОСТЬ. Ты, говорит,

Коля, забудь. Ты, мол, день дома провел, с семьей.

Распечатка телефонных переговоров господина Строгова попала в руки партнеров спустя сутки с момента передачи запроса. Лист бумаги с логотипом фирмы в левом верхнем углу и подписью начальника службы безопасности фирмы в правом нижнем был густо покрыт цифирью.

Компьютер «North-West GSM» добросовестно рассказал обо всех контактах Игоря Васильевича Строгова, совершенных с помощью его мобильного телефона с 20 апреля по 4 мая. За две недели, десять суток из которых Строгов провел в СИЗО, он пользовался сотовым телефоном почти сто раз! Пятьдесят один раз звонил Строгов, сорок семь раз звонили ему. Распечатка раскрывала номер абонента, дату и точное время разговора, а также его продолжительность.

Такое обилие контактов запросто может повергнуть в уныние человека неопытного.

— Ну-с, господин сыщик, приступим, — весело сказал Петрухин.

Он быстро разбил столбцы распечатки по датам. «Картинка» сразу получилась значительно менее «страшной» и более наглядной. Затем партнеры стали выписывать повторяющиеся номера. Вскоре на чистом листе бумаги образовалось десять групп телефонов. Петрухин помечал их галочками в распечатке. Наибольшее количество звонков — восемь — Строгов сделал в офис «Магистрали». Семь раз звонил лично Голубкову. Семь раз звонил домой. Эти звонки не представляли никакого интереса. Как не представляли интереса звонки Строгову с телефонов офиса, Брюнета и из дому. Партнеров интересовали только неизвестные им абоненты. За любым из них мог скрываться убийца… Таких телефонов было в избытке. Они составляли шесть неравных групп. Кроме того, дважды заместитель Брюнета звонил по номерам, которые больше не повторялись. С тех же телефонов отзванивались и ему.

Разбитый по группам, сопоставленный по принципу «входящий — исходящий», массив информации уже не выглядел таким необъятным, как в начале. Однако продолжал оставаться «задачей с многими неизвестными». Партнеров это радовало. Если бы неизвестных было мало — худо. Если бы их не было совсем — совсем худо. Но они были, и это давало совершенно реальный шанс выйти на подельника Строгова.