Катя Чудакова - Белоснежка и семь клонов

– Говори, что случилось. Не тяни!

– Мои хозяева ушли в театр, а я с Инес осталась дома. И… вот я сейчас уложила девочку, спустилась в гараж, а тут лежит наш садовник… кажется… мертвый…

– Так кажется или мертвый?

– Мертвый!

– Вызывай полицию!

– А как же хозяева? Вдруг они будут недовольны. К тому же… мне не хотелось бы мелькать в полицейских протоколах… Дело в том, что у меня истек срок визы, а я ее вовремя не продлила. Меня могут просто выслать из Германии. А я не хочу… Я боюсь… мертвецов… и… и…

– Жди, пока хозяева вернутся…

– А можно, я с Инес к тебе приеду? Я боюсь тут одна с ребенком, когда покойник рядом…

– Приезжай, конечно… – растерялась Алина. – Но…

Она не успела договорить, когда из трубки донеслось:

– Спасибо, сейчас разбужу Инес, и мы приедем.

«Ну и дела!» – подумала Алина и пошла в кладовку за раскладной детской кроваткой, которую они купили для Михаэля на случай поездок к родственникам или знакомым.

Комната для гостей у них была занята – неделю назад к Алине из Москвы приехала одноклассница, одержимая идеей найти себе мужа в Германии.

«Постелю Лучане в своем кабинете на диване и кроватку для Инес поставлю рядом», – решила Алина и взялась за устройство ночлега для неожиданных гостей.

Через полчаса все было готово, и Алина решила присесть еще поработать. Оторвавшись через какое-то время от монитора и взглянув на часы, она с недоумением отметила, что уже – о-го-го! – половина второго ночи.

«Где же Лучана с Инес? Стоп! – неожиданно мелькнуло у нее в голове. – А как Лучана может приехать ко мне – ведь адреса она не знает, в визитке стоит только телефон!»

Дитмар Бауэр мог быть лучшим учеником гимназии, если бы… Однако, по мнению директрисы гимназии фрау Линде, он недостаточно активен в деятельности молодежной национал-социалистической организации «Гитлерюгенд». На пороге 1942 год, войска вермахта триумфально шагают по Европе, и не проявлять патриотизм в такое время… как-то очень подозрительно… А этот долговязый парнишка Бауэр при каждой возможности увиливает от занятий по военному делу, марширует вечно не в ногу, не интересуется новостями с фронтов и даже – подумать страшно! – во время обсуждения последней речи фюрера читал какую-то постороннюю книжку!

Хорошо, что есть такие преданные ребята, как Карл и Генрих Кляйстер! Благодаря им фрау директриса всегда в курсе внутренних дел гимназии. Этим мальчишкам можно доверять: их отец – настоящий, преданный фюреру и Германии член СС. Мать воспитывает восьмерых детей, сам Генрих Гиммлер вручал ей «Материнский крест». Настоящая немецкая мать должна произвести на свет как можно больше чистых арийцев! Так говорит наш великий фюрер! Скоро закончится война и на необъятных просторах рейха везде будут свои люди! Неполноценные народы должны работать, а вот наша цель – быть мозговым центром, управлять миром и совершенствовать человеческую расу, постепенно очищая ее от всякого генетического мусора.

Размышления фрау Линде прервал стук в дверь ее директорского кабинета.

– Вы меня вызывали, фрау Линде? – из-за двери выглянула очкастая голова на тонкой шее.

– Заходи, Дитмар! – поджав губы, пригласила его директриса. – Я хотела с тобой поговорить по вопросу дисциплины и… и патриотизма. Ты ведь знаешь, в какое великое время и в какой великой стране мы живем?!

– Да, фрау Линде! – понурив голову, сказал юноша.

– Ты ведь знаешь, что долг каждого молодого человека – трудиться для процветания рейха?

– Да, фрау Линде!

– Понимаешь, что любой неверно сделанный шаг или непродуманный поступок может повлечь за собой наказание, в соответствии с законами военного времени? – с нарастающей угрозой в голосе продолжала директриса.

– Да, фрау Линде!

– Надеюсь, ты в курсе, что с восемнадцати лет ты можешь быть наказан по всей строгости? Тебе ведь уже есть восемнадцать?

– Да, фрау Линде!

– Что ты заладил, как попугай – Да, фрау Линде! Да, фрау Линде! – в то время… в то время… – задыхаясь от злобы, зарычала директриса… – когда мы обсуждаем речь фюрера, ты читаешь какие-то дерьмовые книжки! Хорошо, что среди твоих одноклассников есть настоящие ребята, и я в курсе, какая паршивая овца завелась в нашем стаде!

«Ах, вот в чем дело! – сообразил Дитмар Бауэр и поправил очки, сползающие на кончик носа. – Черт побери, это работа братишек Кляйстеров! Головы пустые, вот и зарабатывают себе очки стукачеством. В нашем обществе это как раз ценится сегодня гораздо выше интеллекта. Надо как-то отделаться от этой стервозной эсэсовки».

– Извините, фрау Линде! Это больше никогда не повторится!

– Скажи, в вашей семье есть настоящие, преданные делу фюрера партийцы? Ну, про отца твоего я знаю, – скривилась директриса. – А остальные?

– Мой дядя, брат отца, офицер вермахта, член партии с 1935 года…

– Очень хорошо. Общайся с ним больше. Ступай в класс.

Дитмар не стал уточнять, что его отец, профессор биологии Мюнхенского университета, разорвал все отношения со своим младшим братом, когда узнал, что тот принимал участие в слете национал-социалистов. И Дитмар, будучи еще подростком, принял и одобрил позицию отца. По большому счету, юношу мало интересовали политические баталии, борьба за власть, идеи национал-социализма, партийные вожди и их пламенные речи.

До сих пор лично его все это коснулось дважды: первый раз в связи со ссорой отца и дяди, а второй… Случилось это три с половиной года назад, на волне кампании антисемитизма, раздуваемой приспешниками Гитлера. В один чудесный осенний день, вернее был уже довольно поздний вечер, к Дитмару прибежал его лучший друг Йозеф Гольдман.

– Я пришел к тебе попрощаться. Сегодня вечером мы уезжаем.

– Уезжаете? Зачем? Куда?

– Посмотри, что творится вокруг. Евреям нельзя больше оставаться в Германии.

– Вас… выгоняют?

– Нет. Нас просто убивают. Вчера разбили магазин моего дяди в окрестностях Мюнхена, некоторых знакомых уже вызывали в комендатуру, а кое-кто и исчез в неизвестном направлении. Так что ждать больше нельзя. Нашу семью пока не тронули, потому что отца знают многие, даже заместитель коменданта был когда-то его студентом.

– Я все понял. Мне очень стыдно за то, что я немец. Но надеюсь, надолго весь этот кошмар не затянется. Не все же, в конце концов, сошли с ума? И куда вы хотите уехать?

– Сначала в Швейцарию, а потом – в Штаты. Я сообщу тебе, когда будет адрес, на который можно будет писать…

Йозеф уехал, и Дитмар был рад, что его семья вовремя успела скрыться от лап озверевших националистов. Но с того времени никакой весточки от Йозефа он не получил и такого друга и собеседника, как он, больше не встретил. Теперь единственной его отрадой оставались книги, обсудить которые было просто не с кем.