Андрей Константинов - Умельцы

— Точно! Не понимаешь! Но ничего, сейчас тебе объяснят, — произнес Голубков и, обращаясь к Купцову, добавил: — Леонид Николаич, прошу вас.

Купцов улыбнулся, взял со стола папку с копиями «дела» и вытащил последнюю распечатку GSM.

— Алексей Григорич, — сказал он, — я допускаю, что вы не в курсе относительно роли Александра Матвеева в убийстве Нокаута.

— Да я не знаю никакого Матвеева!

— Я допускаю, — повторил Купцов, — что вы не в курсе. Именно поэтому мы не передали пока вот эту бумажку, — он тряхнул в воздухе листом распечатки, — в прокуратуру… Но отрицать, чтобы звонили Александру Матвееву, бессмысленно.

— Я не знаю никакого Александра Матвеева и никогда в жизни ему не звонил, — уверенно произнес Горбач.

— Хорошо, — сказал Купцов. — Телефон номер 933-…-… принадлежит вам?

— Мне. Показать телефон?

— Не надо. Верю. Вы один им пользуетесь?

— Да, один. У жены есть свой… да в чем дело?

— Четырнадцатого апреля вы никому свой телефон не передавали?

— Виктор, — сказал, повернувшись к Брюнету, Горбач, — я не понимаю…

— Отвечай на вопросы Леонида Николаевича, — ответил Брюнет.

— Четырнадцатого апреля, — повторил Купцов, — вы никому свой телефон не отдавали?

— Я уже сказал: нет, не отдавал. Ни четырнадцатого, ни тринадцатого, ни пятнадцатого… Ни хера себе приколы!

— Хорошо. Никому не отдавали. Тогда объясните, пожалуйста, почему вы отказываетесь от звонка на телефон номер… — …-…? Этот звонок сделан с вашей трубы четырнадцатого апреля в двадцать один час пятьдесят семь минут. Продолжительность разговора составила шестьдесят восемь секунд.

Купцов положил на стол перед Горбачом распечатку. Три номера, принадлежащие Анжеликиным «миллионерам», были вычеркнуты. Номер горбачевской трубы обведен в рамку. Покосившись на Брюнета, Горбач взял в руки распечатку, внимательно изучил ее.

— А что это за телефон? — спросил он у Купцова.

— Этот телефон установлен по адресу Четвертая линия, дом…, квартира тридцать один. На четырнадцатое апреля там проживал Александр Матвеев. Возможно, он вам известен под другой фамилией?

— Да не знаю я никакого Александра Матвеева!

— Взгляните на этот рисунок, — сказал Купцов и положил на стол ксерокопию композиционного портрета Трубникова, подправленного рукой Льва Борисовича. — Не знаете?

— Нет, не знаю, — произнес Горбач, мельком взглянув на изображение. В голосе его прозвучала некоторая нотка неуверенности.

— Не знаете, но все же позвонили? — спросил Петрухин.

— Да не звонил я никому!

— Слушай, Леша, — начал было Брюнет, глядя на Горбача с прищуром, но Петрухин перебил:

— Подожди, Виктор… Алексей, вот это, — Петрухин постучал пальцем по распечатке, — документ. Он неопровержимо свидетельствует, что звонок четырнадцатого числа был. Зачем отрицать очевидное? Глупо.

— А что было четырнадцатого? — спросил Горбач.

— Не знаю. Мы ждем, что вы нам расскажете.

— Черт! — сказал Горбач. — Почти месяц прошел… я же не помню, что было четырнадцатого.

— Была пятница, — подсказал Купцов. — Вечер. Почти десять вечера. Вы позвонили Матвееву, которого вы не знаете… по просьбе Игоря Строгова звонили?

— Да не звонил я!

Брюнет покачал головой, сказал зло:

— Слушай, Леша. Мы ведь можем и по-другому начать разговаривать. Купцов миролюбиво заметил:

— Он вспомнит. Он сейчас напряжется и вспомнит. Давайте, Алексей Григорич, вместе вспоминать. Это в ваших же интересах.

— Четырнадцатое апреля, — произнес Горбач, — пятница… что же было четырнадцатого? Может, в ежедневник заглянуть?

— Загляните.

Горбач поднялся, дошел до двери и взял свой «дипломат». Вытащил ежедневник — толстую книжку в обложке из натуральной кожи. Потом вернулся к столу, положил ежедневник на стол. Со стола на него строго смотрел «Трубников».

— Четырнадцатое апреля… четырнадцатое… ни хера не помню, — бормотал Горбач, листая страницы. — Ага, вот. Нашел.

Петрухин и Купцов с двух сторон склонились к раскрытой книжке. На странице было несколько записей и карикатурное изображение свиньи. Записи на странице соответствовали записям любого делового человека: «9:30 — мэрия. Копия устава!»; «12:00 — Митюков. Контр. На пост…»; «Алка. Мясо не покупать».

— Расшифруйте, пожалуйста, ваши записи. Лучше всего начнем с нижней: «Алка. Мясо не покупать», — сказал Купцов. — Что означает «Алка. Мясо не покупать»?

— Вспомнил, — сказал Горбач. — Вспомнил. Мы же вечером на даче у Алки оттягивались. Днем она мне позвонила и сказала, чтобы я мясо для шашлыков не брал. У нее будет какое-то особенное.

— Значит, вечером вы были на даче у Алки?

— Да, у Алки. На даче.

— А кто такая Алка? Где дача?

— Алка? — переспросил Горбач. — Да Алка… это так.

— А все же?

— Алка — секс-машина. Ничего серьезного. Дача в районе Сестрорецка. Ну, собрались там оттянуться немного. Бухнуть, шашлыков поесть и прочее. Вы же понимаете…

— А кто еще был? Строгов был? Нокаут был?

— Нокаут? Нокаут — нет… на хер он нужен? А Игорь был.

— Именно там, на даче у Алки, Игорь попросил вас позвонить Саше? — спросил Купцов. — Так дело было?

— Не просил он меня никому звонить, — раздраженно ответил Горбач.

— Вы хорошо помните? Много выпили в тот вечер?

— Выпили… — произнес Горбач и вдруг замер. Он замер и удивленно посмотрел на Купцова. — Стойте! Стойте, он же у меня телефон брал!

— Строгов?

— Строгов.

— А зачем он брал у вас телефон? У него есть свой.

Горбач потряс головой, ответил:

— Все вспомнил. У Игоря телефон отключили. Наболтал он с кем-то на весь лимит, телефон и отключили. Он попросил у меня, мол, дай, Леша, звякнуть… Жалко, что ли? Звони.

Брюнет коротко и зло матюгнулся. Петрухин сделал глоток пива, а Купцов молча убрал в пластиковую папочку распечатку и фоторобот Трубникова. За мутноватым пластиком папки лицо решительного парня расплылось, потеряло резкость очертаний… Очередной след, который теоретически мог бы привести к Матвееву, оказался ложным. А других не было.

Горбач пережил несколько неприятных минут, но уехал в добром расположении духа. Брюнет напоследок сказал ему:

— Ладно, Леха, извини. Накладочка вышла.

— Бывает, — согласился Горбач.

Он отдавал себе отчет, что на самом-то деле очень легко отделался. Если бы он выпил в тот апрельский вечер побольше и не смог вспомнить, что дал телефон Строгову… Разумеется, его не стали бы потчевать паяльником в задний проход, но из числа деловых партнеров Брюнета он бы однозначно вылетел.

— Бывает, — согласился Горбач.

— Ну вот и разобрались, — сказал Купцов. — А ведь вы, Алексей Григорич, поначалу уверяли, что никому не давали свой телефон.