Александр Шашкин - Последний Сеанс

– Кстати, – вспомнил Тима, – тут где-то на территории есть отделение для нариков и алкашей, для ветеранов войны и в отдельном здании для зэков, которые проходят обследование на вменяемость по решению суда. К ним мы точно не пойдём. Там и убийцы могут быть, и насильники. Это где-то в многоэтажном здании находится.

– Ух ты, Тима, глянь, точно, как в том фильме, помнишь, о духах пациентов психбольницы. Помещение выглядит заброшенным и пустым, но тогда почему здесь горит свет?

– А хрен его знает, может, потому, что оно не заброшенное? Бу-га-га, – зловеще засмеялся Тима и ущипнул Лору за щиколотку, чем заставил её вздрогнуть.

– Тима, ты больной? Напугал меня, дурачок.

Весь пол коридора был усыпан осколками стекла, опавшей штукатуркой и каким-то строительным хламом. Так выглядят помещения, давно не обслуживаемые, готовящиеся под демонтаж или полный снос.

Воображение играло на полную, рисовало картины происходящего за закрытыми дверями, но этого было мало, ведь хотелось увидеть движение, живых людей, хотя бы издалека.

– Ну ладно, тут неинтересно, пойдём дальше.

Тима взял Лору за руку и приготовился спрыгнуть с ней вниз с крыльца.

– Дальше? Зачем? Страшно.

– Чего? Ло, всё только начинается. И это говорит человек, который заснуть не может без просмотра страшилок. Что тут страшного? Страшное впереди. Нам нужно заглянуть хоть одним глазком в палаты и, хоть сейчас и темно, мы сможем что-нибудь разглядеть. У меня фонарик есть. Как знал.

– Как знал, как знал, – Лора часто передразнивала его, любила подколоть, поиздеваться по-доброму, да и Тима всегда отвечал взаимностью.

– Слышишь, девочка моя, – Тима шлёпнул её по заднице и прижал к себе борцовским захватом левой руки за шею, – ты бы не жужжала, юмористка, а то сейчас сливку сделаю.

– Не надо, Ти, потом нос красный будет, и ты больно делаешь.

Огромная территория больницы была просто лабиринтом среди густо насаженных деревьев, будто находилась прямо посреди леса. Только сейчас Тима задумался о том, что со стороны проезжей части вообще незаметны масштабы территории лечебницы. Помимо психиатрических отделений тут также находился институт неврологии, кардиология, центр для больных эпилепсией с психологической патологией, наркодиспансер, больница для алкозависимых, судебно-психиатрическое отделение, различные диагностические центры, в том числе и Центр психиатрической помощи детям. В общей сложности это было около тридцати корпусов, правда, не все функционировали.

Шагая навстречу темноте, Тима стал вспоминать услышанные им ранее истории о беспредельном поведении врачей, о пытках и принудительном лечении пациентов. Как-то он даже смотрел видео, сюжет новостей на эту тему, про жалобу соседей на одного из врачей этой больницы. Его обвиняли в сговоре с сотрудниками органов внутренних дел и принудительном лечении некой гражданки. На что врач утверждал, что она находится на добровольном лечении, по собственному желанию до полного выздоровления. Дело было резонансным, но Тима не мог вспомнить, чем всё закончилось. Помнил только, что расследовалось дело черных риелторов, которые продавали квартиры одиноких пенсионеров. Стало немного жутковато, о чём он и поспешил поведать Лоре.

Дорога увлекала всё дальше в глубину территории, казалось, они дошли уже до конца. Но то справа, то слева виднелись одиноко стоящие корпуса и, значит, они еще не пришли.

– Блин, что-то я уже и сам не пойму, откуда здесь столько зданий, и в какую сторону нужно идти.

– Ты серьёзно? Шутишь?

– Да какие шутки? Я вроде знал тут всё хорошо, а теперь вот потерялся.

– Что? Ты нормальный вообще, не шути так. Давай быстро твоих психов поглядим и домой. Ну что тут лазить в темноте. Кому рассказать, не поверят.

– Да, да, малая, сейчас, вроде уже пришли. Вон, видишь то здание в деревьях? Нам туда.

– Нет, где? Темно же, посвети. Ого! Может, ну его, ты знаешь, как обратно?

– Да разберёмся. Не боись. Ты же бегать умеешь?

– В смысле?

– Да шучу я, шучу. Это точно то место, что я искал. Говорят, в нём сын Евтушенко проходил лечение.

– Сын того самого Маньяка? Ничего себе!

– Ну да, он вроде тоже не в себе был.

– А чего был? Он, что, умер что ли?

– Да я не знаю, вроде в Америке он жил до лечения или после. Вроде он из нашего города. Надо почитать про это. Интересно. Может, он и сейчас здесь лечится, кто знает?

Они направились к тому отдалённому зданию, почему-то немного сгорбившись и пригнувшись. Тьма была кромешная, но их глаза уже привыкли и хорошо видели и саму постройку, и подходы к ней. Решили идти по траве, вдоль кустов и между деревьев, предвкушая увидеть что-то необычное, странное, страшное и незабываемое. Одно дело смотреть кино, сидя на мягком диване, в тепле, в добре, а другое дело – быть участником сюжета. Хотя бы частично, хоть немного приблизить свои ощущения к реальным, но, конечно, будучи уверенным в безопасности мероприятия.

Одноэтажное здание было очень старым, обшарпанным и серым, как и почти всё, что находилось на территории больницы. Густой кустарник затруднял подход к нему, но у ребят получилось подобраться к окнам. Освещения снаружи не было, внутри было также абсолютно темно. Подойдя вплотную, Тима всматривался по очереди в каждое из окон, но ничего не мог разглядеть. Ведь помимо толстого слоя пыли, окутывавшего их снаружи, они были зарешечены и заколочены разными по ширине и длине досками. Некоторые из них были зашиты металлическими листами. Ржавые решетки тоже были разными и по цвету, и по форме. Изнутри все окна были закрашены. Но в надежде, что где-то найдётся оставленный по беспечности островок, не покрытый краской, он продолжал поиски. Лора уже не смеялась, это становилось похожим на навязчивую идею.

– Тима, ну его. Хватит, я устала и замёрзла.

– Сейчас, ну не зря же тащились сюда.

У Тимы было одно качество, которое не позволяло ему остановиться. Он не мог бросить начатое им дело. Так уж привык – доводить всё до конца. Он говорил: «То, что нами движет – это результат от проделанной работы. Потрудился, получил результат. Хороший, плохой – не важно. Результат и есть то, для чего мы живём. Нет результата – нет смысла в том, что делал».

Тима был очень целеустремлённым. Всегда бился до последнего. Трудно сказать, хорошо это или плохо, когда упорство и настойчивость преобладают над здравым смыслом. Но в данной ситуации это привело к большим неприятностям.

Найдя, наконец, маленький, не закрашенный кусочек стекла в углу деревянной с облупленной краской рамы, он посветил туда фонариком. К его глубочайшему сожалению обнаружив, что в этом помещении никого и ничего не было. Оно было абсолютно пустое и безжизненное, как, похоже, и все другие помещения этой постройки.